Больно не было. Быстро странное растягивающее ощущение, потом мне показалось, что меня пытаются проткнуть насквозь, появился дискомфорт. Тогда Хен вдруг отстранился, шепнул заклинание и одновременно резко и сильно двинул бёдрами. Я ахнула, чувствуя его внутри себя и не чувствуя боли. С запозданием поняла, что он использовал целительскую магию.
А ведь целитель, пусть даже наполовину, отличный партнёр для первого секса… Я чуть не улыбнулась – но все лишние мысли в ту же секунду улетучились, потому что Хен начал двигаться, и мне показалось, я схожу с ума.
Это было ни на что не похоже. Странно, непривычно, чудесно, безумно. Я тонула в глазах Хена, уплывала от его поцелуев, комкала пальцами простыню, чтобы не застонать в голос. Он тоже, кажется, не владел собой, опустил голову, поцеловал меня в шею, прихватывая кожу зубами. Лёгкая боль добавила остроты, и внизу вдруг зародился, стремительно охватывая всё тело, огненный шторм. Хен сдавленно выдохнул, стиснул зубы, его пальцы вцепились в мои волосы.
– Не могу, – протолкнул он сквозь сжатые зубы.
Но я уже ни на что не обращала внимания, потому что тело сотряс невероятный, лишающий дыхания спазм. Я словно разлетелась в вспышке огненных искр, на мгновение перестала существовать. А когда пришла в себя, мир почему-то был на месте, хотя мне показалось, он должен был разбиться на кусочки.
У Хена были довольные тёмные глаза. Он всё ещё жарко, бурно дышал… и всё ещё, кажется, был во мне. Я шевельнулась, сильнее оплела его ногами и удовлетворённо прошептала:
– Моё.
Глава 39
Я давно не просыпалась так хорошо. В уютной неге, абсолютно счастливая. Сладко потянувшись, улыбнулась, не открывая глаз.
С кухни слышался запах омлета и свежеподжаренных хлебцев, значит, Хен уже встал и готовит. Пошарив по левой стороне кровати, я убедилась, что и впрямь нахожусь здесь в одиночестве. Глаза открывать не хотелось, хотелось лежать, слушать, как на кухне Хен звенит посудой, как шипит закипающий чайник, как шкворчит масло на сковородке. Хотелось притвориться, словно весь мир принадлежит нам. Что впереди только безоблачное безопасное будущее.
Стук во входную дверь показался в это домашнее утро совсем неуместным. Кого ещё принесло в такую рань? Впрочем, Хен этим займётся.
Я перевернулась на бок, обнимая подушку, зарылась в неё лицом, вдыхая волнующий запах. И тут меня приморозило к постели, потому что из прихожей раздался глуховатый голос Карина.
Я подскочила, как ужаленная, всё ещё сжимая подушку. Что здесь делает Карин? Каким-то образом узнал, что я у Хена? Пришёл разбираться?
Прислушиваясь к голосам, я принялась искать разбросанную по всей комнате одежду. Странно, вчера мне казалось, меня раздевали вполне аккуратно, но почему-то части гардероба валялись по всей комнате.
Из прихожей доносился неразличимый бубнёж, но, похоже, постепенно разговор накалялся. Послышался насмешливый голос Хена:
– И что?
Я наконец нашла свои шорты. Быстро напялила и осторожно подкралась ближе к прихожей. Услышала обрывок фразы:
– …всё было хорошо, пока ты не явился.
– Может, она тебя просто не любит? – с холодным превосходством осведомился Хен. – Такая мысль в голову не приходила?
– Иди в бездну.
– Нет, ну ладно. Допустим. И что ты предлагаешь?
Я слышала по голосу, что Хен насмехается, но Карин, кажется, принял вопрос всерьёз.
– Ты ведь только забавляешься, – сказал он. – Хочешь её в постель затащить. Запудрил ей мозги. Я понимаю, почему она на тебя купилась – ты старше, почти преподаватель, престижно, деньжата, небось, водятся.
Я чуть не зашипела от злости. Он что, совсем рехнулся? Хочет сказать, что я выбрала Хена из-за его положения или денег?
– А тебе не кажется, что такое предположение её в первую очередь оскорбляет? – Хен словно прочёл мои мысли.
Повисла пауза. Потом Карин спросил:
– Что ты хочешь за то, чтобы сгинуть отсюда? Деньги? Я достану. Сколько? Или хочешь протекцию где-нибудь? Скажи где, я устрою.
Хен тихо засмеялся, хотя сквозь смех слышались угрожающие стальные нотки. А меня, словно кипятком, захлестнуло яростной волной гнева. Затрясло, руки сами сжались в кулаки. Не помня себя от злости, я выскочила в прихожую.
Не видела ничего, в фокусе было только лицо Карина. Он, набычившись, смотрел на Хена, но когда я выскочила, бросил взгляд за его плечо, увидел меня – и лицо вмиг залила растерянность. А потом и испуг. Я первый раз видела, как бледнеет смуглая кожа. Губы, от которых тоже отхлынула кровь, заметно дрогнули.
Но я была слишком зла, чтобы найти в себе сочувствие. Встала рядом с Хеном, взяла его за руку. Хен тут же мягко отнял её, чтобы обнять меня за плечи. Я всё ещё тряслась от гнева, и он нашёл себе выход в словах:
– Что ты несёшь, ты совсем с ума сошёл? Ты всерьёз думаешь, что я могу из-за денег или какого-то престижа?..
Взгляд Карина скользнул по моим взлохмаченным волосам, по мятой кофте, по шортам… по босым ногам.
– Ты с ним спишь? Ха-ха… не ожидал… ты его знаешь меньше месяца…
Я стиснула зубы. Очень хотелось сказать, во-первых, что Хена я знаю очень давно и что, во-вторых, даже если бы упрёк был верным – какое до этого дело Карину?
– Я с тобой рассталась, – напомнила ему ледяным тоном.
– Чтобы прыгнуть к нему в койку, я понимаю.
Карин тоже стиснул челюсти и теперь буравил меня презрительно-злым взглядом.
– Эй, братец, – Хен сильнее прижал меня к себя и одновременно как бы увёл назад, становясь между нами с Карином. Положил свободную руку ему на плечо. – Ещё слово, и останешься без зубов.
Карин руку стряхнул, бросил на меня ещё один презрительный взгляд:
– Не думал, что ты такая. Но хорошо, что узнал сейчас.
Хен сделал угрожающее движение, но Карин желания броситься в драку не проявил. Сверкнул напоследок зелёными глазами, развернулся и был таков.
Хен аккуратно закрыл за ним дверь.
– Он просто хотел тебя задеть, – сказал, поворачиваясь ко мне. Сжал мои ладони.
– Я понимаю.
Я и правда понимала, но внутри всё равно словно жёсткой тёркой прошлись.
Я в Карине ошибалась? Или он во мне? Или мы просто были слишком разными, чтобы понять друг друга?
Хен подхватил меня в объятия, крепко стиснул, как будто хотел встряхнуть.
– Малыш, я тоже виноват. Он же пришёл, чтобы попросить меня не лезть к тебе, да я не сдержался. Стал цеплять его, вот он и разозлился. Я раскроюсь ему. Когда узнает правду, поймёт.
Я замотала головой:
– Нет, это опасно. Чем меньше людей знает, тем лучше. Пусть его. Сам виноват.
