– Да, Коровин, слушаю, – голос Валерия Павловича звучал ровно и в то же время несколько подобострастно, в нем слышалась готовность подчиняться, готовность выполнить любой приказ.
– Валерий Павлович, – раздался мягкий, вкрадчивый голос министра, – пожалуйста, зайдите ко мне.
– Непременно, – ответил Коровин и тут же мысленно обругал себя за это идиотское слово.
«Вот ведь вырвалось, – подумал он, – нормальные люди так не разговаривают».
Валерий Павлович направился было к двери, но понял, что из-за сухости во рту говорить ему будет трудно. Поскольку посторонних в кабинете не было, он без церемоний приложился к горлышку хрустального графина и сделал несколько торопливых глотков тепловатой воды, решив не доставать из холодильника минералку. На это ушло бы какое-то время, а когда министр просит зайти, значит, лучше не тратить драгоценные минуты попусту.
Аккуратно закрыв кабинет на ключ, Валерий Павлович зашагал по толстому ковру, устилавшему коридор. Взгляд его скользил по табличкам на дверях. И каждый раз, читая фамилию и должность, Коровин снисходительно усмехался, как бы осознавая свое превосходство над коллегами.
На двери, ведущей в приемную министра, так же красовалась табличка, хотя в этом и не было особой необходимости. Огромная, на четыре створки, филенчатая дверь разительно отличалась от всех других, гладких, чисто офисных.
Секретарша встретила Коровина улыбкой и тут же сообщила:
– Один, один. Ждет вас, Валерий Павлович.
– Как настроение?
– Нормальное.
– Срочное что?
– Не знаю.
Миновав довольно-таки вместительный тамбур, Коровин оказался в кабинете министра. Проектировщики интерьера, восстанавливавшие Белый дом после обстрела в девяносто третьем году, постарались на славу. Кабинет был спланирован так, что кресло министра размещалось на редкость удачно, как бы замыкая перспективу всего помещения. Взгляд хозяина кабинета сразу не понравился Коровину, который догадался, что сейчас его нагрузят. И это в конце дня, когда он собирался выпить!
– Присаживайтесь, Валерий Павлович.
Коровин сел, явственно ощущая собственное напряжение. Даже мягкое кожаное кресло не подействовало на него расслабляюще.
– Как дела?
– Спасибо, хорошо.
– Просьбы какие-нибудь, пожелания есть?
– Вроде бы все нормально, – Коровин пожал плечами и подумал: «Какого черта тянет? Не за тем же вызвал, чтобы о пустяках расспрашивать?»
И тут министр, словно прочитав мысли консультанта, подался вперед:
– Дело есть, Валерий Павлович, причем срочное. Никому, кроме вас, доверить не могу.
Глаза Коровина чуть сузились.
– Да вы закуривайте, – уже по-домашнему предложил министр, подвигая свои сигареты на край стола.
Валерий Павлович закурил.
– Я, вообще-то… – начал было он.
Но властно вскинув руку, хозяин кабинета прервал его.
– Никому другому поручить нельзя. Дело, которому мы служим…
Тут Валерий Павлович окончательно убедился, что разговор пойдет о том, с чем он связывал свое будущее вознесение.
– Сегодня, – вкрадчиво, как ребенку, втолковывал министр, – в девятнадцать двадцать из Санкт-Петербурга прилетает человек, который передаст вам большой пакет с бумагами. Нужно получить пакет из рук в руки и вечером привезти ко мне домой. Только вы можете сделать это.
Коровину хотелось сказать, что у него на сегодняшний вечер совсем другие планы, что он уже чувствует во рту вкус водки, но сумел выговорить лишь ненавистное:
– Непременно.
– Ну вот и отлично.
– Я его знаю? – спросил Коровин.
Министр одарил его улыбкой, недвусмысленно говорившей, что больше задавать подобные вопросы не стоит, для таких поручений всегда используют людей, которые не знают друг друга.
– Не волнуйтесь, он вас найдет. Наши люди все продумали. В девятнадцать двадцать. Для надежности держите в руках вот это, – министр подал старый номер «Литературной газеты», – теперь с ней мало кто ходит. Готовьтесь. У вас еще есть время.
– Можно воспользоваться дежурной машиной?
– Ни в коем случае! Поезжайте домой и возьмите свою, только так. Вам все понятно?
– Конечно.
Валерию Павловичу уже приходилось выполнять подобные поручения. Из Питера и из других городов прилетали какие-то люди, отдавали ему шуршащие пакеты из плотной бумаги, которые он привозил министру. Что в них, Коровин мог только догадываться. Любопытство заставляло его ощупывать пакеты. Иногда ему казалось, что внутри деньги, иногда там были маленькие квадратики дискет, иногда просто бумаги. Конечно, в век компьютеров и Интернета секретную информацию можно было сбрасывать электронной почтой, да и деньги проще переводить со счета на счет. Но игра, в которой участвовал Коровин, имела свои правила. Все делалось в большой тайне.
– Не беспокойтесь, он узнает вас, – напомнил министр, поднимаясь из-за стола и подавая Коровину руку с плотно сомкнутыми пальцами.
Хозяину кабинета даже пришлось нагнуться, таким широким был стол, а Коровину – привстать на цыпочки. Лишь после этого их руки встретились. Ладонь министра показалась Валерию Павловичу холодной и безжизненной, а пальцы – такими же сухими, как и собственный, истомленный жаждой язык.
– Жду вас у себя дома.
Лишь миновав тамбур, приемную и закрыв увесистую дверь, Коровин позволил себе мысленно выругаться.
«И так всегда. Черт побери, не мог вызвать меня чуть пораньше, когда я еще не спланировал вечер!»
Теперь ждать окончания рабочего дня не имело смысла. Задание получено, нужно ехать. Хорошо хоть, что есть время заехать домой.
Дежурная машина уже ждала Коровина у подъезда. Министр сам распорядился, чтобы консультанта завезли домой на служебной машине. Проезжая по мосту, Валерий Павлович с ненавистью посмотрел на пылающие адским пламенем галогенных ламп окна министерского кабинета.
«Тянут, тянут… Чего тянут? – недоумевал Коровин. – Возможностей начать было, хоть отбавляй. Трусы, такой момент прошляпили! Лишь бы теперь у них решимости хватило, иначе все зря».
А тут еще шофер, словно его кто-то за язык тянул, подлил масла в огонь:
– Домой едете, Валерий Павлович?
– Домой, – буркнул Коровин.
– Хорошо дома, – шофер не стал уточнять почему и мечтательно замолчал.
Эти бесхитростные слова, тысячу раз слышанные, словно заноза, засели в сердце Коровина.
Когда работаешь в Белом доме, много времени па дорогу тратить не приходится. Правдами и не правдами, но все в доме правительства добывают себе жилье в центре.
