– Прекрасно!
Еще, наверное, час собравшиеся, прочитав бумаги, розданные Бутаковым, переговаривались, спорили, иногда до хрипоты, до брани. Но, в конце концов, Бу таков и хозяин дачи все эти споры умело гасили, находя приемлемые решения, которые устраивали всех. После обсуждения Бутаков аккуратно собрал бумаги и пересчитал их.
– Ну, а теперь, друзья, можно закусить. Все-таки торжество, пять лет я в должности.
– Пять лет было позавчера, – заметил генерал ФСК.
– Верно. Вот за это я и люблю сотрудников спецслужб – все знают точно. А ты Григорий Германович, знал?
– Конечно. И даже подарок приготовил. К случаю.
– Ну, подарок потом, – мужчины расхохотались.
– Наверное, он тебе приведет одну из своих шлюх, подарок получится знатный.
– Со шлюхами кончено, – сказал Бутаков, – больше к ним обращаться не будем, все вопросы улажены.
– Ой-ли…
Собравшиеся на даче люди чувствовали себя несколько напряженно: как-никак, затевался государственный переворот, и бывший полковник ФСБ Бутаков играл в нем не последнюю роль. Вся оперативная работа лежала на Григории Германовиче и его помощниках, правда, никто из присутствующих толком не знал, сколько человек работает на Бутакова. В разговорах варьировались разные цифры – от ста до пятисот пятидесяти.
Но сколько людей у него на самом деле, знал лишь сам Бутаков. Все, что ему поручалось, он исполнял безукоризненно. Если была нужна какая-то информация, – Бутаков ее добывал, если требовалось кого-то устранить, отправить в отставку, убрать с занимаемой должности, – Бутаков и с подобными делами справлялся быстро. Как и каким способом он добивался поставленной цели, у него никто не спрашивал. А если бы и спросили, Григорий Германович не стал бы посвящать любопытных в тонкости своей работы.
Бутаков не сидел на месте, он постоянно находился в разъездах – то Санкт-Петербург, то Красноярск, то Вологда. За неделю он мог объехать пол-России, и везде у него имелись знакомые. Одни давали ему деньги, с другими Бутаков договаривался о помощи, гарантируя, что в скором будущем им воздается сторицей.
Весь последний год Григорий Германович работал очень активно, хотя и был в заговоре человеком не первым, – над ним стояли люди, к словам которых Бутаков прислушивался, чьи указания и распоряжения он не мог не выполнить.
После дискуссии и продолжительного разговора Григорий Германович еще раз пересчитал экземпляры бумаг, спрятал их в кейс и защелкнул кодовые замки.
– Ну, друзья, идемте. Стол накрыт, женщин нет, так что выпьем и закусим в чисто мужской компании.
Мужчины перешли в большую гостиную с длинным столом, который уже ломился от яств и бутылок. Гости, не церемонясь, наполнили рюмки, такие сборища были для них привычными.
– Ну, за удачу, друзья! – произнес хозяин дачи.
– Да-да, за удачу.
После серьезного разговора все расслабились, словно у каждого с плеч свалился тяжелый груз.
На лицах появились улыбки, движения стали раскованными. Кто-то распахнул пиджак, кто-то расслабил галстук, кто-то позволил себе даже расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Обращались друг к другу по именам, почти не соблюдая иерархии.
И сейчас вся эта компания еще больше стала похожа на группу заговорщиков. Говорили теперь смело, голоса звучали громко.
– Давай, давай – по второй!
– Наполните свои рюмашки, выпить хочу.
– За что?
– Чтоб они сдохли!
– Достойный тост.
– С удовольствием присоединюсь.
– Кто еще с нами?
– Все!
Каждый пил, что хотел. Люди постарше предпочитали водку, молодые – коньяк и виски, выбор за столом был богатый.
Но бывший полковник ФСБ Григорий Германович Бутаков покинул компанию сразу же после совещания, даже не пригубив спиртного. Он подошел к хозяину дачи и несколько минут с ним о чем-то шептался. Затем они обменялись рукопожатием, многозначительно взглянув друг на друга, и Бутаков с дипломатом в руке направился к своей машине.
– Куда? – спросил водитель.
– В город и побыстрее, очень много дел.
Дел у бывшего полковника ФСБ действительно было предостаточно. Некоторые могли подождать, но не много – день или два. А другие требовали незамедлительных действий.
И одним из таких первоочередных дел была ликвидация Эммы Савиной, ставшей опасным и ненужным свидетелем. Но недаром Григорий Германович слыл очень умным человеком, он все просчитал и знал, что никуда Савина не денется. За годы общения Бутаков изучил ее психологию досконально: сама, по своей инициативе, Савина вредить ему не станет, испугается ответных действий.
Даже заподозрив неладное, она сможет лишь тянуть время, но нервы у нее не железные, а нрав Бутакова ей хорошо известен.
На квартире у Савиной Шафранский и Белов устроили засаду, но пока Эмма не появлялась, и Бутаков распорядился к вечеру сменить людей, но засаду не снимать.
«Сломается, никуда не денется – обязательно явится и будет ползать на коленях, будет просить и молить. Но пощады ей не видать. Лучше всего молчат мертвые».
Эту истину бывший полковник усвоил как никакую другую, возможно, именно поэтому он предпочитал решать все вопросы просто: человек мертв – и свидетеля нет.
О том, что фотографии генерала Климова находятся у Кириллова с Груздевым, Бутаков знал. Снимки, как ему доложили, достаточно красноречивые.
Теперь дело оставалось за малым: прижать генерала, заставить его дивизию в случае начала переворота остаться на месте, и это – задача минимум.
Но была и задача максимум: перетащить боевого генерала ВДВ на свою сторону, посулив ему всевозможные выгоды, естественно, в перспективе, не сейчас.
* * *
Сиверов понимал, что чем дольше они находятся в квартире Савиной, тем туже затягивают петли вокруг собственных шей.
Нужно было как можно скорее найти решение, определиться, что делать дальше. Глеб размышлял, Савина тихо плакала. Она напоминала маленького щенка, побитого хозяином, и чувствовала свою полную беспомощность.
Наконец, прервав размышления, Сиверов спросил:
– Где твой ребенок?
– Ребенок?
– Да.
– Она у сестры, – уже немного успокоившись, ответила Эмма, и робкая улыбка впервые за этот вечер появилась на ее губах. – У двоюродной, у Ольги.
– Послушай, а Бутаков знает, что у тебя есть сестра?
– Конечно, знает! – Эмма сжалась от страха, поняв, куда клонит Сиверов.
– Надо немедленно забрать ее.
