Интересно, Эдель он точно так же сажает себе на колени и целует? Мысленно выругавшись, допила шампанское. Нет, Лорейн, девочка, ты мне сегодня совсем не нравишься.
Поругать себя как следует мне не дали. От двери раздался резкий голос Грейстока, грозной статуей античного бога застывшего на пороге:
— Что вы здесь делаете?
— Наслаждаюсь тишиной и покоем. Вернее, наслаждалась. До вашего появления. — Я нехотя выпрямилась в кресле. Неужели шёл по моему следу?
— Библиотека не предназначена для гостей.
— Ну так повесили бы на дверях табличку. Что-то вроде: отдыхать можно в туалете, но никак не в библиотеке.
Кристофер вошёл в зал, прикрыв за собой дверь.
— Праздник закончился, Лорейн. Нам с Эдель пора…
— А я разве задерживаю? — поднялась, пытаясь отыскать взглядом туфли.
Нет, всё-таки зря столько пила. Обувь обнаружились в районе Кристофера, как и спасительный выход, а мне в этот район соваться совсем не хотелось. Уж точно не в том состоянии, в котором сейчас находилась.
— Отправляйся к хордам! Ну то есть жениться. А я и сама способна отыскать дорогу из Уайтшира.
— Уверена? — криво ухмыльнулся его светлость. — И часто графиня Ариас злоупотребляет выпивкой?
— О-о-о, — я умилилась, — пытаешься меня задеть? Милый, ты опоздал на несколько лет.
Ругнулась, едва не запутавшись в юбке, но всё-таки одержала над ней победу и твёрдой решительной поступью (по крайней мере, мне так казалось) направилась к Грейстоку.
— Я пью, что хочу, с кем хочу и сколько хочу, — поставила его в известность.
— И спишь ты тоже, с кем хочешь? — Не успела с ним поравняться, как он схватил меня за локоть, заставляя задержаться.
Кожу у виска обдало горячим дыханьем, и предательское головокружение усилилось.
— В этом вся прелесть незамужней жизни, — улыбнулась, подняла на него взгляд, замечая грозовую тьму в карих глазах. — Пока ты будешь корпеть над созданием наследников с пуфиком, я буду наслаждаться всё новыми и новыми любовниками.
Во мне вдруг проснулась игривое настроение. Приподнявшись на цыпочках, шепнула Кристоферу на ухо:
— Только представь, сколько их было и ещё будет в моей жизни.
Попытка шагнуть вперёд, к вожделенным туфлям, успехом не увенчалась. Меня притянули обратно, резко и яростно, а потом, не обращая внимания на попытку ударить в грудь мерзавца, поцеловали, окончательно выбивая из-под ног опору, а из сознания — ощущение реальности происходящего.
Всё, что происходило дальше, больше походило на сон, из которого мне никак не удавалось вырваться. Жадный поцелуй Грейстока как будто забросил меня в прошлое, превратив в ту восемнадцатилетнюю Лори, что была не способна противиться его напору. Хотелось отвечать на его поцелуи и самой его целовать, захлёбываясь своей любовью. Чувствовать его, как раньше — своей неотделимой частью, позабыв о прошлом и настоящем.
Хотелось, чтобы существовало только здесь и сейчас.
Кажется, я ещё больше захмелела, и виноват в этом был один лишь Грейсток. Даже спустя годы он действовал на меня как наркотик, вот и сейчас, стоило ему оторваться от моих губ, как меня повело в сторону. Грудь горела, под его пальцами, от жадных прикосновений, грубой ласки. Почти застонала, от разочарования, когда он отстранился, и попыталась ухватиться за отвороты фрака — ноги не держали.
К счастью, Кристофер понял моё состояние, подхватил на руки, прошептал слова заклинания, и я едва не ослепла — полумрак библиотеки развеяла вспышка света. В неё мы и окунулись, в одно мгновение из Уайтшира переместившись в храм на окраине столицы.
Там уже всё было готово для древнего обряда. Каменный алтарь, и на нём два кинжала с вырезанными на рукоятях древними письменами. Маги, в чьих жилах текла Старая кровь, только так и заключали браки: муж отдавал свою кровь жене и наоборот.
До последнего была уверена, что это какой-то розыгрыш, что в любой момент из-за колонны, оплетённой живыми цветами, выскочит Эдель, и Кристоферу придётся снова меня отвергнуть. А может, леди де Морвиль прячется под лавкой?
— Мы готовы, святой отец! — всё ещё удерживая меня на руках, во всеуслышание объявил Грейсток. Эхо подхватило его слова и разнесло по пустынному храму.
Выражение лица священника было очень… говорящим. Во-первых, в храм не принято являться вот так, с помощью чар. Во-вторых, меня при всём желании нельзя было перепутать с миниатюрной блондинкой.
Дёрнула босыми ногами в тонких чулках, гадая, когда же закончится этот фарс.
— Но ваша светлость, это же… — растерянно залепетал священник, наблюдая за тем, как герцог широким шагом направляется к алтарю.
— Жени нас! — прогремел светлость.
— Но… но леди де Морвиль? А как же ваша невеста? — запинающимся языком попытался воззвать к голосу герцогского разума служитель церкви.
— Мою невесту зовут Лорейн Ариас. Жени нас скорей! — С этими словами и с самым серьёзным выражением лица (с таким только в палате лордов речь толкать) Кристофер поставил меня на землю.
Камень под ногами был холодным, но холодно мне не было: ладонь, зажатая в руке Грейстока, горела, и этот жар распространялся по всему телу. Удивляюсь, как ещё искры от меня в разные стороны не летели.
Видя, что священник мешкает, Кристофер подался к нему и процедил:
— Жени или уже завтра тебя сошлют в какой-нибудь забытый Создателем приход где-нибудь на окраине королевства.
Я глупо хихикнула. Всё это было очень, очень странно. И совсем не походило на реальность. Так ведь не бывает. Наверное, я просто уснула в библиотеке и весь этот бред мне снится. Не то чтобы я хотела выходить замуж за Кристофера даже во сне, но… Грудь снова опалило, и я, как его светлость мгновение назад, впилась в храмовника хищным взглядом:
— Я хочу за него замуж! Давай сюда свой кинжал!
Неужели я это сказала… Более того, сама схватила нож, уверенно сжала рукоять и от души полоснула по протянутой мне ладони чужого жениха.
Видя, что отговаривать нас бесполезно, иерей затянул свою заунывную ритуальную песню. Когда острое лезвие рассекло кожу, мы с Кристофером соединили ладони и на древнем хальдорском произнесли брачные клятвы: глядя друг другу в глаза, громко и уверенно, оставив в прошлом все сомнения.
Глаза Кристофера — тёмные, как горький шоколад, который я так любила… это было единственное, что сейчас видела. Всё остальное расплывалось, превращаясь в вязкий туман, медленно подбирающийся, обволакивающий нас. Он поглощал пламя, трепетавшее над свечами, и лик иерея, широкие нефы церкви и даже алтарь.
Я не видела ничего, кроме своего уже, кажется, мужа. Не чувствовала ничего, кроме болезненной пульсации в ладони, прижатой к его руке. Но это была приятная, желанная боль.
