— Мяу, Мяу, что с тобой?
— Вроде же понятно сказали, — сумрачно отозвался остановившийся рядом эльф. — Он со своим будущим определился.
Девушка вскинула на него удивленный взгляд:
— В смысле?
— Как хочешь, так и понимай, — пожал плечами Элиаш.
Впрочем, отвязаться от Летти было не так уж легко.
— Подожди… То есть, получается, это не они исчезли, а мы через портал перенеслись? — продолжила она расспросы.
Эльф хмуро кивнул:
— Получается так.
— И ты… пошел со мной?!
Угрюмый вздох:
— Пошел.
— Ой-ой-ой! — радостно заверещала дриада, запрыгав на месте и захлопав в ладоши.
Мяу, на которого при этом чудом не наступили, поспешно отполз в сторону.
Девушка и сама не смогла бы объяснить, что ее так обрадовало. Казалось бы, если юварки сказали правду и до Леса дриад рукой подать, то какая разница, пошел Элиаш с ней или отправился домой? А вот выходит все-таки, что разница есть.
Наконец Летти отвизжалась, замерла и радостно вопросила:
— Ну и куда нам теперь идти?
Эльф на миг прикрыл глаза, определяя направление, и мрачно буркнул, ткнув пальцем куда-то в сторону:
— Караим там. А где твой Лес, понятия не имею. Ты же местная, если мы правильно перенеслись, ты и говори, куда нам идти.
— Ага! — ликующе закивала путешественница. — Это можно! Я сейчас, сейчас!
И она закрутилась на месте, высматривая что-то, известное лишь ей. Замерла. Постояла несколько мгновений и рванулась к ближайшему дереву. Оббежала его несколько раз, высматривая что-то на стволе. Ничего не найдя, метнулась ко второму, к третьему…
И уже через минуту лес огласил новый торжествующий вопль:
— Нашла! Элиаш, я нашла!
Подбежав к эльфу, девица схватила его за руку и потянула за собой:
— Пошли! Мы у самых границ, так что, если поспешим, к вечеру будем в Лесу!
— А сейчас мы где? — буркнул эльф, прикидываясь, что он ничего не понимает.
— Да нет же, не в лесу — мы и так сейчас в нем, а в Лесу — в селенье нашем! Пошли! Мяу, не отставай!
Понять, как ориентируется дриада, Элиаш так и не смог. Не было ни привычных засечек, ни заломов на ветвях, ни отметин на коре — ничего. Но девушка раз за разом изучала стволы деревьев, решительно отмахиваясь от особо обнаглевших голодных веток, и, находя что-то, знакомое ей одной, спешила вперед.
Эльф сам не мог бы сказать, отчего у него такое мрачное настроение. Вроде отправился сюда сам, по собственной воле, никто не тянул, не гнал, но чувствовал парень себя сейчас так, словно своими руками отрезал себе все пути к отступлению. Хотя чем это вызвано, он объяснить тоже не мог: дриады зла никогда никому не причиняли, дурная слава о них, как о тех же кынсах, не ходит… Так что в чем проблема, Элиаш сказать не мог.
Летисия же, наоборот, была весела и счастлива. Уверенно шла вперед, огибая торчащие из-под земли корни и совершенно не задумываясь о том, что кто-то может быть недоволен сложившейся ситуацией.
Мяу, как обычно, постоянно пропадал в кустах.
Ближе к полудню путешественники остановились на обед. Перекусили припасами, подаренными юварками, вяленым мясом и какими-то овощами, и отправились дальше в путь.
Эльф первым услышал шум. Замер, предупреждающе вскинув руку:
— Стой!
Девушка, привыкшая, что эльф никогда ничего не говорит просто так, послушно замерла, озираясь по сторонам:
— Что случилось?
— Кто-то приближается, — отрывисто обронил Элиаш, привычно касаясь линий на запястье. Сейчас он очень жалел о том, что послушался дриаду и не взял с собой оружие. Мало ли кто бродит по лесу. То, что они до сих пор не встретили ни одного зверя, еще ни о чем не говорит.
В ладонь привычно скользнул нож.
Ждать пришлось недолго. Уже через несколько минут звуки стали разборчивее, внятнее, послышались голоса, эльфу даже показалось, что он слышит чью-то речь, а еще через некоторое время навстречу путешественникам вышли три женщины. Молодые, крепко сложенные, загорелые. У одной в русых волосах запутался палый лист. Другие — заплели волосы в косы… Все три спокойные, уверенные в себе. Все — в брюках, в светлых водолазках (осень выдалась теплая, похолодания еще не было) и в ботинках на толстой подошве.
На мгновение повисла мертвая тишина…
А еще через миг Летисия радостно бросилась на шею одной из дам:
— Мама Живка!
— Летти, девочка! — По щекам женщины потекли слезы.
Элиаш поспешно спрятал руку с ножом за спину — он чувствовал себя очень глупо.
После того как родственницы наобнимались, путешественники двинулись наконец в Лес.
По пути в родное селение Летти Элиаш увидел столько дриад, сколько не видел за всю свою недолгую жизнь. Раньше он встречал представительниц этой расы всего пару раз, не больше, а тут… Похоже, Живка со спутницами вели блудное дитя по самым посещаемым тропам. Каждые несколько минут попадались одна-две незнакомые дриады, и все они страстно желали пообщаться с Летисией. К концу путешествия у эльфа от непрекращающейся болтовни разболелась голова.
К счастью, все это длилось не очень долго. В конце концов почти к закату странники добрели до селения. Рассмотреть, как обозначены его границы и обозначены ли вообще, эльф не сумел. Сгустились сумерки, а голова у юноши болела так, что было совершенно не до того, чтобы улучшать зрение и разбираться, где же он очутился.
Эльф даже ужинать не стал. Коротко спросил, где ему можно лечь спать, пробрел вслед за одной из провожатых к какому-то дереву, в стволе которого, по дриадской моде, и располагалось жилище, повалился на кровать и заснул.
Без сновидений.
Назойливый скрип раздавался, казалось, со всех сторон. Эльф поморщился, привычно, не открывая глаз, коснулся пальцами запястья, собираясь уменьшить восприимчивость слуха, и тихо ругнулся, когда невесть когда проклюнувшаяся в голове боль обрела если не причину, то следствие в виде знакомого мелодичного голоса: «В настоящее время изменить уровень шума не представляется возможным — достигнута минимальная позиция». Элиаш скривился: тому, кто придумывал эти дурацкие формулировки, надо руки оторвать.
Поморщившись еще раз, парень разомкнул наконец веки и сел на кровати, озираясь по сторонам: память услужливо рассказывала о том, как путешественники встретились с дриадами, как направились в их селение… Но что было потом, оставалось скрытым за пеленой неведения.
Сейчас путешественник находился в какой-то комнате. Ее можно было бы назвать треугольной, если бы одна, сама короткая сторона помещения не была плавно выгнута и закруглена. Кровать стояла у другой стены — нормальной, прямой, выкрашенной в мягкий коричневый цвет. Впрочем, кроватью это можно назвать с трудом — на узкую походную раскладушку была небрежно брошена тонкая подушка в полинялой наволочке да шерстяное одеяло неопределенного бурого цвета. О простыне или, там, например, матрасе, хозяева попросту забыли. Впрочем, уставшему вчера эльфу и этого за глаза хватило.
