— В первое время было очень трудно. Потом к нашему Лесу приблудилась странная, с трудом выжившая парочка. От их генофонда у некоторых дриад появилась способность разговаривать с травами. Потом было еще несколько людей. Не все сразу конечно, они появлялись по очереди…
— Но при чем здесь Элиаш?! — не выдержала дриада. Она и сама не заметила, как голос сорвался на крик. Мрия удивленно заломила бровь, не ожидая такой вспышки, и Летти стушевалась: — Извини… Но при чем тут он?.. Почему он сейчас… здесь… такой…
— Девочка, ну какая же ты глупая, — укоризненно качнула головой ее собеседница. — Предположим, я сейчас возьму у него генный материал. А что потом? Мне понадобится еще. А он просто так уйдет? Гораздо проще оставить его здесь в летаргическом сне…
Летти замерла, хватая ртом воздух, а Мрия, словно и не заметив, какую реакцию вызвали ее слова, на миг задумалась и продолжила:
— Хотя знаешь, я тебя понимаю. Будет жалко, если такой великолепный образец проведет остаток своих дней в анабиозе. Я сегодня добрая. Хочешь, сделаем так, как я когда-то сделала для Живки?..
— К-как? — выдохнула Летисия, уже предполагая, каков будет ответ, и молясь в душе, чтобы она ошибалась.
— Семнадцать лет назад в Лес пришел молодой… кем же он себя называл… слуа, кажется. Был таким бойким, ярким… Живке он очень понравился. Она даже хотела с ним из Леса уйти.
Эльф опять чуть слышно застонал, и Мрия прервала свою речь на полуслове:
— Надо же, какой сильный экземпляр! И музыка его в транс не вгоняет — до сих пор все еще дергается… Так на чем я остановилась? Ах да. С Живкой пришлось провести профбеседу — как с тобой сейчас, и она осталась в Лесу. Вместе с этим слуа, которого теперь зовут не Дольшер, а Дольшери…
— Н-но…
— Пришлось, конечно, стереть ему память, очень уж сильно он сопротивлялся. Но теперь разве у вас не одна из лучших семей в Лесу?
— А…
— Разумеется, Живка это знает! — возмутилась женщина. — Я ей все объяснила, и она поняла, что жизнь всего племени намного важнее, чем чувства какого-то там чужака. Тем более, сейчас у Дольшери все в порядке. Она совершенно счастлива! А представь, если бы она помнила, кем была в прошлом? Или, того лучше, оставалась мужчиной? Я дала ей новую жизнь. Новое счастье. И ее головные боли, возникающие, когда она пытается что-то припомнить, не стоят и обсуждения. К тому же и вспоминать там нечего. Понятно?
— Д-да, конечно…
Где-то вдалеке раздалось чуть слышное звяканье.
— О, чудесно! — оживилась Мрия. — Часть дела сделана. Сейчас посмотрим, что там с расшифровкой его генома… Представляешь, он уже третий день здесь, а я никак не закончу. Надо же было такому уроду появиться!
Над столом загорелся полупрозрачный пленочный экран — вроде того, что Летисия видела у Олега, — и по нему поползли колонки каких-то значков. Мрия внимательно всматривалась в бегущую строчку, едва заметно шевеля губами, читая, а потом вдруг вздрогнула и чуть слышно присвистнула:
— Никогда бы не подумала…
— Что? — вскинула голову Летисия, сверлившая взглядом пол. Стройная система мира, выстроившаяся за семнадцать лет жизни, рушилась прямо на глазах и складываться обратно наотрез отказывалась.
— Смотри! — потрясенно прошептала хозяйка лаборатории и вновь выстучала на клавиатуре какую-то команду.
Рядом с Летти вспыхнула полупрозрачная человеческая (какой смысл сейчас говорить «дриадская», «эльфийская», если все сводится к одному и тому же?) фигура. Это не был кто-то конкретный. Так, легкий набросок человеческого тела: голова, руки, ноги, два кружочка — глаза, дырочка — рот…
Новое щелканье клавиш — и где-то в районе шеи наброска появилась уже знакомая вязь татуировок-трайблов. Черный рисунок плотно обхватил горло, спустился по правой руке, а затем картинка поползла вверх, занимая левый висок фигуры.
— Ничего не напоминает? — хрипло поинтересовалась Мрия.
— Ну, это как у Элиаша…
— И-мен-но. Знаешь, что самое интересное? Это не татуировка.
Еще несколько ударов по клавиатуре — и фигура пропала, явив вместо себя изображение чего-то странного, больше всего похожего на черного жука.
— Это именно то, что сейчас кажется татуировкой. Небольшой такой, я бы даже сказала крошечный, робот. То ли имплантат, то ли симбионт. Я пока до конца не разобралась. Очень интересно… Если я правильно понимаю, робот тесно контактирует с нервной системой носителя, увеличивая его характеристики. Скорость, выносливость, быстроту реакций… очень интересно! То, чего я столько лет добивалась работой с генами, эти чертовы эльфы сделали, всего-навсего вживив в организм эту чертову электронику!
Женщина зло стукнула по клавиатуре кулаком, отчего та, жалобно пискнув, втянулась обратно в стол.
— Ладно, заканчиваем лирическое отступление. Решила? Я даю тебе шанс выбрать. Что с ним делаем? Отправляем в анабиоз или создаем новую дриаду?
Картина мира рухнула окончательно, погребя под своими обломками Летисию. Девушка до последнего верила, что все это было шуткой и сейчас Элиаш встанет, скажет, что с ним полный порядок, и спокойно отправится домой.
— Девочка, решай быстрее, — поморщилась Мрия. — Мы и так потеряли много времени на этот рассказ. Ты тут стоишь, думаешь, а мне нужно будет выделять необходимые гены и создавать новую жизнь. А это, между прочим, требует времени! Пока сделаешь все, что необходимо, пока настроишь аппаратуру… Конечно, деление клеток сейчас почти не занимает времени, и ребенок у тебя будет ровно через пятнадцать минут после того, как я завершу подготовку, но мне же еще надо делать из него женщину!
— А разве нельзя его… так отпустить…
— С ума сошла?! Кто же отпустит такой великолепный экземпляр!
— А…
— И не думай! Мужчинам здесь не место!
В подземельях Мяу обследовал уже практически все. Пару раз заглот поднимался на поверхность — перекусить, но потом вновь упрямо возвращался назад. Надо же посмотреть, что здесь да как.
Наконец зверьку осталось обследовать всего несколько комнат. Мяу растекся небольшой мохнатой лужицей, просочился под неплотно подогнанной дверью и замер посереди помещения, изучая открывающийся его взгляду вид. Благо сейчас, в связи с отсутствием явно выделяющихся органов зрения, заглот мог видеть все вокруг себя.
Как ни странно, но в этой комнате заглот был совершенно не одинок. Сейчас тут находились трое: двое знакомых и один незнакомый двуногий. Причем один из знакомых, по всей видимости, спал, а незнакомый что-то усиленно рассказывал подопечной.
Первой заметила, что их уединение нарушено, именно Мрия. Женщина оборвала прочувствованный монолог, в красках описывающий, что все зло на земле от мужчин, и замерла, озадаченно разглядывая пушистый комок, появившийся в центре лаборатории.
