– А как я узнаю, кто – та самая? – спросил Данте.
– Ты поймешь это сам, – сказала Лина, чей разум, казалось, отключился. Разговор пошел не в ту сторону. Как резкий спуск по льдистому снегу. Когда уже нельзя нажать на тормоз.
– Можешь показать? – спросил Данте. – Как правильно целоваться?
Снова этот момент. Кто сказал, что время бежит вперед? Оно замерло. На мгновение.
– Ты этого хочешь? – спросила она.
– Мне нужно знать, чего я хочу, – сказал Данте.
– Мы сыграем в почти-поцелуй, – сказала Лина. – Губы сближаются совсем близко. Как можно ближе, но они не должны касаться друг друга.
Данте наклонился вперед так, словно выполнял упражнение по йоге.
Лина осторожно постучала по земле рядом с собой. Он скользнул поближе к ней. А потом еще. Его тело излучало холод воды. Тонкие светлые волосы покрывали его руки.
– В учебниках всегда говорится, что контакт с людьми разрушает душевный покой путешественников во времени. Ты не говорила, что это разрушение такое приятное.
– Сосредоточься на себе, забудь обо всем вокруг, – сказала Лина.
Их глаза встретились.
– У меня покалывает пальцы ног. Это нормально? – спросил Данте.
Лина приложила указательный палец к его губам. Их носы двигались навстречу друг другу. Их губы разделяло лишь дыхание.
– Пока что мне это нравится, – тихо сказал Данте.
Она чувствовала его дыхание на своей щеке. Лина закрыла глаза. Их губы встретились. Почти. С каждым мгновением это должно было случиться. Она думала. Ждала. Нервное ожидание превратилось в удивление. Лина приоткрыла левый глаз. Этого хватило, чтобы понять, что она вконец опозорилась.
Данте бесследно исчез. Вместо этого Коко стояла перед ней и рассматривала ее взглядом, который она видела только у Бобби. Так выглядела ее подруга, когда изучала под микроскопом ножки насекомых.
– Что ты делаешь? – спросила Коко.
– Мне тоже интересно, – призналась Лина.
69
Задание
Лина вернулась в свою комнату в хостеле со странным чувством. Все выглядело по-другому. Все газетные вырезки исчезли. Стена светилась девственно-белым светом, словно все, что происходило в прошлом, было разом стерто.
– Начнем все сначала, – сказал глубокий голос.
Лина вздрогнула, узнав у окна Хранительницу времени. С серьезным видом она рассматривала фотографии аварии, которые Лина привезла с собой в Невидимый город. Не моргнув и глазом. Она молчала очень долго. Ее молчание тревожило Лину, которая ожидала худшего: предостережений, враждебности, новых наказаний.
– Речь идет о прошении по делу Бобби? – спросила она.
Хранительница времени пренебрежительно посмотрела на нее.
– Это дело еще далеко не на повестке дня, – сказала она.
– Но ей нужна помощь, – возразила Лина. – Потому что я все испортила.
Никакой реакции. Лишь упорное молчание.
– Я бы сделала все, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь, – настойчиво сказала Лина.
– Мои сотрудники утверждают, что я слишком снисходительно к тебе отношусь, – заметила Хранительница времени. – Они правы.
Лина не посмела возразить. От этого голоса по спине пробежала дрожь. Неужели из-за аварии она стала такой суровой? Винила ли она Лину в том, что потеряла дочь? Лина тщетно пыталась представить Рею и Хранительницу времени вместе. Как мать и дочь.
– Мне было любопытно, сможешь ли ты вписаться. Теперь я знаю ответ. – Она казалась холодной и раздраженной. – Пора прекращать этот цирк.
Лина опустила глаза. Голос внутри сказал ей, что она никогда не будет соответствовать ожиданиям Хранительницы времени.
– Твое прошение отклонено, – сказала она. – Я никого не отправлю помочь твоей маленькой подружке.
Лина закрыла глаза. Она все перепробовала – и все потеряла.
– Я никого не отправлю, – повторила Хранительница времени. – Тебе придется сделать это самой.
Она протянула ей хронометр.
– У тебя один-единственный шанс, – сказала она. – После этого я больше не хочу видеть тебя в Невидимом городе.
70
Сердцеед
Кипя от ярости, Коко бежала по среднему восьмиугольнику рядом с Данте.
– Ты путешественник во времени, – ругалась она. – А не пловец.
– Путешественник – может быть. Но времени у меня никогда не было. Ни на что.
Коко не узнавала своего старого друга.
– У тебя никогда не было необходимости остановить время? – спросил Данте.
– Для чего? – спросила Коко. Она энергично покачала головой. – Мы заботимся о других, – с благоговением произнесла она основной постулат своей работы, – а не о себе. Это возвышает нас над людьми.
Данте покачал головой.
– Она одна из нас. Я помогаю ей.
– Она больше человек, чем путешественница во времени. Я прекрасно понимаю: она пристает к тебе со своими человеческими чувствами. Ты же знаешь, как это опасно.
Данте отмахнулся, но из Коко это все только выплескивалось дальше.
– Загляни в наш архив. Там все написано. Тысячекратно. Миллионы раз. Люди влюбляются и на следующий день расстаются. В итоге разбитое сердце и драмы ревности. А мы за ними прибираем.
– Почему нельзя быть больше, чем путешественником во времени? – спросил Данте. – Другом и путешественником во времени.
– Потому что слово состоит из двух составляющих, – взволнованно сказала Коко. – Время и путешествие. Мы всегда в пути. Ты не имеешь права связывать себя ни с кем.
– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – сказал Данте.
Он схватил старомодный мужской велосипед, который коллега припарковал перед магазином. Коко запрыгнула на багажник. Вместе они проехали полгорода. Перед столовой он остановился.
– Это приглашение поесть? – радуясь, спросила Коко.
Вместо ответа Данте толкнул ее через скудную столовую в сторону кухни и холодильной камеры.
– Что мы здесь делаем? – с любопытством спросила она.
– Замерзаем, – сказал Данте, захлопывая за собой двери огромного продовольственного склада.
– Что в этом хорошего? – спросила Коко.
Она не понимала, к чему клонит Данте. Гораздо интереснее были манящие деликатесы, ожидавшие благодарных покупателей в отделе «Мороженое и сладости»: торт, замороженные красные фрукты, шоколадные конфеты, мороженое всех размеров, цветов и сортов.
