Его рот приблизился к ее. В последний момент Данте отпрянул.
– Я не хочу прощаться. У меня плохо получаются подобные вещи, – сказал он. – Кроме того, у нас есть все время мира.
Они оба знали, что это ложь.
72
Мрачный спутник
– Можно начинать, – сказал Данте.
Было 6 декабря 2006 года. Они стояли в коридоре детского сада Бобби. Данте поправил митру Лины с вышитым золотым крестом на голове, дернул в последний раз за белую растрепанную бороду и подвинул подушку, которая должна была придать ей больше веса, на нужное место. Рядом с Данте голоса молчали. При этом она и без шепота знала, что ей нельзя влюбляться. Не в Данте. Не в путешественника во времени. Она обещала Белой даме никогда больше не возвращаться. Ее ноги стали ватными. Может быть, для того, чтобы не влюбляться, уже слишком поздно.
– Я поговорю с Хранительницей времени, как только задание будет выполнено, – сказал он. – Она должна передумать.
Данте притянул Лину к себе. Пока не понял, что они не одни. В проходе стояла маленькая девочка с пышной стрижкой боб и в клетчатой юбке, наблюдавшая за ними с открытым ртом. Маленькая Бобби неподвижно уставилась в их сторону. Лине стало не по себе за своей белой бородой. Она посильнее натянула на лицо головной убор. Бобби всегда была убеждена, что история Санта-Николауса – одна большая ложь. Маленький промах разоблачил их до того, как началась миссия.
«Как можно быстрее», звучал руководящий принцип путешественников во времени. При длительном пребывании всегда рискуешь столкнуться с любопытными созданиями вроде Бобби. Или враждебными особами, как Гарри Кинг.
Данте рыкнул. Испугавшись, Бобби в своих тапочках в виде божьих коровок развернулась и бросилась прочь.
– Она мне поверила, – пробормотал Данте под своей маской.
Едва все не испортили. Теперь это было важно. В их распоряжении было минут двадцать, прежде чем появится собственно настоящий дуэт Санта-Николауса. Чтобы не создавать беспорядков, они отказались отменить приглашенную команду. Дети не сочли бы ужасным праздновать дважды. Что еще может пойти не так?
Лина приоткрыла дверь и украдкой заглянула внутрь. Данте был не менее взволнован, чем дети, возившиеся на своих сиденьях в кружке стульев. Комната была торжественно украшена в честь их визита. На стенах висели Санта-Николаусы из туалетных рулонов, глиняной бумаги и ватных шариков рядом со сверкающими звездами из соленого теста, а в разноцветных баночках из-под варенья горели чайные свечи. Подчеркнуто бодрая няня Лилиан раздавала пунш родителям и теплый апельсиновый чай детям.
– Скоро наступит вечер Санта-Николауса, – радостно пропела она, сделав несколько смелых веселых танцевальных шажков. Генриетта Альберс раздавала кексы, на которых громоздились перевернутые конусы мороженого, окруженные взбитыми сливками. Лина легко могла представить, как мать Бобби часами раскрашивала конусы в красные и зеленые цвета. Вероятно, задача Бобби при подготовке заключалась в том, чтобы положить маршмеллоу на верхушки, не съев половину из них.
Дети расселись по кругу на своих маленьких стульчиках. Йонас, как всегда, был одет и тяжело вооружен, рядом с ним на стульчике покачивалась Бобби. Волнение было написано на лице малышей. В углу Карл Расмус поставил свою камеру, чтобы запечатлеть большой момент.
– Когда же, наконец, начнется? – спросил рыцарь-джедай Йонас.
Лина и Данте переглянулись и разом глубоко вздохнули. Благоговейным неторопливым шагом Николаус-Лина вошел в комнату. Вспышка из камеры Карла Расмуса ослепила ее. Все разговоры затихли.
– Николаус – девушка, – среди благоговейной тишины сказала Бобби. – Это не тот, кто должен быть.
Из рядов родителей последовали громкие возражения и успокоения. Лилиан поспешно схватила гитару. Хор детей начал петь.
– Давайте будем веселы и бодры, – звучали по игровой комнате дрожащие певучие голоса. Лина прекрасно знала, как это все происходит. За несколько недель объявлялось появление особого гостя и шла подготовка с прочтением книг с картинками, подготовкой поделок и заучиванием песен. Пока Лина попыталась изображать из себя благостно кивающего Санта-Николауса, Данте перестарался со своим образом мрачного спутника. Он наслаждался своей ролью пугала. Родителям он нравился все меньше и меньше. Йонас храбро взмахнул мечом, но, похоже, по-настоящему ни один из детей не обрадовался его появлению. К строчке «Весело, весело, тралалала» большинство детей замолчало от страха. Второй куплет Генриетта Альберс исполняла одна. Но и это не было услышано, потому что половина детей разразилась истерическим ревом. При этом Данте издал лишь один короткий рык.
Лина, имеющая опыт общения с двумя младшими сестрами, призывала к спокойствию и порядку. Лилиан позвала батрака Рупрехта на мини-кухню. Ногой она захлопнула за собой дверь.
– Что ты всегда так преувеличиваешь, – сказала Лилиан. – Я же говорила тебе действовать осторожно.
Данте почувствовал раздраженный толчок в плечо.
– Мы знакомы? – прорычал он под костюмом.
Воспитательница кокетливо рассмеялась. Путешествия во времени на практике оказывались, как правило, сложнее, чем предполагалось. Возможно, помимо всех других исследований, которыми они занимались, он должен был узнать, кого детский сад обычно нанимал на его роль. Видимо, Лилиан и слуга Рупрехт были не просто мимолетными знакомыми. Под костюмом Данте прошиб холодный пот. Выглянув в окно, он заметил машину, свернувшую на стоянку. Это была уже настоящая команда Николая? Прежде чем он понял, что происходит, Лилиан обвила его руками. Данте вздрогнул, как от удара молнии. Все пошло не по плану. Ни за что на свете их маскарад не должен был раскрыться до того, как Николай вручит подарок, который спасет жизнь Бобби в самый ответственный момент.
– Ты выглядишь таким дерзким, – прошептала воспитательница, придвигаясь ближе к Данте. – Мне нравятся дерзкие мужчины.
– Жажда, – прохрипел Данте. – Жажда просто ужасная.
Лилиан отпустила его и подала чашку домашнего пунша.
Он сделал большой глоток. Пунш не только пах большим количеством рома, но и на вкус был таким же. Данте молился, чтобы Лина поскорее это сделала. Он не знал, как долго продержится на кухне.
73
Давайте будем веселы и бодры
Лина подавила нарастающую панику. Взгляды двадцати ожидающих детей приклеились к ней. Неловко устроилась она на одном из этих крохотных стульчиков. Спину она держала прямо. Родители сгрудились на подоконниках позади, с умилением наблюдая за происходящим. Снова и снова щелкал фотоаппарат Расмуса. Фотография мероприятия появится завтра в газете.
