Она вышла из упаковочной комнаты. В коридоре их ждал Томас. Он заговорщически подмигнул Лине.
– Не уходи, – закричала Лина и побежала за Реей. Она цеплялась за мать. Ей хотелось удержать ее и никогда больше не отпускать.
– Я не могу здесь оставаться, – сказала Рея. – И ты тоже.
– Еще несколько минут. Еще немножко. До рассвета.
Рея боролась с собой.
– Мне всегда будет грустно от мысли, что я не смогу быть рядом, когда ты вернешься домой с пятеркой по биологии, что не смогу ухаживать за тобой, когда ты заболеешь. Мне так хотелось бы познакомиться с твоими подругами и с твоим первым парнем, утешать твое разбитое сердце. Но я не могу остаться. – Слезы побежали по ее лицу. – Я ухожу. Но я не брошу тебя. Я всегда с тобой, даже если ты меня не видишь. Когда ты шепчешь мое имя, я слышу его.
– Авария…
Рея приложила палец к ее рту. Она не хотела слышать, что скажет Лина.
– Все будет хорошо, – сказала она.
И затем она обернулась. Рука об руку с Томасом она ушла из жизни Лины. Они пересекли улицу, чтобы сесть в припаркованную машину.
Кинг из последних сил выбежал на улицу, чтобы остановить их. Как раз в тот момент, когда автобус ехал в противоположном направлении. Лина закрыла глаза. Она ожидала грохота, удара, визга тормозов. Когда она снова открыла глаза, автобус был уже чуть дальше. Кинг бесследно исчез. Машина ее родителей покинула стоянку.
76
Две стороны медали
– Тебе снова разрешили путешествовать, – взволнованно сказала Коко. Она взволнованно подпрыгивала рядом с Данте. Вдохнула его запах. Он странно пах, ее друг. И выглядел не особо счастливым.
Он целую вечность ждал Лину в детском саду. Он просто не мог поверить, что она вернулась в свое время, не сообщив ему об этом.
– Тебя реабилитировали, – обрадовалась Коко. – Хранительница времени снова позволила нам быть в команде. Разве это не здорово?
– Супер, – не очень уверенно сказал Данте. Он вернулся в Невидимый город, но все еще не мог поверить, что Лина ушла, не попрощавшись.
– Все будет так же, как и раньше, – сказала Коко.
Данте всегда задавался вопросом, как люди умудряются ставить себя в безвыходные ситуации. С чувствами дело обстоит не иначе, чем со многими другими вещами. Всегда есть обратная сторона: день и ночь, верх и низ, мертвые и живые, свет и тьма, сегодня и вчера, привет и прощай.
Его конечности отяжелели от усталости, когда он вернулся в свою комнату. В голове стучало и пульсировало, при каждом шаге его мозг болезненно громыхал в черепной коробке. Пунш был восхитительным, побочные эффекты – жестокими. Все в Невидимом городе напоминало ему о Лине и о времени, которое они провели вместе.
Он открыл дверь в свою комнату. Во всей этой белизне он различил странное коричневое пятно. На его кровати сидела самая уродливая мягкая игрушка, которую он когда-либо видел в своей жизни: тощая собака со спутанной шерстью, разными глазами и висячими ушами. Игрушка была похожа на бродячего пса, которого трижды сбивал автобус. Перед ним лежала записка, написанная от руки:
«Его зовут Отто. Позаботься о нем».
Коко ошибалась. Ничто уже не будет так, как раньше.
77
Еще разок с самого начала
Солнечные лучи щекотали Лине нос. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что она лежит в своей постели. Взгляд на дисплей мобильного телефона показал, что сегодня суббота. День финала по гандболу.
Все лежало на своем месте. Даже толстый конверт с фотографиями аварии и старой газетой. Лина поспешно пролистала события в канун Нового года. Помимо ночного катания на санках на Айхберге, «Утро» сообщало о насильственном рейде на заправочную станцию, рассказывало о группе сумасшедших, которые напрасно ждали прибытия инопланетян. Там, где Лина опасалась увидеть несчастный случай с санками, стояла прежняя статья «Смерть на старом таможенном мосту», изменилась лишь одна маленькая деталь: извлечение обломков автомобиля вместе с пострадавшими еще не было завершено на момент выхода газеты в печать. На фотографии была изображена разбитая машина в заснеженной канаве. Крохотное смещение времени оставалось единственным признаком того, что кто-то посягнул на прошлое.
Задумчиво Лина рассматривала свое запястье. Хронометр не подавал никаких сигналов. Лина отказалась проверять, работает ли он.
Семейный портрет с родителями висел на своем привычном месте. И все же что-то изменилось. Лица ее родителей были ясно и отчетливо различимы, словно это был другой экземпляр из той же серии. Соня была права: фотографии аварии запечатлелись в ее памяти. Но это было не все. Ее голова разрывалась от приятных воспоминаний. Там, где раньше она ощущала темную черную дыру в своем сердце, светились разноцветные картинки. Она помнила голос матери, то, как она заправляла ей волосы за уши, ее уверенную походку, безумные идеи отца.
Лина пошла к гардеробу, чтобы найти свои вещи для гандбола. Обернувшись, она заметила, что глаза ее родителей непрерывно устремлены на нее. Взгляды следовали за ней, с какого бы угла она ни рассматривала фотографию. Она знала это явление из посещений художественного музея. Она всегда находила его зловещим, но сейчас в нем было что-то успокаивающее.
Она распахнула дверь и побежала в ванную прежде, чем ее младшие сестры успели ее опередить.
Получилось! Она закрыла за собой дверь и заперла ее. И внезапно она рассмеялась, потому что знала, что произойдет. И действительно…
– Мне нужно в туалет, – громко закричала Шарлотта, барабаня в дверь. Лина открыла дверь и впустила ее внутрь. Шарлотта, снова похожая на прежнюю Шарлотту, была настолько ошарашена, что ей больше не нужно кричать, и вместо этого просто стояла и смотрела на Лину. Поспешным жестом Лина отодвинула занавеску душа в сторону. Фиона опустила камеру.
– Как ты узнала, что я здесь? – пожаловалась она.
Лина поцеловала ее в щеку. Она была вне себя от радости, что ее сестра вернулась. Даже если она будет пытаться каждый день тайно ее снимать.
Шарлотта вытащила Фиону за дверь.
– Она не в своем уме, – сказала она.
С любопытством Лина рассматривала себя в зеркале. На ее лице была широкая улыбка. Это была улыбка ее матери. Она подняла руку, чтобы смахнуть волосы с лица. На ее запястье красовался небольшой шрам, там, где хронометр царапнул ее, когда Кинг сорвал с нее часы.
– Ты здесь? – спросила она, входя в комнату.
С громким грохотом распахнулось окно ванной комнаты. Свежий порыв ветра пронесся по комнате, и солнце просияло Лине в лицо. И Лина вместе с ним.
