Возраст — 35.
Национальность — на три четверти русский, на четверть кореец.
Рост — 165; вес 65.
Профессия — наемный убийца.
Хобби — одиночество, но на него никогда не хватает времени.
Вера — только в себя.
Кличка — до последнего времени — Малыш.
* * *
Он долго не соглашался на новое дело, упорствовал; в конце концов это разозлило Посредника, с которым он работал, через которого получал заказы. Посреднику шел с каждого гонорара процент, и он был кровно заинтересован в безусловном и своевременном исполнении.
Ясное дело, Посредник тоже рисковал, как и киллеры, которых он подыскивал, возможно, рисковал даже больше, чем они. Ведь исполнитель, сделав дело, на время исчезал из поля зрения окружающих, Посредник же неизменно оставался на своем месте, на посту, готовый в любой момент принять новый заказ. До этого у него никогда не возникало проблем с Малышом. Тот выполнял свою часть задачи точно, аккуратно, в срок. Клиенты оставались довольны. И вот — первый каприз.
— Кончай дурить! — кричал Посредник, то садясь, то вскакивая со стула, нервничая, в отличие от совершенно спокойного Малыша, который казался рядом с его толстой тушей подростком. — Ты уже не можешь отказаться, иначе тебя ждут неприятности, а какие, ты сам должен знать; так дела не делаются, я тебе уже назвал цель!
— Я не хочу лезть в политику, — бесстрастно вещал Малыш, не обращая внимания на явную угрозу. — Ты не должен был предлагать мне этот заказ. Ты меня подставил.
— Да не подставлял я тебя, Малыш! — трясся от усердия убедить заупрямившегося киллера Посредник. — Я первый раз от тебя слышу, что ты не лезешь в политику. При чем тут… бизнес ли, политика ли, когда платят? И хорошо платят! Да и какая тут политика, он что — борец за идею? Он же профсоюзный подлипала!
Малыш понимал, что отказываться поздно. Если киллеру назвали будущую жертву, он не имеет права отказаться. Это — одно из неписаных правил профессии. Иначе могут подумать, что ты спасовал или, того хуже, продался. Таких убирают. А Малыш не рвался в покойники.
— Я соглашусь при одном условии: такса должна быть увеличена на десять процентов, — сказал он нехотя.
Этот ход он придумал в последнюю минуту и надеялся, что его номер пройдет. Отказаться он не мог, но запросить несколько больше обычного ему никто не запрещал. И не мог запретить.
Посредник, на удивление, облегченно вздохнул, вытер лицо платком, ушел в соседнюю комнату. Вернулся минут через десять с сияющей физиономией. А Малыш сидел все в той же позе, не обращая внимания на жару, даже не шелохнувшись, словно каменное изваяние.
«Истукан чертов!» — подумал Посредник.
— Порядок! Ты получишь столько, сколько запросил — двадцать две, — сообщил он Малышу. — Можешь приступать. Всю информацию я тебе дал. Но помни, ты должен успеть к пятому числу следующего месяца, иначе пропадает смысл всей затеи.
— Деньги, — Малыш перевел немигающий взгляд своих чуть раскосых глаз на Посредника, — деньги вперед. Всю сумму.
— Но я же никогда не подводил. Ты всегда получал полный расчет по исполнении работы. — Посредник вновь стер крупные капли пота, выступившие на лбу.
— За эту работу я хочу получить вперед, — Малыш чуть усмехнулся. — А вдруг мне приспичит, не заезжая домой, отправиться в долгосрочный отпуск?
Малыш знал, что за требование предоплаты ему смерть не грозит. Он ставит условия, а другие пусть решают, принимать эти условия или нет. Он же не отказывается выполнить работу.
«Представляю, что он сейчас обо мне думает, — усмехнулся Малыш, с интересом наблюдая за Посредником. — Ему ведь придется вновь связываться с клиентом, а даже самые спокойные из них не любят лишних разговоров. Но я из тебя и из него душу вытряхну, прежде чем соглашусь».
Посредник с багровым от подскочившего давления лицом тяжело поднялся и снова скрылся в соседней комнате. На этот раз он оставался там дольше. Но Малышу не было от этого ни холодно, ни жарко. Он мог бы при необходимости просидеть совершенно неподвижно, даже в самой неудобной позе, хоть сутки.
— Вечером получишь свои деньги, — Посредник вышел к нему выжатый, словно лимон. — Ты сведешь меня в могилу, — сказал убежденно. — Какая только муха тебя укусила?
— Бесплатно, — невпопад ответил Малыш.
— Что бесплатно? — не понял Посредник.
— Если и сведу тебя в могилу, то сделаю это бесплатно, — пояснил Малыш и не без удовольствия отметил, что тот из красного стал свекольнокирпичным. — Мы слишком долго с тобой работаем вместе, чтобы я драл за тебя деньги с чужих людей. Да и ты постоянно твердишь, что каждый заказ идет тебе в убыток. Считай, сам оплатишь это удовольствие.
— Ну и шуточки у тебя, — выдохнул Посредник.
— Профессиональные…
* * *
Вот уже километров пятьдесят Малыш то и дело ловил взглядом в зеркальце заднего вида своего «жигуленка» фары одной и той же машины. Это могло быть и простой случайностью, хотя Малыш в силу своей профессии не очень-то верил в случайные совпадения. Но поскольку преследователь не проявлял излишней инициативы и держался пока на приличном расстоянии, паниковать не стоило.
Малыш же вообще никогда не паниковал. Он не был фаталистом, но к самому факту смерти, чужой ли, своей ли, относился очень спокойно, философски. Все равно смерти никому не миновать. Конечно, надо стремиться отодвинуть ее приход как можно дальше в будущее, но если все же окажешься с нею лицом к лицу, убегать бесполезно. Лучше вступить в поединок, и кто знает, на чьей стороне будет победа. Смерть, она тоже не всесильна. Ее можно обмануть, перехитрить, откупиться от нее на время, скажем, жизнью врага.
В тот же день, когда у него произошла размолвка с Посредником, часов в семь вечера ему передали деньги, всю сумму, двадцать две тысячи зеленых. И он сразу же выехал на дело. Ехал, как обычно, на машине. И поезд, и самолет неудобны тем, что ты поневоле оставляешь следы. Тебя видят, с тобою беседуют, тебя угощают, ты вынужден угощать в ответ, вообще, слишком много свидетелей. А на машине ты один на один с дорогой, а дорога нема, как и машина, от которой к тому же всегда можно избавиться.
Для этой поездки Малыш подобрал себе старенькие и неприметные с виду «Жигули» с украинскими документами: техпаспорт и доверенность на пенсионера из Чернигова. Ему отрегулировали и подновили мотор, так что он мог на этом «драндулете» запросто выжать сто сорок километров в час. Вот и сейчас, пытаясь проверить, что за машина увязалась за ним, он, где это позволяла дорога, прибавлял скорость: чужие фары если и пропадали, то не надолго.
«Вот черт, — думал Малыш, — прилип как банный лист к заднице!»
