Я спокойно выдохнула, сделала шаг назад и собралась проинструктировать его насчёт краника, но дверь открылась, и взгляд прилип к обнажённому мужскому торсу, по котором} стекали капельки воды.
Я поняла, что Рома только казался слабым и беззащитным, ведь кубики на его животе выглядят очень даже ничего и говорят о хорошей физической подготовке.
— Так и будешь залипать на моём торсе или всё же скажешь, зачем пришла? — спросил Рома, и мне стало стыдно, что так откровенно пялилась на него.
— Извини… Я задумалась, — постаралась оправдаться я и отвела взгляд в сторон}. Он обмотал вокруг пояса полотенце, и я боялась, что оно вот-вот упадёт. — Я хотела сказать, что горячую вода нужно черпать через верх, а не наливать из крана, но вижу, что ты уже сам разобрался, — выдавила я из себя и начала считать секунды, которые казались целой вечностью в это мгновение.
— Тая! — услышала я голос Стёпы и обернулась. — Ты чё с ней тут делаешь? — возмутился он на Рому.
— Я? Ммм… Дай-ка подумать… — ответил тот, и я поняла, что нужно разводить этих двоих по разным сторонам, потому что если начнут драться, то полотенце с бёдер Ромы точно слетит.
А я не была готова созерцать то, что могло открыться виду.
— В общем, ты всё понял, мы пошли…
Я начала отталкивать Стёпу дрожащей рукой, и когда мы оказались около крыльца, серьёзно посмотрела на него.
— Уже второй день подряд ты ведёшь, себя, как ревнивый мальчишка! — упрекнула я. — Мне это надоело. Я ведь ничего тебе не обещала, Стёпа! Я не говорила, что мы будем вместе… Я, вообще, неуверена, что смогла бы нормально встречаться с парнем. Да я даже не знаю, смогла ли прижиться в городе, куда ты меня так активно зовёшь! — мне тяжело давались эти слова, но я понимала, что лучше сейчас, потому что с каждым разом всё будет только сильнее усложняться.
— Я тебя понял, — выдавил Стёпка. — Тебе он понравился, вот ты и решила, что нет у нас с тобой никакого будущего… Вчера ты вела себя иначе, когда была готова ответить на мой поцелуй Мне, правда, жаль, что я рассчитывал на что-то большее. Прости, я не хочу больше тут оставаться! Дяде Васе передай спасибо за баньку, но я в городе помоюсь. Поеду домой, раз дат никому не нужен.
— Стёпа, подожди, — постаралась остановить его я. — Ну куда ты пойдёшь? Уже стемнело, сейчас каждая минута равна вечности…
— Керосинку возьму… Не пропаду, не бойся. Удачи вам… с ним.
Последнее он выплюнул с горечью, поспешил к крыльцу, схватил в руки керосиновую лампу и быстрым шагом направился к своей базе.
Сердце начало щемить в ожидании чего-то ужасного. Интуиция частенько спасала меня, а сейчас она предвещала какую-то беду, вот только я не могла понять, в чём дело. Я доплелась до крыльца, присела на верхнюю ступеньку, прикрыла лицо ладонями и заплакала.
Ну почему так сложно говорить с людьми?
Глава 14. Рома
А баня — это классно! Даже если это баня со свечкой или как там называется их чудо-средство для освещения? Керосиновая лампа?! Точно! Блин! Я такие доисторические вещи считал вымершими — ну зачем они нужны, если уже электричество везде есть, а оказывается, нужны.
Я обтёрся полотенцем, надел чистые трусы и джинсы. Батя позаботился о том, чтобы и вещи вместе со мной скинуть с вертолёта. Ну хоть на этом спасибо!
Выйдя в предбанник, я вспомнил, как смутилась Тайгиня, увидев мой мокрый пресс! Не думал, что ещё есть такие девушки, а теперь появился интерес, мне вдруг припёрло узнать — к чему может привести общение с ней. Как далеко она способна зайти со своей скромностью. И это попахивало совращением Ангела, отчего я становился противен самому себе.
Комарьё налетело, заставляя нырнуть в сенки. Поселили меня, конечно, как пса, но грех жаловаться
— спасибо, что не оставили на съедение этим вампирюгам на улице.
Дядя Вася вышел из дома и внимательно посмотрел на меня, покачал головой, перекинул полотенце через шею и пошёл в сторону бани. Только теперь я заметил, что они на самом деле сильно похожи с отцом, только батя у меня пухленький с круглым животом, а вот дядя в форме. Тайга покруче тренажёров делает фигуру, и я даже подумал на секунду — а не остаться ли тут на выделенный для исправления месяц?! Вдруг научился бы чему-нибудь…
— Рома?! Ты почему не зашёл чай попить? — выглянула из дома Тайгиня.
Она обо мне заботится?
Ух… ты-ы-ы!
А мне казалось, что надо мной тут все сговорились издеваться под дудочку бати. Впрочем, я слишком остро воспринимал всё, она же действительно заботилась обо мне. Вон как рванула в баню, чтобы меня предостеречь от получения ожогов.
— Ну… Я не по тем делам. Выпить что-то крепкое можно, а вот чай… Как-то не моё.
— Поняла, — поджала Тайгиня губы и обиженно отвела взгляд в сторону.
Мне почему-то стало её жаль в эту секунду, и я тяжело выдохнул.
— Ладно! Если хочешь, составлю тебе компанию! — я поднялся на ноги и пошёл следом за ней в дом.
Чай действительно уже стоял на столе с пирогом, который дала та женщина из поселения, я напряг память и вспомнил её имя — Анна.
Я сел на место, за которым уже сидел раньше и поставил локти на столешницу.
— А куда Женишок делся? — спросил я.
— Аты соскучился? — задала встречный вопрос Тайгиня.
— Не ёрничай! Двум самцам тяжело ужиться на одной территории, если ты не знаешь, — попытался сумничать я.
— Ну если ты себя к животным приравниваешь, — повела плечом Тайгиня и села напротив меня.
Ладно. В этот раз уела, но у меня было ещё два дня, чтобы перебить счёт и выиграть перед возвращением домой.
— Серьёзно… Стемнело же, он ведь не пошёл на свою базу? — нахмурился я. — И вообще… Вдруг я опасаюсь, что он ночью под бок обжиматься придёт?
— Он ушёл… Взял керосинку и ушёл. Больше не спрашивай о нём, а то я уйду в комнату, и будешь пить чай в одиночестве.
Я уже хотел открыть рот и сказать что-то о разладе влюблённых, вроде «милые бранятся, только тешатся», но решил, что лучше не шутить — такой убитой и отрешённой выглядела Тайгиня. Возможно, она на самом деле любила этого парнишку, а он уж слишком ревнивый… Что-то на мгновение кольнуло в груди, когда подумал, что она влюблена, но сразу же исчезло. Не моё это дело. Я скоро уеду, вообще.
Сделав глоток чая, на секунду я прикрыл глаза. Мама делала такой раньше, когда я был маленьким и болел. Малиновый, заваренный на высушенных листьях. Уголки губ тронула блаженная улыбка, но ненадолго. Я постарался не думать о маме, потому что воспоминания били больно, возвращали меня в тот день, когда гроб с ней опустили в глубокую яму и закидали землёй. Я стоял там и кусал губы в кровь, ведь мужчины не плачут, но отец наклонился, вытирая свои мокрые щёки, и шепнул: «Сегодня можно плакать». И я всю ночь плакал, понимая, что больше она не придёт и не скажет спокойной ночи… Её больше никогда не будет в этом мире…
