— Потому что ты ее отец, — я сжала его руку и посмотрела прямо в глаза. — Ты ей нужен. И ты нужен мне.
Дима на несколько секунд зажмурился, а когда открыл глаза, я заметила, что сосуды покраснели. Он испытал прилив эмоций. Он простил меня. И был готов дать второй шанс.
— Я не хочу становиться для тебя обузой.
— Не станешь… любимый человек никогда не станет обузой! Ты лучшее, что было в моей жизни, и никакая инвалидность не изменит этот факт. Если ты готов, то после твоей выписки я хочу стать твоей женой. Наша дочка будет расти в полноценной семье с любящими ее и друг друга родителями.
Я даже не сомневалась, что Дима любит меня. Он доказал это в очередной раз, позвонив своему брату и предложив забрать нас с Милкой. Дима думал, что делает лучше для меня и дочери, но он заблуждался. Счастливыми мы будем только с ним.
— Спасибо, — произнес Дима, сжимая мою ладонь, и улыбнулся.
Я заметила, как по его щеке скользнула слеза и тут же испарилась. Мужчины не плачут? Так говорят слабаки, которые боятся проявить свои эмоции, но Дима не боялся этого, он неоднократно доказал свою преданность и любовь, и теперь дело оставалось за мной. Я должна была заставить его чувствовать себя счастливым, даже если он действительно больше никогда не сможет подняться на ноги. Все это было неважно. Однако глубоко в душе я все-таки надеялась, что мы прошли достаточно испытаний, и Господь смилуется над Димой, дав ему возможность снова ходить.
— Извини, я пришла ненадолго. Лизке на учебу сегодня нужно, мама репетиторством занимается, а Милу оставить не с кем…
— Мама сообщила, что ты рассказала ей о нашей девочке… Спасибо. Однако помочь она не сможет, потому что уезжает за границу.
У меня чуть было не слетело с губ возмущение: какого черта? Мать бросает сына в таком бедственном положении и уезжает за границу? Это было выше всякого понимания, однако, после измены я не бралась судить кого-то, потому что сама совершила грубейшую в своей жизни ошибку.
— У нее какой-то просвет в личной жизни, поэтому я одобрил то, что она решила перебраться туда. Если ты захочешь, то можете с Милой перебраться в дом…
— Нет! — резко оборвала я, стараясь унять испуганное сердце.
Я не хотела переезжать в тот дом, потому что боялась, что Евгения Александровна в один прекрасный день вернется и снова начнет вмешиваться в нашу жизнь. Конечно, я не поступлю больше с Димой так, как поступила, но и повторять пройденное не хотелось.
— Прости, но в квартире гораздо лучше, и если мы когда-то поселимся в доме, то приобретем его вместе… Ладно?
Дмитрий улыбнулся и кивнул. Я наклонилась к его потрескавшимся губам и невесомо поцеловала, опасаясь причинить боль.
— Я люблю тебя, — прошептала, глядя в глаза своего мужчины.
— И я тебя люблю! — услышала от него в ответ.
Идеалов не бывает, мы создаем их сами, но я поняла, что любим мы людей не за то, кем они могут стать, а за то, кем уже являются. И я любила Дмитрия всеми фибрами своей души. Как жаль, что не поняла этого раньше и причинила такую боль родному человеку.
Диму продержали в больнице чуть больше трех недель. Это был большой срок, но нас с Милой пускали к нему, и я приезжала почти каждый день, устраивая свидания папе и дочери. Мой мужчина сиял от счастья, прижимая малышку к себе, а я… А я боялась дышать, глядя на этих двоих, чтобы не испортить ту семейную идиллию, что начала образовываться на нашем разрушенном счастье, которое мы пытались теперь собрать по кусочкам.
К выписке я приготовила вкусный обед и пригласила маму с Лизкой, но у них были дела, поэтому мы остались одни. Дима злился на кресло, к которому был прикован, пусть у него было самое лучше, многофункциональное. В больнице он упорно тренировался и пытался встать на ноги, хоть врачи ругали его за это и говорили, что такое усердие может привести к ухудшению состояния. Я тоже переживала за него, но мой мужчина брал за руку, смотрел в глаза и говорил, что хирург у нас в доме он, и ему лучше знать, какая нагрузка допустима. И я доверяла ему. Знала, что он не станет вредить себе, потому что дорожит мной и дочерью.
Когда мы поужинали, я принялась убирать тарелки, а Дима подъехал ко мне, взял за руку и потянул на себя, заставляя сесть на его колени. От него приятно пахло свежестью. Я больше не сравнивала запахи, исходящие от прошлого и настоящего. Я больше не искала Игоря в других мужчинах.
— Спасибо, что не бросила в трудную минуту, хоть я и просил об этом, — прошептал Дмитрий, а я не дала ему договорить, закрыв рот поцелуем. Наши губы слились, и я уже понадеялась на нечто большее, но из детской донёсся плач Милы.
Я нехотя оторвалась от губ Димы и встала на ноги, придерживаясь за стену, потому что голова закружилась.
— Я жду тебя в комнате, посуду можно оставить до завтра… Или выкинуть! — Дима игриво вскинул бровь, а я ухмыльнулась и поспешила к дочке.
Нас с моим мужчиной ждала умопомрачительная ночь, и я уже заранее сгорала от предвкушения.
Глава 15. Утопая в кружевах
— Дим, мы опоздаем на выписку Яны из роддома, — я постаралась выбраться из его объятий, но это сложно сделать, когда находишься сверху, а стальные объятия прижимают тебя к себе.
— Может, не поедем?
Дима не выходил из дома с того самого момента, как его выписали из больницы. Он не хотел, чтобы журналисты задавали лишние вопросы, чтобы о нас писали в газетах, но мне было наплевать на слухи, которые могли породить репортеры. Я пыталась доказать своему мужчине, что он не должен прятаться и закрываться от окружающего мира, нужно продолжать жить дальше.
— Нет. Мы поедем. Яна моя подруга. Дим, ну-у не будь ты занудой! Ты, конечно, можешь остаться дома с Милой…
— Я сейчас встану, — буркнул мой мужчина.
Он боялся оставаться с дочерью один, думал, что из-за своего состояния окажется бесполезным, если произойдет что-то чрезвычайное, хоть я изо всех сил пыталась ему доказать, что он лучший отец.
Дима злился на то, что не может каждое утро и вечер принимать душ, так как делать это в кресле крайне неудобно, и потом по дому остаются следы, на которых можно поскользнуться. Он пытался отнимать у меня швабру и протирать за собой самостоятельно, и мы успели даже пару раз поссориться из-за этого. Прошло всего полторы недели с момента его выписки, а казалось, что целая вечность. Я потянулась, вставая с кровати, взяла вещи и направилась в детскую, чтобы проверить как там Мила. Я кормила ее полтора часа назад, но она уже не спала. Не кричала, просто лежала и моргала глазками.
Положив вещи, в которые следует переодеться, на кресло, я достала малютку и улыбнулась, покачивая ее.
— Давай-ка покушаем, мое солнышко, и будем собираться. Сегодня нам нужно вытащить твоего папулю в свет.
На самом деле выписка Яны была лишь поводом, чтобы вытащить Диму из дома. Мы могли бы не ехать, и она все поняла бы, ведь у нас маленький ребенок и такая непростая ситуация, но я не собиралась сдаваться.
