Аня улыбнулась. Она почувствовала, что смогла полностью расслабиться рядом с мужчиной, гарантировавшим защиту, и только в этот момент вспомнила, что прошлой ночью почти не спала. Весь день на адреналине сдерживалась.
— Ань, как думаешь, ты смогла бы меня полюбить? — спросил Мамонт, когда она уже погружалась в сон и не могла различить реально ли это.
— Конечно же, если только уже не полюбила, — ответила Аня, сладко зевнула и провалилась в сон.
* * *
Мамонт ожидал чего угодно, но только не этого признания. Пусть Аня и засыпала, но он был уверен — правду говорит. Значит, действительно влюбилась.
И как только умудрилась сделать это, если он только и делал, что пытался выставить себя чудовищем, чтобы заставить ее ненавидеть себя. Но вышел обратный эффект. И было приятно, но одновременно страшно оттого, что будет дальше.
Взгляд отвести от заснувшей младенческим сном девушки не смог. Повернулся набок и стал смотреть на нее, очерчивая каждый изгиб тела, каждую ресничку, контуры ее губ. Красивая. Она была очень красивая и внешне и внутри. Душа у Ани безграничная, иначе бы не обратила внимание на него, не смогла бы понять такое чудовище. И в этот момент противно вдруг стало, ведь он действительно ужасный человек. Пусть он и работал только с должниками особенными, которые сами виноваты в том, что им угрожают, а все равно как-то мерзко стало. Осадок в душе появился неприятный такой. Аня достойна большего. Не может он продолжать работать там и одновременно стать хорошим мужем. Один раз уже убедился в этом. Да и отцом оставаться хорошим сложно после того, как поспоришь с этими должниками, да за ниточки подергаешь. А про визиты к ним и говорить нечего — стоят, хлопают глазенками и делают вид, что они ангелы во плоти. Знаешь, какая паскуда в этой овечьей шкуре зарыта, а все равно жалко как-то их.
Мамонт решил, что после больничного сразу же заявление на увольнение напишет и попробует найти себе что-то другое, не такое серьезное. По сути, его накоплений вполне себе хватало на то, чтобы открыть что-нибудь свое, вот только в бизнесе он особо не разбирался, да и пока голова была занята другим — как наказать Надю, и кто виновен во взрыве.
Надя могла взорвать машину, но… Что-то все же сомневался Мамонт. Она подстрекателем была хорошим. Чего только стоили ее кудахтанья касательно того, что Вера превратилась в эгоистичную алкоголичку, которой плевать на собственного ребенка и на мужа. А как она красиво заливала о том, что сестра изменяет Мамонту. Он не верил, но настораживался от ее слов, а когда соседка сказала про мужика, который в квартиру приходит, так все внутри закипело. Выследить любовника не составило труда. Им оказался какой-то нарик. Смазливый, но обдолбанный весь. Когда Мамонт вошел в дом, услышал стоны и все живое в нем умерло в один миг. У них с женой секса не было пару месяцев, потому что-то он на работе уставал, то она не хотела, а тут такая страсть… Он ворвался в спальню и за шею этого ублюдка схватил… скинул с кровати… пнул пару раз. На жену посмотрел испепеляющим взглядом, а она лишь рассмеялась в ответ, сказала, что теперь наркомана этого любит и будет требовать развод. Кричала что-то о том, что Мишку заберет и не позволит Мамонту с сыном видеться, пока этот утырок натягивал на себя джинсы и сбегал.
Мамонт поймал его у подъезда и красочно описал, что будет, если он к Вере снова явится. А потом еще и долги нашел в базе другого коллекторского агентства. Позвонил и погрозился немного, сказал, чтобы бежал. Нарик и залег на дно, припугнутый со всех сторон. А Вера… Ее как заменили. Столько желчи из нее литься стало, пить начала еще больше, даже мысль была в лечебницу ее отправить. Мамонт в комнату переселился, где теперь Аня жила, не мог он даже касаться изменницы, но думал, что боль поутихнет, и они смогут снова склеить брак. В его день рождения Вера пообещала испечь торт, а пекла она прекрасно. Мамонт думал, что все хорошо, поехал к родителям, чтобы привезти их к себе на праздник, думал, что налаживаться все стало, а жена позвонила ему по дороге. Как сейчас ее слова в голове звучали:
— Петенька, думал, я тебя прощу и забуду все? Ты украл у меня любимого. Не знаю, что сделал, но если Костик не приедет в течение часа, то ты мой труп в квартире найдешь. И Миша без мамы останется. Ты бы видел какие у него глазенки испуганные сейчас…
На заднем плане послышались крики и плач ребенка. Сердце тут же с силой долбиться о грудную клетку начало, прям пыталось вырваться и к сыну… Мамонт резко развернул машину и вдавил педаль газа до максимума. А когда Вера фотографию скинула с перерезанными венами, у него вообще крыша поехала от страха за нее. За ребенка… Ехать далеко было, но он вызвал скорую и полицию, чтобы вскрывали двери. Вот только даже они не успели. Порез сильно глубоким оказался.
Тяжело вздохнув, Мамонт посмотрел на Аню. На ее губах была заметна теплая улыбка. Он был уверен, что эта девушка никогда не предаст, и никогда не послушает других. Она не станет рубить сгоряча, пока не убедится, что правду узнала. Вон даже узнав о споре с Павлом, не стала закатывать истерики и наводить разборки, даже замуж выйти согласилась, пусть и ради Мишки. Это пока. Если они действительно поженятся, то Мамонт сделает все, чтобы она счастливой была и полюбила. А он, вероятно, уже влюбился. Еще с первого взгляда, когда там, с Залесским, у машины ее увидел. А потом, когда вез ее к дому, всю продрогшую, все думал — она это или нет, счастье ведь в глазах не плескалось, все болью заволокло. Надо было еще в тот день везти ее к себе… Только у Мамонта тогда свои дела были, с должниками нужно было встретиться.
Включив светильник и продолжая любоваться Аней в бликах лунного света, он постепенно заснул.
Утро оказалось какое-то чертовски странное. Ани рядом не было, нога болела, как вечно ноющий гнилой зуб, под гипсом все чесалось. Приподнявшись на кровати, Мамонт огляделся. Посмотрел на часы, потом на экран телефона. Он точно звонил Павлу, чтобы поехал за Анькой к Залесскому, значит, не приснилось ему все. Тогда почему как-то неприятно на душе? Услышав женские голоса, доносящиеся из коридора, поднялся на ноги, опираясь на костыли, и вышел.
Ужас накрыл почти сразу, когда заметил, что двери в комнату сына Аня перекрыла, а напротив стоит Надя и что-то пытается доказать.
— Какого черта ты тут делаешь? — процедил сквозь зубы, глядя прямо в глаза твари, убившей собственную сестру.
— Петя, я к племяннику пришла, а эта дрянь не пускает меня к нему! — возмутилась ядовитой змеей Надя.
— Дрянь в этом доме только одна — это ты. Разворачивайся и топай восвояси, пока я полицию не вызвал.
Мамонт мельком посмотрел на перепуганную Аню. Она скрестила руки на груди и смотрит взглядом дикого хищника, готового кинуться на Надежду. Как тигрица защищает ребенка, и снова так приятно стало от этого.
— Петя, почему ты так со мной? Я же ничего дурного… Я же все ради вас, а ты…
Мамонт едва сдержался, чтобы не сказать, что ему все известно о том, как мразь эта собственную сестру довела. Рано было все карты раскрывать. Следовало какие-то доказательства найти, чтобы привлечь ее отвечать по закону.
