– Степа! – окликнула его Мирра.
Он вздрогнул, тряхнул могучей головой и побежал за Матвеем, будто Мирра не позвала, а из пистолета выстрелила. Обогнал уже на середине пути, с разбегу влетел в озеро, подняв кучу острых брызг, и нырнул в воду, потревожив ковер белых кувшинок. Те бросились врассыпную, закивали сердито, зазвенели неслышно, но очень быстро вернулись на прежние места.
Лишь когда Степа скрылся под водой, Мирра и Лика побежали к озеру. К тому моменту, как они добрались до него, Матвей уже по пояс стоял в воде, а Степа вынырнул, держа подмышки обмякшую Полину. Вдвоем они вытащили ее из воды, посадили на землю. Полина была в сознании, но смотрела перед собой невидящим взглядом, словно Степа достал только тело, а сознание, мысли, сама суть Полины осталась там, под прозрачным стеклом Мертвого озера.
– Полина! – Мирра изо всех сил тряхнула ее, но та не ответила, не посмотрела на нее, никак не дала понять, что слышит.
– Дай я! – Рыжая оттолкнула Мирру и с размаху влепила Полине звонкую пощечину.
На бледной щеке мигом вспыхнул алый пожар, но девушка наконец встрепенулась, закашлялась, выплевывая дурманящую воду.
– С ума сошла, птица безголосая?! – взволнованно завопила Лика. – Ты на хрена в воду полезла?!
Полина непонимающе посмотрела на нее, перевела взгляд на вновь притихшее озеро, только сейчас заметила, что с одежды и волос льется вода, а рядом стоят насквозь мокрые парни.
– Не знаю, – слабо пробормотала Полина. – Меня позвал кто-то. Я шла за вами, потом услышала свое имя, обернулась, а дальше… дальше уже ты меня ударила, – Полина потерла полыхающую щеку.
– Нужно уходить отсюда, – решила Мирра. – Не знаю, что не так с этим озером, но нам нужно уходить.
Спорить никто не стал. Рыжая и Степа подхватили Полину под руки и поволокли к дороге, хотя она шла уверенно и вовсе не нуждалась в помощи. Мирра и Матвей шли следом.
– Я видел их.
Мирра не сразу поняла, что сказал Матвей. Оглянулась, замечая, что он немного отстал от основной группы.
– Кого? – спросила тихо, чтобы не услышала ушедшая вперед троица.
– Русалок. Или утопленниц. Не знаю. Но там, в озере, что-то есть.
Матвей говорил уверенно, но при этом был бледен, и, казалось, его даже немного трясет.
– Ты же не нырял? – не слишком уверенно сказала Мирра. Ей казалось, что Матвей только зашел в воду, на дно не опускался, но она бежала, могла не все рассмотреть.
– Когда Степа вытащил Полину, я наклонился к ней, хотел подхватить, а из воды на меня смотрело… лицо. Женское лицо. – Матвей вскинул голову и с вызовом посмотрел на Мирру, но она не собиралась смеяться, смотрела внимательно, напряженно. – Оно пялилось на меня темными глазами, скалило тонкие акульи зубы. И держало Полину за руку. Я дернул ее, тварь как будто зарычала, сначала собиралась кинуться на меня, а потом резко ушла под воду.
Мирра молчала, не зная, что сказать. Еще вчера в русалок она не верила, но и в домовых тоже не верила, и в навий, бредущих по ночам вдоль домов, и в мертвячек, внезапно возникающих перед окном. Ни во что такое не верила, но все это видела своими глазами.
– Ты мне веришь? – спросил Матвей, пытливо заглядывая ей в глаза.
– Если ты уверен, что это не были галлюцинации от ядовитых испарений, то я верю в то, что ты видел, – сказала она.
– Нет там никаких испарений, Мирра, – твердо заявил Матвей. – Там есть что-то гораздо более страшное. Что-то, объясняющее, почему в этой деревне нет церкви.
К удивлению обоих, Полина, Степан и Лика, ушедшие далеко вперед, выбравшись на дорогу, свернули не в сторону дома, а к лесу. А на вопрос, не стоит ли сначала пойти переодеться, только отмахнулись.
– Такая жара, все быстро высохнет, – заявил Степан.
– Я уже почти сухая, – поддакнула Полина. На ней был лишь невесомый сарафан, а потому он действительно быстро высыхал. Чего не скажешь об одежде мужчин.
– Тем более мы уже столько прошли, я второй раз не пойду по этому пеклу, – ворчливо поддержала Лика.
Мирре и Матвею ничего не оставалось, как последовать за ними.
Нужный дом оказался последним по улице, стоял уже практически на опушке леса, со всех сторон как молчаливые стражи к нему подступали деревья, а мохнатые еловые лапы не только гладили забор, но и протискивались внутрь двора. И несмотря на то, что в доме давно никто не жил, он все еще выглядел ухоженным. Только высокая нескошенная трава во дворе и выдавала отсутствие хозяев. Тропинка от калитки к порогу заросла, но примятая трава давала понять, что кто-то недавно по ней ходил. Это мог быть кто-то из местных, но Мирра почувствовала, как по спине пробежал холодок и неприятно засосало под ложечкой. Полина подошла ближе к Матвею и вцепилась обеими руками в его плечо, даже рыжая заметно отстала от Степана, хотя до этого шла сразу за ним, не обгоняя лишь потому, что не знала, куда идти. Очевидно, страшно было всем. Хоть и понимали, что днем навьи ничего им сделать не могут. Однако произошедшее на озере давало понять, что они в относительной безопасности до тех пор, пока сами не суются в логово нечисти.
Степан открыл ключом дверь и первый осторожно вошел внутрь. За ним гуськом потянулись остальные.
В доме было темно и горько пахло пылью и сухими травами. Полина не удержалась, чихнула, заставив всех подпрыгнуть. С потолка грязными лохмотьями свисала паутина с кое-где запутавшимися в ней и уже давно истлевшими насекомыми. Если бы не тонкие липкие нити, все еще поддерживавшие форму, они давно рассыпались бы в прах, но сейчас молчаливыми коконами напоминали о заброшенности. Даже мыши, казалось, сюда не наведывались: обои в мелкий цветочек выгорели, утратили яркие краски, стали лишь бледной копией самих себя, но все еще оставались целыми, не погрызенными в углах.
Мебели в доме осталось немного. В проходной кухне, куда они вошли, стоял большой стол у окна, вокруг примостились несколько одинаковых табуреток, вдоль одной стены стоял второй стол, уже не обеденный, а рабочий, а угол занимал большой буфет с резными дверцами. И, конечно же, русская печь в полкухни. Дверь в другую комнату была закрыта, но Мирра не сомневалась, что и там вещи аккуратно сохранились. Создавалось впечатление, что хозяева не умерли, а уехали на какое-то время, прибрав перед этим. Ее приемная мать всегда так делала: перед поездкой куда-то тщательно вылизывала большой дом, намывала тарелки, раскладывала по шкафам одежду и белье. За время отсутствия семьи все покрывалось пылью, поэтому на следующий день после приезда всегда устраивалась генеральная уборка, но тратить время на раскладывание вещей уже не приходилось. Смысл этого Мирра поняла, только став взрослой, в детстве же страшно раздражали лишние уборки.
– Так, и что нам делать? – прервала общее очарование застывшей во времени комнатой Полина.
– Вам нужно оставаться здесь, можете осмотреться, – разрешил Степа. – А мы с Матвеем залезем в погреб, проверим, цела ли защита, не могла ли навья выбраться наружу.
