Вот тогда-то все и произошло. В штаб поступила информация о схроне с оружием, оборудованном в подвале одного из домов в высокогорном селении, название которого все они запомнили до конца своих дней. Проверить эту информацию поручили группе Быкова. Поскольку сам Ти-Рекс находился в госпитале, командование принял Макар. Они вошли в селение на рассвете, без единого выстрела скрытно проникли во двор и, никого не потревожив, заняли позиции у окон и дверей. Макар подал сигнал и взялся за облезлую дверную ручку. Якушев часто видел эту сцену во сне, просыпаясь после этого в холодном поту и с отголосками собственного крика в ушах: Макар кладет руку в беспалой перчатке на железную ручку, осторожно тянет дверь на себя и исчезает в дымном кусте взрыва…
Решив, что попали в засаду, они открыли огонь. Во все стороны полетели щепки, осколки стекла, известковая пыль и куски штукатурки. В ответ не прозвучало ни единого выстрела. Тогда они вошли в дом и обнаружили там, внутри, тела пяти человек — женщины, старика и троих детей, самому старшему из которых на вид было не больше десяти лет. Оружие в подвале они тоже нашли — два автомата, несколько сот патронов и пять гранат.
Это действительно напоминало сон — страшный повторяющийся кошмар, преследующий человека до тех пор, пока тот не приземлится на койке психиатрической больницы или не наложит на себя руки. Сквозняк из разбитого окна, мертвые дети и автомат в неожиданно ставших непослушными, будто тоже мертвыми, руках…
Обнаруженные в доме тела были уже холодными и твердыми, как поленья, но человек с колючими глазами, который допрашивал их по одному, старательно пропускал эту информацию мимо ушей. Якушев загрустил: картинка вырисовывалась ясная и абсолютно безрадостная, в перспективе маячило уголовное дело с передачей подозреваемых местным властям, после чего жить им оставалось максимум до наступления темноты.
Потом следователь сменился, и один из караульных по секрету поведал Якушеву, что прежний дознаватель лежит в госпитале. Попал он туда после непродолжительного разговора с Быковым, который, узнав о происходящем, сбежал из палаты и попытался вступиться за своих подчиненных. Дальнейшее было очень легко представить. Характер у Ти-Рекса всегда был тяжелый, а рука и того тяжелее. Слушать его следователь, естественно, не захотел, и Роман Данилович, потеряв терпение, перешел от слов к делу, в два счета отправив собеседника на свое место на госпитальной койке.
Потом вернулся из отпуска командир части полковник Миронов, вник в суть ситуации и принял меры к тому, чтобы дело спустили на тормозах. Совсем замять его, однако, не удалось. Оставшиеся в живых участники той неудачной вылазки — Жук, Баклан и Якушев — были уволены из армии, а Ти-Рекса, который в вылазке не участвовал, но зато нанес тяжкие телесные повреждения сотруднику военной прокуратуры при исполнении тем служебных обязанностей, понизили в звании и отправили командовать ротой в учебном центре расквартированной где-то у черта на рогах дивизии…
— Кисло, говоришь? — переспросила Даша. Она подошла и присела перед Якушевым на краешек стола, поправляя гетры, так что ее гладкое загорелое колено оказалось на уровне его груди. — Да, выглядишь ты неважно. Оттого-то бабы на тебя и не клюют. Может, запремся и проведем сеанс горизонтальной психотерапии для повышения самооценки?
Это было предложено просто как аспирин. Даша вообще смотрела на вещи просто — не в силу приписываемой спортсменам молвой ограниченности, а из сугубо принципиальных соображений: жизнь сама по себе очень запутанная штука, так на кой ляд ее искусственно усложнять?
— Ну да, — хмыкнул Якушев, — с тобой повысишь самооценку. Какая самооценка может быть у выжатого лимона? Причем выжатого не вручную, а в соковыжималке.
— Слабак, — пренебрежительно объявила Даша. — Хотя есть мнение, что ты просто косишь под пингвина. Видали мы такие выжатые лимоны. На тебе же пахать можно!
— Мерси за комплимент, — сказал Якушев и все-таки вынул из ящика сигареты и пепельницу.
— Обалдел? — изумилась Даша. — Коляныч застукает — пробкой с работы вылетишь!
— Подумаешь, трагедия, — фыркнул Якушев, чиркая колесиком зажигалки. — Разве это работа?
— А по-твоему, нет? — Даша смотрела на него, смешно нахмурив тонко выщипанные брови. — Слушай, а кем ты был раньше?
— Неважно, — помрачнев, сказал Якушев. — Оттуда я вылетел вот именно пробкой. Это у меня хобби такое, а может, призвание — вылетать пробкой. Хлоп!
Засунув палец за щеку, он очень похоже изобразил звук извлеченной из бутылочного горлышка пробки, а потом закурил сигарету и демонстративно выпустил в потолок длинную струю дыма.
Даша отняла у него сигарету, затушила в пепельнице и бросила в мусорную корзину под столом.
— Глупости, — сказала она. — Что ты выдумываешь? Нельзя программировать себя на неудачу, потому что…
— Опять свои психованные брошюры читала? — с улыбкой перебил Якушев. — То-то я гляжу, что из тебя нынче специальная терминология так и прет: психотерапия, самооценка, программирование… Кругозор расширяешь, растешь над собой? Нет, Дарья, твои брошюрки мне не помогут. Сколько ни тверди — жизнь, мол, прекрасна и удивительна, — лучше она от этого не станет. Как ни уговаривай себя, что дерьмо вкусней конфеты, слаще оно от этого не сделается.
— Ну, ты чего, Юрка? — Протянув руку, Даша пятерней взлохматила ему волосы. — И правда, совсем скис… Ну, хочешь, выпьем? Часок посиди, я со своими коровами позанимаюсь, и пойдем. Тут за углом новый бар открылся, говорят, чумовой…
— Спасибо, Дашка, ты настоящий друг, — сказал Якушев и, поскольку не привык жать девушкам руки, пожал ей колено.
— Губа не дура, — произнес со стороны дверей смутно знакомый сочный мужской баритон. — Гляди, как устроился! Ты чем, щучий глаз, на рабочем месте занимаешься?
Даша и Якушев одновременно повернулись на голос, причем оба забыли о лежащей на Дашином колене руке, вызвавшей столь бурную реакцию посетителя. Их взорам предстал гренадерского роста и богатырского телосложения мужчина во влажной от моросящего снаружи дождя короткой кожаной куртке, линялых джинсах и прочных ботинках на толстой рубчатой подошве. В коротких темных волосах блестели капельки воды, твердое загорелое лицо расплылось в неумелой улыбке.
— Ого! — рефлекторно отреагировала на появление этой колоритной фигуры Даша, а потом, спохватившись, строго сказала: — Мужчина, вы куда? На дверях написано: «Посторонним вход воспрещен». Вы что, читать не умеете?
— Мать моя женщина! — тихо ахнул Юрий. — Легок на помине. Знакомьтесь. Это Дарья, а это вот — Ти-Рекс.
— Похож, — сказала Даша.
— Иди сюда, трепло столичное, — сказал Якушеву майор Быков. — Я тебя научу Родину любить и старших уважать!
Якушев встал и очутился в медвежьих объятиях командира.
— Прощай, Дашка! — придушенно просипел он. — Завещаю тебе свой мотоцикл…
Быков выпустил его, и он принялся озабоченно ощупывать себя со всех сторон, проверяя, целы ли кости.
