— Наоборот, — сказала Даша. — Юрка никогда не рассказывал, чем занимался раньше, до того, как стал тренером в этой шарашке. А вчера мне что-то взгрустнулось: как он там, думаю, где его носит? Села за его стол и как-то нечаянно, сама не знаю зачем, заглянула в ящик. А там фотография… Это Чечня?
Быков кивнул.
— Я так и поняла. Потому и смеюсь. Вы непохожи на грабителей банков. Даже потенциальных.
— Почему? — возразил майор. — Мало ли кто кем был раньше. Жизнь идет, люди меняются. Своих капиталов нажить не удалось, так почему бы не присвоить чужие?
Даша вздохнула.
— Юрка как-то обмолвился, что из армии — вернее, с предыдущего места работы — его выгнали. Он что-то натворил?
— Опять вы за свое… — Быков тоже вздохнул. — Он натворил, мы натворили… Это с нами натворили. Мы кому-то сильно мешали наживать на войне большие деньги, и нас подставили. Хорошо, что не посадили. В общем, это длинная история. Когда-нибудь, если захотите, я вам ее расскажу.
Он вдруг почувствовал, что это правда. Обычно Роман Данилович не любил вспоминать происшествие, в результате которого их разбросало кого куда, а уж рассказывать о нем кому-то ему даже в голову не приходило. Но почему-то казалось, что Даша все поймет и, может быть, даже сумеет подобрать какие-то особенные, волшебные слова, от которых ему наконец станет легче.
— Обязательно расскажете, — заявила Даша.
— На самом-то деле я знаю много действительно интересных историй, — сказал Быков. — А в этой, с какой стороны ни глянь, нет ничего веселого или хотя бы поучительного. Дрянь и дрянь…
— Много вы понимаете, — фыркнула девушка. — Кстати, а вас самого-то как зовут? А то Ти-Рекс — это как-то…
— Елки-палки! — Быков хлопнул себя по лбу. — Разрешите представиться…
Представиться ему не дали: где-то в глубине помещения негромко стукнула дверь. Роман Данилович насторожился. Даша повернула голову в ту сторону, откуда донесся звук, и прислушалась, хмуря выщипанные в ниточку брови.
— Коляныч, что ли? — вполголоса предположила она. — Странно, он сегодня уже приходил. Да в это время здесь уже и нет никого. Это Юркины часы, — пояснила она Быкову. — Он уволился, нового тренера на его место еще не взяли, вот зал по вечерам и пустует. Коляныч наш из-за этого прямо на стенку лезет, такие слова говорит, которых даже я не знаю…
Быков рассеянно кивал, прислушиваясь не столько к словам девушки, сколько к тому, что происходило в густеющем сумраке за стеклянной перегородкой. Там кто-то двигался, стараясь производить как можно меньше шума. Ему подумалось, что владелец спортивного зала вряд ли стал бы бродить по собственному заведению в потемках, рискуя зашибить ногу о чугунную станину какого-нибудь тренажера или покалечиться, обрушив на себя стопку чугунных блинов для штанги.
— А что касается ночевки, то тут есть два варианта, — говорила Даша, с чисто женской непоследовательностью перескочив с одной темы на другую. — Вы можете остановиться у меня…
— Не хотелось бы вас стеснять, — сказал Роман Данилович.
При этом он отметил про себя, что уже давненько ему не приходилось так много лгать в простом бытовом разговоре. Но не мог же он, в самом деле, на десятой минуте знакомства, даже не представившись толком, признаться молодой симпатичной женщине, что хочет-таки ее стеснить, причем не слегка, а весьма чувствительно!
— Правда? — сказала Даша. — Тогда вы в тяжелом положении. Кого-то потеснить вам все равно придется — если не меня, то мою подругу. Или вас не устраиваю именно я?
— А друзей мужского пола у вас нет? — спросил Быков, потихонечку дрейфуя через кабинет к двери, возле которой виднелся вмонтированный в перегородку выключатель.
— А как же! — отчего-то развеселившись, подтвердила Даша. Она взяла одну из стоявших на столике под окном бутылок минеральной воды, сорвала колпачок и сделала пару глотков. Бутылка была стеклянная, зеленого цвета и непривычной формы, с надписью латинскими буквами на этикетке. «Москва, — подумал Быков. — Даже минералка, и та французская. Столичные понты, как сказал бы Баклан». — Например, Якушев, — продолжала Даша, утерев ладонью губы. — Есть еще пара-тройка человек, но друзья — это не совсем то слово… Короче, они вряд ли правильно поймут, если я попрошу пристроить на ночку-другую такой экземпляр, как вы. Слушайте, а чем вас не устраивают женщины? Вы, случайно, не того?..
Быков выключил свет, и тренерская погрузилась в полумрак, после яркого сияния ртутных ламп казавшийся особенно густым.
— Ого, — сказала Даша. — Решили делом опровергнуть мои подозрения? Да, это по-военному. Я бы даже сказала, по-суворовски — быстрота и натиск…
— Тише, — сказал Быков. — Там кто-то есть.
Поскольку царивший в помещении сумрак благополучно скрывал мелкие детали, он вынул из-за пояса пистолет, а потом, подумав, убрал его во внутренний карман куртки. Стрелять не хотелось, и на то существовало сразу несколько причин. Все-таки это была Москва, а не высокогорное селение на Северном Кавказе. Все, что Роман Данилович Быков делал с того дня, когда принял присягу, было направлено на то, чтобы здесь, в Москве, как и в других российских городах, никто ни в кого не стрелял. К тому же он испытывал не до конца осознанное, но сильное желание произвести хорошее впечатление на Дашу и подозревал, что размахивать пистолетом на первом свидании — далеко не лучший способ этого добиться. Да и стрелять, не зная наверняка, кто перед тобой, — очень нездоровое занятие. Никакая ошибка не страшна, пока остается возможность ее исправить. Но пулю, по недоразумению вкаченную в лоб не тому человеку, уже не вернешь в обойму, и твои извинения: ах, простите, обознался — покойника не оживят…
У Даши хватило ума внять доброму совету: она умолкла на полуслове, чем лишний раз утвердила Быкова в весьма лестном мнении о своей персоне. В темноте за стеклянной перегородкой коротко и глухо брякнуло железо — как и предполагал майор, кто-то сослепу налетел на один из установленных вдоль стен тренажеров. Стараясь ступать бесшумно, Роман Данилович выскользнул из тренерской.
Он успел сделать всего два или три шага, прежде чем в затылок ему уперлось что-то твердое и холодное и хрипловатый мужской голос негромко произнес:
— На месте — стой! Раз-два! Дернешься — прострелю башку. Суши весла, майор.
* * *
На то, чтобы кратко и предельно ясно изложить суть вопроса, Юрию Якушеву понадобилось около минуты. За это время вся компания собралась вокруг, обступив его плотным кольцом. Их было восемь человек, не считая наводчика, который все еще сидел в салоне «бентли», очумело мотая головой и размазывая по физиономии сочащуюся из ссадины на лбу кровь. Остальные теснились около Якушева, обдавая его запахами сырого лука, чеснока, табачного дыма и водочного перегара. Все они были вооружены; стволов Якушев насчитал всего четыре, зато колющих, режущих, рубящих и дробящих предметов было хоть отбавляй. Публика подобралась тоже довольно пестрая — от солидных коренастых мужиков, которые уместнее смотрелись бы на стройке или за рулем хлебного фургона, до прыщавого тощего сопляка, совсем недавно покинувшего школьную скамью, и от похожего на безработного бухгалтера-очкарика до откровенного быдла, родившегося, кажется, только затем, чтобы отбыть энное количество сроков лишения свободы.
