В сырьевом запаснике – Машинном озере – рождались все силикробы, составлявшие 50% объема нижнего канала седьмой реки. Вторая половина – обыкновенная H2 O из обыкновенных источников: дождей, притоков, подземных водоносных слоев. Высвобождаемый объем воды издавна расходовался на нужды человеческого общества. Силикробы поступали из Машинного озера, смешивались с доступной водой, и получался синтетический бульон цвета вороненого металла. Поодиночке наномелкие силикробы, естественно, были невидимы, но их скопления представляли собой однородную массу. Заложенная программа вынуждала их двигаться «вниз по течению» с заданной скоростью, причем каждый сохранял постоянную дистанцию от берега и от соседей. Силикробы несли водяные молекулы быстрее, чем это когда-либо удавалось гравитации.
В устье Седьмой реки, в пальцеобразной дельте вокруг Порт-Харкорта, они, реагируя на повышенное содержание соли и команды с нависпутников глобального позиционирования, разлучались с водяными молекулами, продолжавшими двигаться в море, как в былые времена, по подковообразному каналу разворачивались и пускались в обратный путь уже «налегке». Им требовался канал вдвое уже «нижнего», чтобы вернуться в Машинное озеро для ресорбции. «Верхняя» скорость составляла 80% «нижней». До сего дня.
Глава 3. Большая грязюка
Последний коренастый древопапоротник упал под ударом лазерного мачете Дос-Сантоса с треском дыни, слетевшей на пол со стола, и липкий сок, выброшенный тургорным давлением, обрызгал лицо и миллипоровый костюм. А затем речной мастер вышел из джунглей и зашагал по не нуждающемуся в стрижке ветиверу верхнего берега Седьмой реки.
– Полноправ Дос-Сантос, докладываю: пузыри скафандра заполнены очищенной водой, в дальнейшем любое загрязнение костюма потовыделениями будет устраняться методом экзосонической сушки.
– Отлично, отлично, – рассеянно отозвался Дос-Сантос. Все его внимание, и базовое, и дополнительное, было отдано хворой реке.
И действительно, двусторонняя гиперводная артерия была тяжело больна. Две трети нижнего потока превратились в сизую неподвижную ленту. Осталась взвесь из воды и дезактивированных силикробов, но они уже не участвовали в движении потока, напротив, не давали молекулам воды вернуть хотя бы прежнюю, базовую скорость. Нижний поток, до недавнего времени – надежный водный путь, обеспечивавший всем необходимым миллионы жителей окрестных территорий, превратился в стоячее болото.
Дос-Сантос посмотрел влево, «вниз по течению», но. взгляд сфокусировал на ближней трети реки, на «верхнем» канале. Эта часть Седьмой реки пока еще действовала. Она состояла из чистых силикробов, была матово-черной и резко выделялась по цвету; ее граница была еще крепка, не пропускала соседний хаос. Но Дос-Сантос знал: видимость обманчива…
Он не удержался от возгласа, когда обнаружил то, что искал – волновой фронт аварии. Беспомощно смотрел, как вверх по реке движется убийственная дезинформация. Вот омертвение поравнялось с Дос-Сантосом и безнаказанно двинулось дальше. Позади него сотнями миллионов выключались силикробы. Черная полоса хищно запустила уродливые пальцы мглы в «нижнюю» часть реки, силикробы поплыли «назад», быстро редея, – река, имевшая первый уровень Тьюринга, перестала думать, она теперь пыталась гомогенизироваться по законам простейшей физики.
– О черт! Проклятие!
Дос-Сантоса охватило отчаяние. Сколько себя помнил, он служил в Речном министерстве. Он любил реки, эти огромные полуразумные транспортные артерии. Уже пятьдесят лет самоотверженно обслуживал номерные мировые реки, большие и маленькие. Побывал на Восьмой реке (бывшей Волге), на Третьей (в прошлом – Миссисипи), на Четырнадцатой (Ганг), на Двадцать Девятой (Нил) и даже на Первой (Амазонке). Сначала – учеником, потом – подмастерьем, наконец, мастером. Он любовно опекал эти творения природы и человечества, что змеились по окультуренному земному шару, неся грузовые и пассажирские суда, служа экологическими нишами своим обитателям, купая курортников. И никогда на своем веку он не испытывал такого ужаса, как сейчас – перед лицом смерти одной из своих подопечных. Как будто он потерял друга-супруга, а вместе с ним погибли и зиготы, отданные для рождения ребенка. Но ведь не было у Дос-Сантоса никогда друга-супруга, и о потомстве он раньше не задумывался… И все равно такое чувство – будто в душе пробита дыра.
Но отчаяние уступило гневу и твердому желанию отомстить. Преступник будет найден и ответит за свое злодеяние.
Дос-Сантос поклялся, что Седьмая река воскреснет. Он приблизился к обрыву. Дальше под углом сорок пять градусов простиралась отвердевшая красная глина, до самой воды. Дос-Сантос полез вниз. Глиняное крошево скатывалось по склону на поверхность реки, но не тонуло в силикробовом студне; каждый камешек гнездился в собственной ямке поверхностного натяжения.
– Полноправ Дос-Сантос, – встревоженно обратился киб, – вам не следует…
Дос-Сантос подобрался к воде и опустился на корточки. Глина медленно дрейфовала вниз по течению.
– Молчать! Хочешь мне помочь, готовься анализировать телеметрические данные.
Сняв обе перчатки, речной мастер окунул руки в густой силикробовый суп.
По краям поля зрения заиграли метаграфические диаграммы – информация поступала с кончиков пальцев, от подкожных микотронных компдатчиков. Робот от себя добавил устную интерпретацию.
– Есть основания считать, что река загрязнена дозой сверхбыстрых рибозим-инструкторов, их действие – стандартные ступенчатые процессы, но с некоторыми изменениями, не поддающимися расшифровке. Силикробы, очевидно, невредимы, они всего лишь отключены. Если удастся денатурировать агрессора, то восстановить реку будет несложно. Дос-Сантос встал:
– И это надо сделать быстро, а значит, наш путь лежит к Машинному озеру. Мало того, что новые нападения не исключены, но и вся система разбалансирована, работает с перегрузками. Рано или поздно силикробы начнут выпадать в осадок и накапливаться на дне. В таких условиях возобновление функционирования реки может иметь непредсказуемые последствия. Мы выбросим столько частиц, что замутим всю дельту, возможно, погубим все живое. А если продолжится смешение верхних и нижних силикробов, образуются водовороты на порядки крупнее предельно допустимых…
– Полноправ, раз уж речь зашла о водоворотах, – перебил киб, – к нам приближается ловец водоворыб.
Глава 4. Старик и река
Коракл – раковина с фиолетовой каймой на зубчатом борту – перламутрово бликовал под африканским солнцем. Его предком и правда была раковина – камерный моллюск наутилус. Плавсредство было достаточно велико, чтобы вместить двух базово-линейных людей, но сейчас на его борту находился только один софонт, киноцефал в набедренной повязке из шотландки.
Первых киноцефалов, или анубийцев, вывели специально для расселения по берегам Двадцать Девятой реки, бывшего Нила. Эти двуногие псоглавые софонты служили для привлечения туристов; их создатели позаботились о том, чтобы киноцефалы заняли новую верхнюю ступень пищевой пирамиды. И собакоголовые трансгены оправдали эти надежды. Эксперимент оказался настолько удачным, что сейчас, десять анубийских поколений спустя, ни одна река без них не обходится.
