В течение часа Камю развлекался тем, что изучал танцоров. Их профили опять и опять проплывали мимо с упорством бумажных силуэтов на патефонной пластинке. Вид любой женщины, даже самой что ни на есть дурнушки, кружащейся в объятиях партнера, отдавался в сердце Камю болезненным уколом. На романтическом фронте он не мог похвастать ничем. Его мужские нужды удовлетворяли визиты к безликим портовым шлюхам да недолгие романчики с сослуживицами из департамента.
Наконец терпение Камю истощилось. Он допил третий пастис и вышел пофланировать на веранду, зажатую, будто створками раковины, между небом и морем.
Там его и дожидался посторонний - точно такой, каким его описывал Селест, на скамейке в темном углу для влюбленных парочек.
Голос незнакомца звучал расслабленно и вместе с тем будоражаще. Полуприкрытые глаза его не позволяли судить об эмоциях, однако морщинки в углах губ намекали на ироническую усмешку.
- Ах, друг мой Альбер, а я все гадал, как скоро вы пресытитесь этим парадом тщеславия и почтите меня своим визитом.
Камю подошел к незнакомцу, но садиться рядом не стал.
- Вы меня знаете. Откуда?
- О Альбер, в моих краях вы изрядная знаменитость. Я бы даже сказал - международного масштаба.
- Не издевайтесь надо мной, мсье. Я обычный госслужащий, а не центрфорвард премьер-лиги или кинозвезда.
- А разве я говорил именно об этих занятиях? Сомневаюсь. Нет, ваша известность несколько иного рода.
Камю предпочел не углубляться в этот явно безнадежный вопрос.
- «Ваши края» - это где именно?
- Очень близко и в то же время очень далеко.
- Если не желаете удостоить меня разумным ответом, - раздраженно сказал Камю, - соблаговолите хотя бы держать ваши абсурдные парадоксы при себе. Вы призвали меня сюда, пообещав изменить всю мою жизнь. Признаюсь, ваши слова нашли во мне отклик, поскольку я ощущаю себя в безнадежнейшем тупике. Поэтому будьте так добры озвучить ваше предложение, дабы я мог рассмотреть его.
- Вот это прямота! Вижу, ваша репутация человека, зрящего в самую суть вещей, ничуть не преувеличена. Хорошо, друг мой, слушайте. Если вы спуститесь на пляж и пройдете к северу примерно полкилометра, то обнаружите спящего в дюнах человека. Выглядит он как обычный оборванец-араб, однако на самом деле это испанец и опытный убийца. Он долго добирался сюда из Альхесираса через Марокко и планирует убить вашего императора, когда тот прибудет с визитом. У него хорошие шансы на успех: в своем деле он настоящий талант и к тому же имеет высокопоставленных французских покровителей.
Будто длинное тонкое лезвие пронизало Альберов лоб, разливая в мозгу оцепенение.
- Допустим, все так, как вы говорите. И что же мне, по-вашему, делать? Сообщить в надлежащие органы? А почему бы вам не обратиться к ним самому?
- Да нет, это было бы совершенно неинтересно, - брезгливо махнул элегантной тонкопалой ладонью незнакомец. - Чересчур прямолинейно и откровенно заурядно, на мой вкус. Видите ли, я ценитель случайности, выбора и характера. Тем ближним, которые, на мой взгляд, этого заслуживают, я предоставляю возможность экзистенциальным поведением изменить их собственный мир. Вот и вы такой человек, в переломное время и в переломном месте. Можете гордиться, это редкая привилегия.
Камю попытался мыслить спокойно и рационально. Однако следующие его слова отдавали полным безумием:
- Значит, вы из будущего.
Незнакомец от души расхохотался:
- Почти угадали! Но все же не совсем. Скажем так: я живу в одном с вами арондисмане мультиверсума.
Камю задумался над услышанным, вынужденный переосмыслить само представление об устройстве вселенной. Наконец он решился на вопрос, да и тот вышел оборванным:
- И в этом мультиверсуме правит?..
- Никто. Мультиверсум ко всем нам благосклонно безразличен. Что делает наши собственные поступки еще более весомыми и восхитительными, не правда ли?
- Именно так я всегда и думал, - кивнул Камю, - но понял это лишь сейчас.
- Ну разумеется.
- Но не могли бы вы хоть намекнуть на возможные последствия? Мол, если я поступлю так-то, мой мир процветет, а если наоборот - провалится в тартарары?
Незнакомец издал раскатистый смешок:
- Я что, похож на пророка? Могу сказать одно, Альбер: в обоих случаях перемены неизбежны.
Камю с минуту поразмышлял над этим неудовлетворительным ответом, прежде чем поинтересоваться:
- У вас найдется для меня что-нибудь, если я решусь принять этот вызов?
- Естественно.
Из-под своей дырявой накидки незнакомец извлек странный пистолет, какого Камю никогда не приходилось видеть.
- Действует он очень просто. Надо нажать на этот рычажок, и всё.
- Теперь я должен побыть один, - произнес Камю, взяв пистолет.
- Отлично вас понимаю. Такие поступки подготавливаются в безмолвии сердца, подобно произведениям искусства.
Незнакомец поднялся, будто собираясь уходить. Но в последнее мгновение помедлил, обернулся и достал откуда-то книгу:
- Возьмите еще и это. Удачи вам.
В рассеянном фиолетовом свете, проникавшем на веранду из танцзала, Камю разобрал отпечатанное крупными буквами название: «Миф о Сизифе».
Имя автора он как-то уже угадал.
Когда незнакомец ушел, Камю посидел некоторое время в одиночестве на скамейке. Потом спустился на пляж и зашагал по песку на север с книгой и пистолетом.
В точном соответствии с указаниями он обнаружил среди дюн спящего. Тот лежал на боку, ладони под голову. С грохотом набегавшие на берег волны буравили череп Камю, словно безумная колыбельная. Погруженный в тень иберийский профиль спящего напомнил Альберу о его матери Катерине, хвалившейся испанскими предками; сын унаследовал ее кровь.
Камю пришло в голову, что он спокойно может развернуться и уйти и больше не думать обо всей этой сумасшедшей ночи. Его жизнь потечет по-прежнему, а любые события в окружающем мире произойдут без его, Альбера, вмешательства. Но не будет ли такое бездействие тоже своего рода выбором? У него промелькнула мысль, что выстрелить или не выстрелить - в данном случае по сути одно и то же.
Убийца пошевелился - но не проснулся. Камю крепче стиснул рукоятку пистолета. Каждый нерв в его теле гудел стальной пружиной.
Прошла секунда. Потом другая. И еще секунда. И не было способа их остановить.
Жизнь в Антропоцене
1. Авария на Гелиопоясе
Ауробиндо Банджаланг все еще находился в своей весьма обширной холостяцкой берлоге, когда утром 8 августа 2121 года получил по вибу
[226] твинг об аварии. В 1ГСК
[227] его жилая площадь была раза в три больше, нежели у большинства безбрачных, однако высокопоставленная должность энергетика в Нью-Пертпатне предоставляла ему определенные привилегии.
