Пайве повторил приказ, но это была лишь формальность: ученики шамана уже бросились за водой.
Толпа повалила в главную хижину пировать. Скоро на улице остался лишь шаман. С торчащего из-под парусины пальца великанши медленно капала вода, слегка окрашенная розовым. Ксексео подставил руку, набрал немного жидкости и поднёс ко рту. Опустив туда кончик длинного языка, причмокнул губами, задумчиво кивнул и двинулся в хижину к своей пастве.
Ночь вступила в свои права, выставив во тьму усечённый лунный лик. Шумное пиршество шло полным ходом. Ароматный дым факелов и костров, казалось, распирал стены огромной хижины, пульсируйте от пронизывающей воздух энергии. На длинных пальмовых листьях было разложено жареное мясо, овощи, перемолотые в пюре и сваренные целиком, стояли чаши с мучными десертами и мате. На коленях пирующие держали полные до краёв тарелки из морских раковин и кокосов. Вождь Пайве, Ксексео и Иксай сидели в центре на циновках из зелёных ветвей. Вождь ел за пятерых, что вполне соответствовало его репутации, в то время как шаман лишь жевал какой-то корень, на вид твёрдый, как железо. Иксай проявлял разумную воздержанность, заботясь лишь о том, чтобы восстановить силы после долгого пути. Неподалёку от открытой двери сидела Иина, обняв за талию Туликаву и набросив на ноги одеяло, чтобы защититься от прохладного морского ветра. Счастливую чету окружали играющие дети. Когда желудки наполнились, песни были спеты, а шутки и смех начали стихать, Пайве с трудом поднялся на ноги и жестом призвал всех к молчанию.
- Сейчас будет говорить шаман. Он расскажет о богине.
Опираясь на посох, Ксексео встал и обвёл собравшихся холодным взглядом, выдерживая долгую паузу. Потом заговорил.
- К нам явилась безумная богиня, и это одновременно благословение и проклятие. Приход богини означает, что наше племя избрано для перехода на другой уровень бытия, однако такой переход требует оставить позади все привычные радости и печали прошлой жизни. - Он замолчал, собираясь с мыслями.
- Шаман, а не можем ли мы отказаться от этого тяжкого благословения? - спросил Иксай. - Повернуться к богине спиной и продолжать жить прежней жизнью?
- Нет. Я скажу, почему. Богиню нельзя убить. Скоро она оправится от своих ран и проснётся. И тогда, поскольку она безумна, рождена за морем и не знает истинного пути, начнёт сеять ещё больший хаос в Баии и за её пределами. Сила богини лишена мудрости. Если мы хотим остаться верными заветам наших предков, то должны обуздать и воспитать эту силу. Нам придётся слиться с ней на её собственном уровне бытия. Иного пути нет.
Вождь Пайве нахмурился. Казалось, он делает это первый раз в жизни.
- Когда?
- Зачем откладывать неизбежное? Мы должны принять свою судьбу с радостью. Ещё одна неделя, ещё месяц, ещё год - всего лишь отдельные поленья в общем костре нашей памяти и знаний. Надо сделать решительный шаг. Завтра.
Общий вопль собравшихся напоминал одновременно крик рожающей женщины и боевой клич воина. Послышался детский плач.
- Уверен ли ты, что боги одобряют наш выбор? - спросил Пайве. - Имеем ли мы право решать свою судьбу?
Ксексео спокойно кивнул.
- Боги сами нам скажут. Я зарою Огненную Жабу.
Ученики шамана быстро убрали циновки, обнажив земляной пол. Острым концом посоха Ксексео вырыл в утоптанной земле неглубокую ямку. Потом снял с пояса мешок, развязал его и вытряхнул содержимое. В яму сочно шлёпнулась живая жаба. Она сидела спокойно, не делая никаких попыток выбраться.
Ученик поднёс шаману раковину с горящими углями.
- Прими наш дар, посланница неба!
Жаба разинула рот, и Ксексео аккуратно высыпал ей в глотку раскалённые угольки. Даже не вздрогнув, священное животное спокойно проглотило огненную жертву.
- Я зарываю тебя в землю, Огненная Жаба! - пропел шаман. - Я наступаю на тебя! Задай мой вопрос богам, Огненная Жаба, и принеси ответ. Пусть морские волны отпустят меня, пусть сухая земля даст мне покой!
Загрубевшей подошвой он засыпал яму и утоптал её. Потом повернулся к соплеменникам.
- Мы получим ответ завтра. Боги одобрят мой выбор. Проведите эту ночь как последнюю в жизни смертных.
Индейцы начали разбредаться по хижинам. Вдали слышался рокот прибоя. Луна, словно рябой шут, проливала свой язвительный свет на печальную землю. Иксай шёл один, мрачно опустив голову. Внезапно он остановился, почувствовав на плече женскую руку.
- Иина? Я думал, ты останешься с Туликавой.
Прекрасное лицо бывшей официантки смотрело на него снизу вверх, облитое серебристым сиянием.
- Он ждёт меня в своей конюшне. Мы встретимся после полуночи. А сейчас я хочу побыть с тобой.
- Я тоже, просто не решался попросить.
- Глупый! Почему я должна просить первая?
Иксай с улыбкой ущипнул её за ляжку. Рука об руку они пошли по тропинке. В темноте слышались стоны какой-то влюблённой парочки. Помолчав, Иксай заговорил:
- Неужели я погубил свой народ? Сперва я принял её за обычную ведьму, но потом...
- Перестань! Всё так, как должно быть. Только мы можем приручить такую, как она. Разве наша участь не прекрасна?
- Наверное. Но будем ли мы в состоянии ею гордиться?
- Кто знает. Будем жить, пока можем.
Скромная хижина, в которую они вошли, была освещена лишь горящим фитильком, плававшим в чашке с пальмовым маслом. Золотистый свет выхватывал из темноты татуированные груди женщины и мощную мускулатуру мужчины, словно на холсте старого мастера.
Иина опустилась на колени перед Исаем. Приподняв твердеющий член, она положила его себе на грудь. У основания пениса через морщинистую кожу мошонки проходил короткий деревянный стержень толщиной в палец, выступавший по обеим сторонам. Индианка провела влажным языком снизу вверх по мошонке, взяла член целиком в рот и сделала несколько глотательных движений. Потом Иксай нежно опрокинул женшину на спину, опустился на колени и, приподняв её бёдра, ввёл член во влагалище. Концы деревянного стержня с лёгким стуком коснулись каменных колец, продетых сквозь половые губы. Иксай ждал. Иина отвела кольца в стороны и привычно надела их на концы стержня. Иксай начал толчки. Размах его движений был ограничен, однако сами ритмичные растяжения кожи мошонки и половых губ резко усиливали ощущения любовников. Скоро индианка начала издавать протяжные крики, Иксай хрипло застонал, и они одновременно достигли оргазма. Упав на Йину, Иксай перевернулся вместе с ней на бок и вскоре задремал. Дождавшись, пока он совсем заснёт, женщина отцепила кольца и выскользнула из хижины.
Ритмичные вздохи любовников и страстные восклицания слышались со всех сторон. Иина быстро шла по тропинке между хижинами. В порыве чувств она, как бы отвечая соплеменникам, прикоснулась одной рукой к своему влагалищу, а другой приподняла грудь. Впереди показалось освещённое окно, в котором виднелось наклонённое лицо Туликавы и его мелькающая рука, державшая иголку с ниткой. Иина шагнула в дверь. Туликава обернулся, и сосредоточенное выражение на его лице тут же сменилось радостным. Он положил шитьё на узкий столик и поднялся на ноги. Четыре его копыта прочно упёрлись в земляной пол просторной конюшни. Хвост возбуждённо хлестнул по бокам, сбив с полки на пол глиняную кружку. Улыбнувшись Иине, Туликава рассеянно почесал живот в том месте, где человеческая кожа постепенно переходила в грубую лошадиную шкуру.
