Толпа молча ждала приказов шамана. Каозиньо стоял поодаль, там, где начинались травянистые дюны.
- Откройте её!
Узлы легко поддались умелым пальцам. Десятки рук вцепились в парусину и разом дёрнули.
Обугленное лицо, сожжённые груди, обгоревший живот, покрытые струпьями бёдра - женщине давно следовало быть мёртвой. Тем не менее, она дышала, чуть слышно, но ровно.
- Нож!
Ученик подал шаману острое мачете.
- Последними подойдут те, кто избран, чтобы столкнуть её в воду. Тогда они успеют потом присоединиться к нам. Пусть встанут отдельно, чтобы я их видел.
Несколько человек, в том числе Иксай, отошли в сторону.
- Хорошо. Остальные по очереди подходите ко мне.
Ксексео подошёл к великанше, похлопал её по боку, словно мясник, выбирающий лучший кусок от туши, потом начал резать. Первой в очереди причащавшихся была древняя старуха с отвисшими сосками. Она нерешительно взяла мясо в рот, пожевала и проглотила. Увидев, что с ней ничего не случилось, люди стали подходить увереннее. Очередь постепенно двигалась. Иина в вышитом платке сидела верхом на Туликаве. Кентавр взял два куска и поделился со своей всадницей. С улыбкой глядя друг другу в глаза, они положили в рот мясо богини. К полудню свои порции получили все, включая рабочих Иксая. Остался один Ксексео. Отбросив посох и нож, он с неожиданной лёгкостью вскарабкался на тушу, прошёл по хрустящей обугленной коже к подбородку и бесстрашно запустил обе руки в полуоткрытый рот. Поднатужившись, вытащил на свет кончик языка и вцепился в нею острыми зубами. Набил полный рот и с натугой проглотил жёсткий ком.
- Толкайте!
Рабочие бросились вперёд и налегли на сани...
Когда первые солёные брызги попали на сожжённую кожу, по всему гигантскому телу, с головы до пяток, прошла крупная дрожь. Не удержавшись, шаман с плеском полетел в воду.
- Глубже! - крикнул он, кашляя и отплёвываясь.
Мужчины повиновались. Они заходили всё дальше, толкая перед собой плот, пока не потеряли дно, потом развернулись и поплыли к берегу.
Тело богини начато вздуваться и опадать, будто терзаемое изнутри штормом. Дальнейшее рассмотреть не удалось. Высокая волна перевернула плот, и монументальная женская фигура исчезла в глубине, оставив за собой мощный водоворот.
Люди на берегу вдруг засуетились, заметались - им явно становилось не но себе.
- Все сюда, ко мне! Я семя! - скомандовал Ксексео.
Привыкнув подчиняться и ощущая новые непонятные желания, жители деревни начали собираться вокруг шамана, вскоре заслонив его полностью. Они облепили его как клейкие зёрна варёного риса, стараясь прижаться теснее. Те, кто были снаружи, стремились проникнуть глубже, словно сперма, атакующая яйцеклетку.
Каозиньо смотрел с холма, поражённый небывалым зрелищем.
Суматоха на берегу приобретала сверхчеловеческие масштабы. Плоть теряла границы, люди сливались друг с другом, притягиваясь к единому центру. Хаотическое мельтешение форм постепенно приобретало симметрию. Скоро всё было кончено. Толпа людей превратилась в огромный полупрозрачный ком с сальными прожилками, похожий на медузу, выброшенную на берег. Внутри протобога можно было различить медленно плавающие тени - последние следы человеческих тел.
Некоторое время ком плоти лежал неподвижно. Потом начал меняться: вытянулись лапы, выдвинулись челюсти с острыми клыками, уши поднялись торчком, ощетинились усы, развернулся хвост, удлинился пенис в кожаном чехле, глаза зажглись зелёным светом, бледная кожа стала покрываться густым чёрным мехом...
Гигантский ягуар-самец, вобравший в себя сотни человеческих тел, сел и замер у воды, направив взгляд туда, где исчезла женщина. Он напоминал домашнего кота, затаившегося возле мышиной норы. Его хищное возбуждение выдавал лишь кончик огромного хвоста, который нервно ходил из стороны в сторону, разбрасывая песок.
Каозиньо тоже неотрывно смотрел вдаль, встав на цыпочки и дрожа от нетерпения.
Поверхность моря начала кипеть. Ягуар вскочил на ноги, хлеща хвостом по бокам. Из волн выстрелило длинное щупальце, потом другое, третье... На свет показались блестящие бахромчатые складки нежного золотисто-пурпурного оттенка. Чувствительные отростки разной формы то появлялись, то пропадали, заставляя морскую воду бурлить и пениться. Попав в родную среду, рукотворный Протей, разделявший личность Керри Хэкетт, резвился, наслаждаясь здоровьем и свободой.
Распластавшись в мощном прыжке, ягуар с громовым всплеском обрушился в воду. Он шёл вброд, полоща в волнах брюхо, потом поплыл... Когда, наконец, добыча оказалась в пределах досягаемости, огромный кот, рванувшись вперёд, впился клыками в морскую тварь. Немедленно среагировав, она растеклась по его морде как тесто и окутала голову. Лишённый возможности видеть, но нисколько этим не смущаясь, ягуар развернулся и поплыл назад. Выбравшись на мелководье, он вцепился в песок всеми четырьмя лапами и с силой тряхнул головой. Болтая щупальцами, Протей взмыл в воздух и обрушился в густые заросли за первой полосой дюн недалеко от того места, где стоял Каозиньо. Юноша испуганно втянул голову в плечи, но остался на месте.
Несколько минут из чащи слышался треск и какие-то непонятные звуки. Потом ветки с хрустом раздвинулись... Острые уши, горящие глаза, оскаленные клыки - над искалеченными деревьями поднялась ещё одна огромная кошачья голова. Из зарослей вышел второй чёрный ягуар. Два величественных зверя сверлили друг друга глазами, издавая утробный рык, подобный отдалённым раскатам грома. Потом ягуар поменьше, который когда-то был Керри Хэкетт, повернулся и пустился бежать. Это была самка. Её выступающие половые органы покраснели и припухли, как в период течки. Ягуар-самец бросился за ней, оставляя в болотистой почве следы величиной с тележное колесо. Рычание, брызги слюны, резкий мускусный запах... Оба гигантских зверя промчались совсем рядом с Каозиньо. Юноша распластался по земле, чувствуя, как она трясётся. Когда он решился встать, в дальних зарослях мелькали лишь кончики хвостов да слышался треск сломанных деревьев.
Каозиньо посмотрел на волны, потом на пустой берег и покинутую деревню, будто старался понадёжнее закрепить в памяти невероятные события этого дня. Потом медленно пошёл прочь. Впереди лежал долгий путь домой.
Путь, проложенный ягуарами через джунгли, был шире, чем дорога в город. Поваленные стволы, груды веток, раздавленные животные. Самка ягуара неслась вперёд, проламываясь сквозь чащу, перепрыгивая через овраги и ручьи, но шум погони становился всё громче и громче. Воздух обжигал лёгкие, сердце стучало, как молот по наковальне, глаза помутнели. Вырвавшись из объятий леса, она оказалась на краю широкой саванны. Впереди лежали многие мили травяных пустошей, где не было никакой возможности укрыться.
Пробежав ещё несколько шагов, она повернулась и стала ждать самца. Увлечённый погоней, он выпрыгнул на открытое место и, увидев свою добычу, остановился как вкопанный. Два гигантских зверя поднялись на задние лапы и бросились друг на друга. Ягуариха с диким воплем полоснула самца когтями, оставив на его морде кровавые полосы, но тут же получила достойный ответ. Могучая лапа сбила её с ног, она покатилась по земле. Самец рванулся вперёд - она перевернулась на спину, готовая распороть ему брюхо задними лапами, - но он проворно отпрыгнул в сторону и, извернувшись, схватил её за горло, не прокусывая кожу, но и не давая вырваться. Самка замерла, судорожно вцепившись когтями ему в плечо. Наступила долгая пауза. Они не двигаются и не могут встретиться глазами, но всё же каким-то образом - может быть, посредством когтей или клыков - обмениваются желаниями, испытывают готовность партнёра, проверяют его достоинства и слабости. И вот, наконец, подан сигнал к окончанию этого безмолвного разговора.
