Фил дернулся назад, потерял равновесие, и его неуклюжее пузатое тело рухнуло.
Он приземлился на траву. Боль в голове ослабла, конечности отошли. Фил решился открыть глаза.
Перед ним простиралось солнечное зеленое поле с ромашками, белыми, как ванильное мороженое. Над головой нависало ментолово-голубое небо. В нескольких футах от него стояла чернокожая девочка с игрушечной уткой в руках.
- Держись, Фил, - сказала утка. - Еще часок. Мы почти на месте.
Фил поднялся.
- Почти где? И держаться за что? Минутку, а ты не из тех ли надоедливых игрушек, что украли мое имя? Ненавижу вас, маленьких кровопийц!
Фил растопырил пальцы и пошел к несносной утке, чье существование было оскорблением, насмешкой над его индивидуальностью.
Госпожа Янси завизжала.
Тесть тянул Фила за рубашку, удерживая от попыток придушить клиентку.
- Фил, Фил, да что же с тобой такое? Ты вконец свихнулся?
Опустив руки, Фил медленно приходил в себя.
Что это я? Утром не мог узнать лавку, в которой проработал тридцать лет, а теперь отправился в другой мир, вытачивая ключ. Надо запомнить этот переломный момент. Голоса слышат шизофреники. Они - неотъемлемая часть их состояния. И состояния более любопытного, чем при моей жалкой ежедневной работе. Наверняка. Есть там, конечно, и свои недостатки.
Госпожа Янси успокоилась и ушла с новым ключом. Гил Ронштадт с искренней обеспокоенностью на лице повернулся к зятю.
- Думаю, тебе лучше взять выходной, Фил. Иди домой. Побудь с Линдой.
- Да-да, вы правы. Спасибо. Я пойду домой. - Виски до сих пор пульсируют, что бы там со мной ни было. - Только приму пару таблеток аспирина.
Фил подошел к фармацевтическому автомату «БЭ», встроенному в стену скобяной лавки. Порывшись в кармане, достал трехпоскредовую монету и опустил ее в прорезь. Затем дернул рычажок под изображением аспирина.
Из отверстия выскользнул круглый пузырек. На нем было написано «Нюхательный табак Дин Свифт».
- Это не аспирин, - сказал Фил автомату.
- Нет, аспирин.
Машина звучала уверенно, и Фил подумал, что его подводит зрение. А может, под перепутанной этикеткой вправду аспирин?
Он оторвал бумажку и открутил крышку. Ошибки нет. Внутри табак.
- Забери это обратно и дай аспирин, за который я заплатил.
- Я не принимаю открытый товар. Может, вас табак вылечит?..
Пытаясь сохранить спокойствие, Фил закрутил крышку и положил пузырек в карман.
- Ты вынудил меня открыть его. Я никогда в жизни эту дрянь не потреблял!.. Боже, что я делаю? Ругаюсь с раздаточным аппаратом. Я напишу жалобу в компанию. И тебе достанется.
- Мы состоим в крепком союзе, - последовал невозмутимый ответ.
Сев в машину, Фил опустил тяжелую голову на руль. Поднять ее он смог не скоро, на лбу отпечаталась полоса. Фил завел мотор, выпущенный еще до Плазмодиумной войны, и отъехал.
Сестра Джейн жила на полпути от работы к его дому. Фил сам не заметил, как припарковал машину.
Джейн поможет. Она умная. Умнее моей жены, это уж точно. Моей толстухи. Могло ли быть иначе? Мы с сестрой - близнецы. Она - мое женское отражение, Инь для моего Ян. Кем бы я был без нее? Пустым местом. Слава богу, что в детстве ее не забрала болезнь.
Едва Джейн открыла дверь, как почувствовала эмоциональное напряжение Фила и принялась успокаивать его:
- О, бедный Фил! Тебя опять мучает эта ужасная женщина? Заходи, я заварю тебе лучшего чаю.
Когда чай был готов, Фил начал изливать свои проблемы на крепкие плечи Джейн. Тревога из-за опоздания Гила, порвавшийся плакат президента Лимбо, галлюцинации…
Он прервался сделать две крохотные понюшки и продолжил.
Табак? Но я же не нюхаю табак…
Джейн, сидевшая на другом конце стола с чайными приборами, начала меняться.
С нее сошла плоть, обнажив перламутр костей. Глаза - две черные выжженные впадины. Она, ничуть не смущаясь, болтала дальше: язык отсутствовал, обнаженная челюсть ходила вверх-вниз.
Фил выронил чашку и пузырек, вскочил на ноги.
Скелет Джейн тоже поднялся.
- Что случилось, Фил, дорогой? Что такое?
Пятясь назад от призрака в одежде, Фил попытался ответить, но лицевые мышцы парализовало.
Он повернулся и побежал к машине.
Пролетая перекрестки на красный свет, Фил трижды мог попасть в аварию, хотя проехал всего пару кварталов. Каким-то чудом он проскакивал в последний момент.
Нечто - или даже некто - наблюдает за мной. Несмотря на мое ничтожество, у меня есть заступник, хранитель. Он, или оно, или они, подсказали мне, что Джейн, бедняжку Джейн, украли и подменили этой… этой тварью. А теперь они спасли меня от трех смертельных аварий. Утка обещала скоро прийти. Может, тогда я получу ответы…
Имение Дика представляло собой безвкусный дом на бетонной плите посреди выцветшей лужайки. Лихо припарковавшись на дороге, Фил выскочил из машины.
В дверях появилась Линда с бутылкой водки. Однако круглое лицо сияло не от алкоголя. Она преобразилась, словно ее одарил Бог или кто там правит миром.
- О, Фил, ты не поверишь, что произошло! Нам с тобой выпало такое счастье…
Счастье, подумал Фил. Вся моя жизнь рушится, а она говорит о счастье. Она безумнее меня!
Фил хотел возразить, но ему помешал шум, приближающийся откуда-то издалека.
И вот уже снижается огромный вертолет, явно выбрав местом посадки их лужайку.
Из вертолета вышли девочка и игрушечная утка с выжженными глазами, те самые, которых Фил видел во время приступа шизофрении в скобяной лавке.
- Фил, - заговорила утка, - ты должен быть готов к Лимбо-пушке. Мы поможем тебе.
Лимбо-пушка. Как я мог забыть? Наказание за осквернение плаката толстозадого президента Лимбо. Ссылка в иное измерение с неведомыми свойствами. Неведомыми, потому что никто оттуда не возвращался. И все из-за мелкого проступка; да каждый американец должен иметь полное право сорвать ненавистное изображение.
- Я убегу, - сказал Фил. - Я спрячусь. Под землей. Сам вырою яму, если придется.
Девочка неуклюже подошла ближе, а утка продолжала говорить:
- Нет, Фил, это невозможно. Ты должен предстать перед лучом пушки. Только так можно починить вселенную.
- Починить? Как починить?
Девочка подступила вплотную, и Фил нервно отпрянул. Утка не унималась.
- Все дело в сильном искажении временных линий. Твоя жизнь должна течь иначе. И жизнь Линды тоже. У вас обоих другая судьба. Линда должна петь. И твое место не в скобяной лавке.
