Затянувшись, Лидия не спеша выпустила дым через ноздри и повернулась к Игорю.
— Скажи мне, друг мой Кропоткин, а зачем тебе потребовался второй ребёнок, если тебе не нужен первый? У такого, как ты, даже хомячок сдохнет голодной смертью, не то что живой человечек.
— Да что бы ты ещё понимала! — от язвительного тона Лидии Игоря всего передёрнуло. — Совсем скоро мы начнём с Наташенькой новую жизнь…
— …на старый лад, — кивнула Лидия. — Знаешь что, Игоряша, нечего откладывать исполнение замечательных проектов на потом: собирай-ка ты свои манатки и катись в светлое будущее прямо сегодня.
— Ты решила меня выгнать? — на губах Игоря заиграла ироническая улыбка. — Какая прелесть! Милая, ты, наверное, забыла, кто ты и кто я. Без моих денег ты — ноль без палочки, пустое место, тьфу, — символически плюнув, Кропоткин демонстративно покрутил носком по линолеуму. — Я уйду отсюда тогда, когда сочту нужным, так что, будь добра, прикуси язык и прекрати мне указывать.
— Да подавись ты своими деньгами! — рванув дверцу кухонного шкафчика, Лидия схватила жестяную коробку из-под чая и подковырнула плоскую крышку. — На, жуй свои деньги, удав ты поганый! — вытряхнув верхний слой лаврового листа, она выдернула из банки сложенные купюры и, размахнувшись, бросила их Кропоткину в лицо. Разлетевшись по кухне, двадцатипятирублёвые сиреневые бумажки усыпали пол. — Забирай! Забирай всё, что есть, и выметайся отсюда, чтобы мои глаза тебя не видели!
— Собери… — при виде валяющихся на полу денег глаза Игоря сузились.
— Пошёл к чёрту! — ошпарив мужа взглядом, Лидия сделала шаг к дверям, но тут же почувствовала на своём запястье горячий обруч.
— Я сказал, собери! — Кропоткин, страшно сверкнув глазами, со всей силы сжал кисть Лидии и, рванув за руку, толкнул её на пол. — Ты, овца безмозглая, за всю свою жизнь копейки не заработала! Кто тебе дал право швыряться чужими деньгами? — От ощущения собственной беспомощности глаза Лидии наполнились слезами. — Или ты сейчас же соберёшь все до единой бумажки, или… — от злости лицо Игоря стало белым.
— Или что? — от страха губы Лидии еле шевелились.
— Лучше тебе не знать, — не моргая, Кропоткин смотрел в лицо Лидии, и от его пронзительного взгляда у неё по спине бежали мурашки. — Ну что, будешь собирать?!
— Нет. — Голос Славика прозвучал неожиданно, и, вздрогнув, оба родителя повернулись к дверям.
— А ты что здесь делаешь, сопля можайская! Ступай в свою комнату, пока я тебе все рёбра не пересчитал! — в остервенении выкрикнул Кропоткин. — Ишь ты, защитничек выискался! Пошёл вон отсюда!
— Нет. — Сердце Славки было готово остановиться.
— Это ещё что?! — не веря своим глазам, Кропоткин шагнул к сыну.
— Сынок, иди к себе в комнату, мы с папой разберёмся сами, — Лидия заставила себя улыбнуться, но Славка даже не посмотрел в её сторону.
— Сейчас же оставь маму в покое! — кулаки мальчика сжались.
— Это ты мне, сопляк? — левый глаз Игоря задёргался. — Да я же тебя…
— Ничего ты мне не сделаешь.
— Да что ты? — растянув губы в резиновую полосу, Кропоткин угрожающе приблизился к сыну вплотную, но тот, сжав зубы, даже не сдвинулся с места.
— Игорь, прекрати, он же ещё ребёнок!
Боковым зрением Кропоткин увидел, как Лидия поднялась с пола.
— Ребёнок, говоришь? — протянув руку, он ухватил Славку за ухо. — Ну, так я этому ребёнку сейчас уши пооткручу, чтобы неповадно было на отца голос поднимать.
— Отпусти. — Глаза Славки зло сверкнули.
— Сейча-а-ас, — пообещал Кропоткин и что есть силы крутанул ухо.
Присев, Славка вскрикнул от острой горячей боли и вдруг, резко выкинув руку вперёд, ударил отца кулаком по лицу. От неожиданности Кропоткин отпустил ухо и, прижав ладонь к щеке, отступил назад.
— Никогда, слышишь, никогда больше не тронь маму! — зубы Славки скрипели. — Если только ты ещё хоть раз посмеешь поднять на неё руку, я тебя убью! — ломающимся от волнения голосом выкрикнул он. Чувствуя, как к глазам и горлу подступает обжигающая солёная волна слёз, Славка совсем по-детски хлюпнул носом, и губы его задёргались.
— Щ-щенок! — отступив ещё на шаг, Кропоткин смерил сына ненавидящим взглядом. — Ну и оставайтесь здесь подыхать с голода! Чёрт с вами! Только не ждите от меня больше ни копейки!
— Обойдёмся! — ощущая, как правое ухо полыхает огнём, Славка хотел прижать к нему руку, но, решив, что этот жест доставит отцу удовольствие, сдержался.
— Я посмотрю, волчонок, что ты запоёшь, когда у тебя в холодильнике даже тухлой кильки не останется, — сквозь зубы процедил Кропоткин и, криво усмехнувшись, отправился собирать вещи.
* * *
— Доброе утро, — достав из кармана плаща пропуск, Кирилл предъявил его на вахте и, не останавливаясь, толкнул турникет от себя.
— Кирилл Савельевич, не торопитесь! — неожиданно локтя Кряжина коснулась маленькая женская ручка в кожаной перчатке. — Вы будете очень против, если я вас ненадолго задержу?
— Вы мне? — в глубине подсознания у Кирилла промелькнула мысль, что женский голос, прозвучавший только что, был ему знаком, но сообразить, кому он принадлежит, Кряжин не успел. Отступив на шаг от турникета, он обернулся, и его глаза широко раскрылись. — Полина, ты?
— Собственной персоной, — промурлыкала Горлова, и на её губах появилась довольная улыбка. — А чего ты так задёргался, боишься, передадут папочке, что видели нас с тобой под ручку?
— Ничего я не боюсь, — ощущая неловкость, Кирилл на мгновение замялся. — Ты зачем сюда пришла?
— По тебе соскучилась, — хмыкнула она и, оглядев бывшего мужа с ног до головы, нахально ухмыльнулась.
— Полин, что тебе от меня надо?
— Если я скажу, что любви, ты же мне не поверишь, — придвинувшись к Кириллу ближе, Горлова обеими ладонями обняла его руку выше локтя.
— С каких это пор тебя стали интересовать подобные глупости? — Кряжин попытался вывернуться из рук Поли. — Насколько я помню, кроме денег, тебя ничего не занимало.
— Тогда зачем спрашиваешь? — обвившись вокруг руки Кирилла ещё сильнее, Полина прильнула щекой к его плащу.
— Это не ко мне, — Кирилл дернулся в сторону, чтобы освободиться от цепких лапок Поли, но она, прижавшись ещё крепче, по-кошачьи потёрлась щекой о его рукав.
— Кирочка, миленький, ну ты же не злой! — надув губки, она бросила на бывшего мужа умоляющий взгляд.
— Полина, оставь свои ужимки для более подходящего случая, — наигранная невинность бывшей жены начала действовать Кириллу на нервы. — После нашего развода прошло уже бог знает сколько времени, нас с тобой ничего не связывает, мы совершенно чужие люди. Почему же ты решила, что я стану содержать тебя пожизненно?
— Какой же ты жестокий… — в огромных голубых глазах Полины плеснулась боль. — Чужие… содержать… — поджав губы, она длинно вздохнула. — Ты никогда не будешь мне чужим, слышишь? Никогда.
