Снова следует кивок.
– Это значит – слушаться старших, – произносит Томас, указывая себе на ушко.
Храбрится изо всех силенок.
Чем, чем он будет заниматься целый долгий день?
Записываю свой номер мобильника; впрочем, наверняка он у миссис Мейхон имеется.
– Если что – звоните. Прошу вас. Не стесняйтесь меня отвлечь. Работа не убежит.
Наконец делаю шаг к двери. Затем еще один. И еще. Не оглядываюсь. Перед глазами – дрожащий Томасов подбородок.
* * *
Всю дорогу в участок меня трясет.
Что я сделала? С кем оставила Томаса? Эта миссис Мейхон – она вообще кто? Родственников ее я не знаю. Помню, она говорила о сестре. А как у миссис Мейхон со здоровьем? Вдруг ее припадок накроет или инсульт? А если она несдержанная? Если сорвется – ударит моего сына, наорет на него?
Спохватываюсь. Говорю себе: «Микаэла, прекращай нянчиться с Томасом. Ему почти пять лет. С каждым днем твой сын все самостоятельнее».
Сегодня потеплело, со вчерашним не сравнить. И снег не идет. Тот, что выпал, уже тает; на проезжей части бурая каша, изборожденная шинами. Бетани вполне могла бы проехать. Если б захотела.
После планерки подхожу к сержанту Эйхерну, спрашиваю, получил ли он мое сообщение.
– Какое еще сообщение?
– Вчера я вам звонила, попала на автоответчик.
– А, это!.. Ну да. Что стряслось? Поговорить хотели, Фитцпатрик?
Озираюсь по сторонам. Трое патрульных торчат в зоне слышимости.
– Дело деликатное, сержант Эйхерн. Может, лучше у вас в кабинете?
Он тяжко вздыхает.
– Там сейчас комиссия. Напяливают бронежилеты, поедут с нашими ребятами по району. Вы же не потащите меня в сортир, чтобы изложить ваше деликатное дело? Говорите здесь.
Снова кошусь на троих патрульных. Двое из них отлично подходят под описание, данное Нуэном, – белые, возраст чуть за сорок.
– У вас не найдется для меня минут двадцать? В обеденный перерыв? – мямлю я.
– Найдется. Я перекусываю «У Скотти».
Эйхерн назвал забегаловку, где всегда толкутся патрульные. Место самое неподходящее. Стараюсь там не появляться. Как и в остальных заведениях, облюбованных моими, гм, коллегами.
– Лучше в «Бомбическом кофе», на Франт-стрит, сержант Эйхерн.
* * *
Утренние часы еле ползут. Примерно в десять вздрагиваю, заметив ярко-оранжевую куртку. Так и есть: Док собственной персоной, скрестив на груди руки, торчит на перекрестке с Кэмбрия-стрит. Держит пластиковый пакет.
Останавливаюсь, не доехав до него полквартала; наблюдаю.
Если Док и заметит полицейский автомобиль, все равно насторожиться не должен бы. Ему с такого расстояния не разглядеть, кто за рулем. Зато мне отлично видно: всякий раз, когда кто-нибудь приближается к Доку, его губы шевелятся. Подозреваю, что произносит он одно и то же слово: «Агрегаты». Чистые шприцы. Совсем дешево. Таким способом в Кенсингтоне многие зарабатывают – берутся продавать шприцы. Плата мизерная, но на дозу хватит. Случается, предлагают и свои услуги – поставить укол, чаще всего в шею – если все остальные вены давно одеревенели. Бывает, особенно когда бесплатная больница закрыта или находится слишком далеко, такие персонажи берутся лечить инфекции и вскрывать фурункулы. Как правило, с фатальными результатами.
Достаю телефон, ищу номер Трумена. Медлю с минуту. Любопытство пересиливает. Печатаю сообщение.
«Ты не занят?»
Да, лучше так. Учитывая тот недовольный женский голос. Вдруг у Трумена личная жизнь, а я вторгаюсь?
Почти сразу он отвечает:
«Не занят. Что случилось?»
«Как насчет старой доброй слежки?»
* * *
Трумен появляется ровно через тридцать минут. Все это время я не сводила глаз с Дока. Думала: только б он не ушел с каким-нибудь клиентом. К моему облегчению – и к его досаде, – пока никто не пожелал воспользоваться его услугами.
Звонит сотовый. Высвечивается номер Трумена.
– Посмотри направо, Мик.
Повинуюсь. Сегодня Трумена не узнать. Он в спортивных штанах, дутой куртке и шерстяной шапке. Замотан шарфом по самые глаза. Нацепил рюкзак и темные очки. Выдает его лишь спортивное телосложение.
– Что скажешь? – интересуется Трумен. В сторону моей машины не глядит намеренно.
– Где ты этот прикид раздобыл?
– В полиции нравов дали.
В юности Трумен работал под прикрытием. Проникал в наркопритоны.
– Видишь красавчика в оранжевой куртке?
– Вижу.
– Это и есть Док.
Трумен напрягает взгляд.
– Всяк трудится, как может.
На него глазеют две молодые женщины.
– Всё, он у меня на крючке, Мик. Я перезвоню.
И начинает движение к цели. В походке узнаю фирменную труменовскую решимость. Ту самую, которую мой напарник являл все десять лет. Ту, к которой я привыкла.
* * *
Проходит час. Трумен не звонит. Мне пора на встречу с Эйхерном.
Пишу ему эсэмэс-напоминание. Затем сообщаю диспетчеру о своем местонахождении. Вру. Якобы я в супермаркете сети «ВаВа», соседнем с кафе «Бомбический кофе».
Сержант Эйхерн меня опередил. Уже сидит за столиком. Вид у него скептический. А место занял самое выигрышное, с лучшим обзором. Поодаль от других столиков, рядом с уборной.
Сержант только глядит на меня, привстать даже не думает. Сажусь напротив.
– Так это здесь вы тусуетесь, Фитцпатрик?
– Не то чтобы. Один раз была. Просто подумала, что здесь можно поговорить без свидетелей.
– Похоже на то, – Эйхерн таращит глаза. – Крутое заведение.
В голосе – яд. А сидит он будто на иголках. Перед ним кофе в пластиковом стаканчике. Сержант не спрашивает – может, я тоже хочу сделать заказ.
– Ну так что там у вас, Фитцпатрик?
Быстро оглядываюсь. Мы в кафе одни.
Достаю сотовый, прокручиваю вчерашнее видео. Говорю шепотом:
– Вчера во время смены всем показывала ролик.
– Зачем?
– Как – зачем?
– Я говорю – за каким чертом вы показывали ролик кому ни попадя?
– Так ведь Нуэн сказал…
Эйхерн трясет головой, не дослушав.
– Кто у вас босс – Нуэн или я? Нуэн – следователь, ему за поиски деньги платят. Вы-то тут при чем, Фитцпатрик?
Ловлю воздух ртом, как рыба. Стараюсь сохранить самообладание.
– Всё правильно, сержант Эйхерн. Только…
