Томас безутешен.
А мне нужные слова в голову не идут – потому что занята голова совсем другим. Если это не Саймон нас искал – тогда кто?
Погруженная в свои мысли, подпрыгиваю, услышав телефонный звонок. Томас уже икает от слез.
– Офицер Фитцпатрик? – произносят в трубке. Голос принадлежит немолодой женщине.
– Да, это я.
– С вами говорит Дениза Чемберс из отдела внутренних вопросов.
– Слушаю вас.
– От сержанта Эйхерна к нам поступила информация, которую мы хотели бы проверить. Давайте назначим встречу.
Выбираем понедельник. Будто гора с плеч свалилась. Пожалуй, Эйхерн, несмотря на все странности, все-таки правильное дело делает.
* * *
Дома включаю Томасу телевизор, а сама бегу вниз по лестнице и стучусь в парадную дверь.
– Миссис Мейхон, не могли бы вы дать больше сведений о мужчине, который нас искал?
– Каких именно сведений, Мики?
– О его внешности. Сколько ему лет – хотя бы примерно? Белый он? Какого роста? Плотный или худощавый? Цвет глаз, волос – в общем, все такое.
Миссис Мейхон поправляет очки. Морщит лоб.
– Сколько лет – не скажу. Бывают такие субъекты – нипочем возраст не определишь. Одет как молодой. По лицу – давно не мальчик.
– Насколько давно, миссис Мейхон?
– Не знаю. Я в этом не сильна. Может, ему за тридцать. А может, и за сорок. Кто его разберет… Роста высокого, это я уже говорила. И красивый. Правильные черты лица. А, еще раса! Белый. Он был белый.
– Может, у него были усы или борода?
– Нет. Зато была татуировка. На шее. Пониже уха. Какая-то надпись, только я не разглядела толком.
– Как он был одет?
– В фуфайку. С капюшоном и на «молнии».
Вздрагиваю. И сразу напоминаю себе: в фуфайках с капюшонами пол-Филадельфии ходит.
– А может, на фуфайке была какая-нибудь надпись?
– Вроде нет.
– Вроде или нет?
– Нет. Точно нет.
– Ладно. Спасибо, миссис Мейхон. Спасибо вам. Если еще что-нибудь вспомните – дайте знать. И у меня к вам просьба.
– Выкладывайте, Мики.
– Если он снова явится, спросите, что передать. Или сразу же – сразу же! – позвоните мне.
Миссис Мейхон переваривает мои слова. Наверное, я ее здорово озадачила. Если не напугала. Ей ведь «проблемы не нужны» – так она сама говорила. Пыталась донести до меня эту мысль.
Но в ответ на мою просьбу миссис Мейхон о ненужных проблемах и не заикается.
– Всё сделаю, Мики, – обещает она и медленно закрывает дверь.
* * *
Раундхаус – вот как называют здание, где расположена штаб-квартира Полицейского управления Филадельфии. Название неофициальное, но официального я никогда не слышала.
Здание лишено углов, стены изгибаются волнообразно. Стиль – брутализм. Материал – желтовато-серый бетон, который под дождем темнеет. Не стихают слухи о скором переезде Полицейского управления – якобы тесно ему в этих мрачных, морально устаревших стенах. А по-моему, они неотделимы от теперешних обитателей. Точно так же не могу представить, чтобы Трекс заселили новые люди. На прошлой неделе за район взялись Консолидированная железнодорожная корпорация и городские власти – бетонируют пустыри. Но от хаоса им не избавиться. Хаос может сменить дислокацию, и только.
Вхожу в Раундхаус. Киваю двоим знакомым офицерам, что толкутся в холле. Они смотрят с недоумением, будто спрашивают: «Ты-то что здесь забыла?» Досадно. Лучше бы мне проскочить незамеченной. После таких встреч сплетни неминуемы. Считается, что зря в Раундхаус никого не вызывают.
* * *
Дениза Чемберс – дружелюбная, пухлая, седая женщина лет пятидесяти с хвостиком. Смотрит на меня сквозь синие очки. Приглашает к себе в кабинет, просит присаживаться. Стул – новехонький и очень низкий. Чувствую себя нашкодившей девчонкой.
– Замерзли, наверно? – участливо интересуется Дениза Чемберс.
Она кивает на окно. Под нами с полдюжины этажей, отлично видна пробка на стыке 676-й автострады и 95-й улицы. Ничего принципиально нового.
– Да нет, я холод нормально переношу.
Жду, пока Чемберс завершает какую-то операцию в компьютере. Наконец она поворачивается ко мне.
– Знаете, зачем вас вызвали?
Сразу перешла к сути дела. С похожими интонациями я подозреваемых на улицах спрашиваю: «Знаете, почему я вынуждена вас задержать? Знаете, за что я вас остановила?»
Впервые за все время мне делается не по себе.
– Вы сказали, что сержант Эйхерн передал вам некую информацию.
Чемберс не сводит с меня глаз. Прикидывает, что мне известно, а что неизвестно.
– Так и есть, – произносит она после затяжной паузы.
– Что он сказал?
Чемберс вздыхает, устраивает руки на столешнице.
– Очень неприятно говорить такое, офицер Фитцпатрик, но работа есть работа. Словом, вы попали под внутреннее расследование.
– Кто – я?!
Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю подумать. Еще и в грудь себя тычу.
– Я? Я под внутренним расследованием?!
Чемберс кивает. А ведь Трумен предупреждал: «Главное – правильно выбрать, к кому подмазаться». Говорил: «Это политика, Мик».
– В чем меня подозревают? – выдавливаю я.
Чемберс принимается загибать пальцы.
– В прошлый вторник вы были замечены с пассажиром в служебной машине. Также вас видели за пределами вверенного вам участка. В среду и в четверг вас видели во время дежурства без рации и полицейской формы. В пятницу вы два часа подряд не отвечали диспетчеру. В целом нынешней осенью ваша профпродуктивность снизилась на двадцать процентов. А еще вы беспричинно открывали досье арестов. Искали данные по двум гражданам. Наконец, у нас есть все основания полагать, что вы дали взятку владельцу малого бизнеса в вашем районе.
Таращусь на Денизу Чемберс. Выдыхаю:
– Кому?
– Алонзо Вилланува. Вдобавок, судя по всему, в его заведении вы прячете смену штатской одежды для самовольных действий в рабочие часы. По крайней мере однажды вместе с полицейской униформой вы оставили там и табельное оружие. Которым, заметьте, мог воспользоваться кто угодно.
Возразить мне нечего.
Дениза Чемберс на меня не наговаривает – формально она права. И все равно я в шоке. Во-первых, жуть берет от мысли, что за мной следили. Судорожно вспоминаю, о чем говорила, катаясь в служебной машине. Может, информация – из аудио- и видеозаписей? Или ко мне соглядатая приставили? С них станется.
