Жму «Ответить».
– Слушаю.
Молчание. Затем – вздох. Знакомый. Но не отцовский.
– Кейси, ты?
– Привет.
– Что-то случилось?
– Да. – Следует пауза. – Есть информация. Можешь не верить, но хотя бы выслушай.
– Конечно.
– Ты мне в последнее время не верила, – тянет Кейси.
Закрываю глаза.
– Так вот, Мики. Сегодня я поспрашивала своих. Позвонила кое-кому. Насчет этого обвинения. Про оборотня.
– Дальше.
Снова молчание.
– Ты с Труменом Дейвсом, да?
– В каком смысле?
Вот уж чье имя не ожидала услышать, да еще в таком контексте. С ужасом думаю: а ведь и правда, вестей от Трумена не было с того неудачного поцелуя. Он не звонил, и я не звонила – стыдилась. Я даже думать о нем избегала.
– В смысле, сейчас, – объясняет Кейси. – Ты с ним в одной машине? Или в одной комнате?
– Нет, я дома.
Кейси умолкает.
– Да при чем здесь Трумен, Кейси?
– Притом, что наши на него думают. Ну, что это он убил Полу и остальных девчонок. А ты всё знала.
* * *
Протестует каждая клеточка моего организма. Быть не может. Ложь. Бред. Наветы.
Трумена я десять лет знаю. Он безупречен. Кенсингтонские женщины ошибаются.
Открываю и закрываю рот, словно рыба. Воздуха не хватает.
В трубке слышно, как тяжко дышит Кейси. Ждет моей реакции. По длине паузы судит о степени моего доверия.
Один раз я уже усомнилась. Слова Саймона приняла за чистую монету, а сестру обвинила во лжи. Чудовищная ошибка. Я тогда сказала «нет» – и наши жизни изменились, пути разошлись.
Вот почему теперь я произношу другое слово:
– Спасибо.
– За что?
– За информацию.
И жму «Отбой».
* * *
Я потрясена, сбита с толку. Надо бы верить сестре – а не получается. Интуиция не дает. Единственный выход – принять обвинение Кейси за теорию, которая может быть подтверждена – или опровергнута – только посредством реальных улик.
Уже через минуту я отчаянно стучусь к миссис Мейхон. Сама не помню, как сбежала по лестнице, как очутилась у нее на крыльце. Впрочем, успела надеть куртку и прихватить сумочку.
– Все ясно, – с порога объявляет миссис Мейхон. – Поезжайте по своим делам, я побуду с Томасом. Поспать и у вас могу.
– Мне ужасно неудобно, миссис Мейхон… Извините. Я заплачу.
– Мики, с тех пор, как умер мой Патрик, я себя такой нужной еще не чувствовала.
– Спасибо вам. Спасибо. Спасибо.
Внутренне съежившись от отвращения к себе, прошу еще об одном. Господи, во всю жизнь столько не просила!
– Миссис Мейхон, можно взять вашу машину?
Она смеется.
– Конечно, Мики! Что вам надо – всё берите.
Выносит ключи, в обмен получает мои.
– Моя «Киа» быстро берет разгон, Мики.
Повторяю «спасибо», от которого миссис Мейхон отмахивается.
Она идет за мной вверх по лестнице, усаживается на мой диван, достает книжку.
Мчусь к шкафу, где на верхней полке хранится маленький сейф. В нем – пистолет. «Глок» с пятидюймовой рукоятью. На работе выдали. До сегодняшнего дня не имела нужды его использовать. Сейчас мне требуется что-то более компактное, могущее быть спрятанным в кармане или за пазухой.
Но компактного ничего нет. Придется надеть ремень, прицепить к нему громоздкий «Глок». Ладно, у меня куртка достаточно длинная и просторная – пистолета под ней будет не видно. И все равно – ощущение, что он выпирает.
* * *
Миссис Мейхон подняла взгляд над книгой, смотрит вопросительно.
– Пожалуйста, никому дверь не открывайте, – предупреждаю я.
– Конечно. Я никогда никому не открываю.
– В том числе и полиции.
Впервые за все время миссис Мейхон, кажется, встревожилась.
– Да что происходит, Мики?
– Это-то я как раз и хочу выяснить.
* * *
Резко газую, срываюсь с места. «Киа» миссис Мейхон визжит шинами. Разгон у нее и впрямь что надо. А вот мне не мешает помнить: я не на дежурстве и не в своем внедорожнике. Не хватало, чтобы меня задержали патрульные. Снижаю скорость до приемлемой.
Дорога в это время пустынна. Добираюсь до Маунт-Эйри всего за тридцать минут.
Останавливаюсь на улице, в половине квартала от дома Трумена. Осторожно вылезаю из машины, стараюсь потише закрыть дверь.
Одиннадцать вечера. В большинстве домов окна уже погасли, а Труменово – светится. Различаю стеллажи с многочисленными книжными томами. Самого Трумена не видно.
Крадучись, поднимаюсь на крыльцо, становлюсь на цыпочки, заглядываю в окно. Трумен читает на диване, его мама дремлет в кресле.
Вглядываюсь в лицо своего бывшего напарника. Похоже, он поглощен чтением. Разумеется, названия книги никак не разобрать. Трумен удобно расположился на диване, вытянул босые ноги. Одной ногой почесывает другую.
Вот он что-то сказал маме. Наверное, предлагает ей переместиться в спальню, в постель.
Внезапно его взгляд скользит к окну. Целое мгновение кажется: Трумен смотрит на меня в упор. Отшатываюсь, вжимаюсь в стену. Жду. Дверь не открывается, Трумен не выходит. Понемногу успокаиваюсь.
Почти сползаю с крыльца, на полусогнутых спешу к машине.
Из машины наблюдать за домом безопаснее.
Проходит пять минут. Десять минут. Наконец Трумен встает с дивана. Вот его силуэт в освещенном окне. Трумен пересекает гостиную. Отмечаю, что он всё еще прихрамывает.
И вдруг, сам собой, в моем мозгу возникает вопрос: чем было вызвано то нападение? По версии Трумена – в которую все как-то очень легко поверили, – колено ему искалечил обычный хулиган. Но теперь я думаю: а вдруг у нападавшего имелся мотив?
Вопросы множатся. Правду ли сказал Трумен о том, как ходил домой к Доку? По его словам, он был у Дока дважды. Но где доказательства? Оба раза я просто верила Трумену на слово.
Свет в гостиной гаснет.
Последнему подозрению сопутствует тошнота. Потому что от него, от подозрения, не отмахнешься. Именно Трумен первым заронил в меня мысль, будто убийцей вполне может быть Саймон. Тогда, в промерзшем дворе, Трумен предложил вести расследование вместе. А потом вынудил вывернуть душу перед Майком Ди Паоло. Не опроверг Ди Паоло, который счел меня женщиной на грани срыва.
