Упрямая Шалкааш не сдалась даже после неудачи с выдворением Ребекки, а ее задания продолжали поражать меня своей изощренностью и бессмысленностью. Мне довелось побывать в роли импровизированной поломойки: хайдари приказала натереть каменные плиты огромным куском соли. Я устала, кожу на руках разъело, а глаза слезились от едких испарений. Если бы я не догадалась задействовать магию, то у меня бы точно ничего не получилось. Но все-таки я успешно справилась с поручением, и жрица лишь снисходительно хмыкнула, рассматривая пол, блестевший, словно мастерски отполированное зеркало. После этого меня отправили на кухню, но такой работы я не боялась и выполняла ее с удовольствием. Самым бессмысленным мне показалось просеивание песка сквозь сито. Мне пришлось заниматься этим делом три часа кряду, но никто не услышал от меня ни единого слова жалобы.
Следует заметить, что, пока я работала, все остальные хайдари всячески мне мешали, оскорбляя и отвлекая от дел. Стоило только на секунду отвернуться, как нужные предметы исчезали неизвестно куда, а приготовленная мною пища оказалась испорчена пригоршней золы, после чего мне поневоле пришлось начать все сначала. При натирании полов солью дочери песка наступали мне на руки, но и это не вывело меня из равновесия, а мои уста не исторгли ни одного слова укора. В глубине души я даже забавлялась их жалкими потугами, ибо у нас в приюте устраивали и не такие пакости. Впервые в жизни я мысленно благодарила судьбу, преподавшую мне урок сиротской жизни и тем самым отлично подготовившую к сегодняшним испытаниям. Вот уж точно: нет худа без добра!
Итак, в течение всего дня я оставалась самой спокойной и смиренной из всех дочерей песка, не вызвав никаких нареканий со стороны Шалкааш. Да, жрица гневно шипела и ворчала, но упрекнуть меня ей было совершенно не в чем.
После ужина Шалкааш встала и без всяких эмоций объявила:
– Я – главная жрица Шалкааш. Слушайте мои слова. Йона, ученица гильдии Чародеев, почти прошла испытание Смирения и доказала, что достойна обладать частицей хранимого нами тайного знания. Дар будет вручен ей немедленно. Я закончила.
На протяжении всей трапезы я сидела как на иголках и теперь, когда находящаяся рядом Ребекка ободряюще пихнула меня локтем, немного успокоилась. Все тело у меня ныло, особенно руки, которым пришлось три часа трясти тяжелое металлическое сито. Но, кажется, близится конец нашего пребывания в обители.
Я едва сумела дождаться завершения ужина. Все дочери песка снова выстроились в две шеренги, во главе которых встала весьма неприятно и загадочно ухмыляющаяся Шалкааш. Процессия неторопливо двинулась в отдаленное крыло обители, где нам с Ребеккой пока еще не довелось побывать. Поход оказался недолгим, и вскоре мы остановились перед массивной железной дверью, на которой висел увесистый замок.
– Вот! – церемонно провозгласила жрица, указующе простирая руку. – Хранилище древних знаний, которые мы обязаны стеречь и оберегать. Ты, Йона, – холодная и костлявая рука женщины слегка коснулась моей груди и тут же отдернулась то ли со страхом, то ли с отвращением, – стала первой женщиной, практически сумевшей пройти испытание Смирения. Я склоняюсь перед твоими достоинствами! – Шалкааш слегка наклонила голову, словно делала мне величайшее одолжение. – Поэтому пойди и возьми то, к чему ты так стремилась и чего заслуживаешь!
Я нерешительно потрогала кованый замок. Его поверхность облепил толстый слой ржавчины, и мне тут же стало понятно – этот запор не открывали уже очень и очень давно.
– Отоприте дверь, – сдавленно попросила я, уже предугадывая очевидный ответ.
– Мы не можем! – ликующе отказалась Шалкааш. – Многие десятилетия мы храним и оберегаем сокровища, скрытые в этой кладовой. Храним и оберегаем! – подчеркнула она. – Но мы никогда не входим внутрь помещения, ибо у нас нет ключа от этой двери! – Уже не сдерживая себя, хайдари злобно расхохоталась. – Ты тоже не сумеешь ее открыть, а значит, не справишься с последней частью испытания. Поэтому, согласно нашему уговору, ты должна будешь навсегда остаться в обители и стать дочерью песка!
– Нет! – протестующе завопила Ребекка, хватаясь за акинаки. – Мерзкая лгунья, ты не получишь Йону!
– Держите ее! – скомандовала Шалкааш, презрительным взмахом руки показав на воительницу. – Выбросите на поверхность эту гадкую девку и закройте вход в обитель.
Семнадцать жриц немедленно подскочили к бессильно ругающейся лайил, вытащили из-под своих одеяний тонкие прочные веревки, умело опутали бушующую Ребекку и поволокли ее прочь. И лишь одна Кеелмин протестующе отпрянула в сторону, не пожелав принимать участие в творящейся несправедливости.
– Стойте! – вдруг негромко приказала я, но в моем тихом голосе прозвучали настолько жесткие нотки, что жрицы не осмелились ослушаться и замерли, растерянно отпустив растрепанную Ребекку. – Я открою эту дверь!
– Откроешь? – недоверчиво ахнула Шалкааш. – Интересно, чем? О нет, ты блефуешь! – заявила она, но дрожащая нижняя губа красноречивее слов выдавала ее испуг и недоумение. – Ключ от этой двери имеется у богини Банрах, и только у нее одной!
– Ты уверена? – спокойно улыбнулась я.
Вплотную подойдя к двери сокровищницы, я опустила руку в свою сумку и извлекла из нее ключ, который нашла среди вещей эльфийского чародея Лаллэдрина…
Прошлое и будущее – а существуют ли они в реальности? Возможно, они только мираж, всего лишь буйная игра нашего воображения. Я не видела прошлого и не увижу будущее, потому что живу сегодняшним. Все события мира: те, что происходили «до», или те, что свершатся «после», – сосредоточены для меня в текущем моменте, в настоящей минуте, в этом видимом, ощущаемом, обоняемом, осязаемом великом «сейчас». И, наверное, от меня требуется только одно – суметь понять и поймать это быстротечное «сейчас», приходящее из прошлого и уходящее в будущее. Большинство здравомыслящих людей, конечно, в это не поверят. Они хотят быть последовательными. Их разум, напрочь отвергая мистику и магию, неустанно нанизывает события на нить времени – одно за другим, словно бусины того бесконечного ожерелья, которое мы привыкли называть бытием. Люди по природе циники, прагматики и скептики, и с этим ничего не поделаешь, ибо таков человек.
Да, но как тогда быть со знаками судьбы, с интуицией и голосом души? Они рассказывают нам о будущем, а значит, оно уже есть. А если в настоящем содержится будущее, то значит, здесь же существует и прошлое. Именно поэтому мы можем чувствовать, что в жизни нет ничего случайного, а все, что происходит с нами, происходит в нужное время и в правильном месте.
Думаю, сумка Лаллэдрина совершенно не случайно попала ко мне в руки, став одной из многочисленных перепутанных деталей настоящего, ничего не значащих по отдельности, но в совокупности определивших будущее нашего мира. И сейчас, увидев замок без ключа, я приняла его за благой знак судьбы. А о страшной угрозе, сопутствующей раскрытию тайны этого ключа, о чем предостерегал меня мудрый Альсигир, я предпочла пока что не думать, не сумев определить, к какой категории поступков относится тот, что я собиралась совершить в данный момент. К тому же, если все, что говорят о добре и зле, – правда, то вся моя жизнь – одно сплошное преступление!
