И теперь он наконец-то понял почему.
Деймон нежно сжал руку Мэнни своей.
— Ты уже рассказала мне так много, так закончи начатое.
Мэнни покачала головой:
— Они что-то сделали с тобой, заставив забыть его. Они сказали, что если ты когда-нибудь сумеешь что-то узнать о нем, то тебя убьют. — Она умоляющим взором посмотрела на Деймона. — Я же не могла допустить этого. Ты стал сыном, которого мы с Джо не могли иметь.
Дверь в его разуме, о существовании которой Деймон до этого мгновения не подозревал, начала приоткрываться.
— Но теперь-то я уже не мальчик, Мэнни, — тихо произнес Деймон. — И меня не так легко прикончить.
Он заварил новую порцию чая, поставил перед ней чашку со свежим, горячим напитком и вернулся в свое кресло.
— А как его звали… зовут?
— У него много имен, — прошептала Мэнни, не отводя взгляда от чашки.
— Мэнни, — предупреждающим тоном протянул Деймон, пытаясь набраться терпения.
— Его называют Обольстителем. Палачом.
Он покачал головой, по-прежнему ничего не понимая. Но дверца отворилась чуть шире.
— Он — Верховный Жрец Песочных Часов.
Еще шире.
— Ты просто тянешь время, — резко оборвал ее Деймон, с громким стуком поставив чашку на блюдечко. — Как звали моего отца? Я хочу услышать его имя. За тобой ведь остался должок. Ты прекрасно знаешь, каково мне пришлось в роли бастарда. Он вообще расписывался в журнале?
— О да, — поспешно произнесла она. — Но они заменили ту страницу. Он ужасно гордился тобой и эйрианским мальчиком. Он не знал, видишь ли, о том, что девочка была из их рода. Лютвиан — так ее звали. У нее не было ни крыльев, ни шрамов, которые обычно остаются, если крылья обрезают. Он ничего не заподозрил до тех пор, пока не родился мальчик. Она хотела, чтобы ему срезали крылья и воспитывали как демланина. Однако Жрец отказался, в своей душе мальчик все равно оставался эйрианцем. Было бы милосерднее убить его еще в колыбели, чем лишать крыльев, сказал он. Лютвиан заплакала, испугавшись, что Жрец и в самом деле убьет младенца. Думаю, он смог бы так поступить, если бы мать хоть как-то повредила крылья сына. Поэтому Жрец построил своей женщине маленький дом в Аскави и заботился о ней и о мальчике. Он иногда приводил его в гости. Вы играли вместе… или же дрались. Честно говоря, было трудно отличить одно от другого. А потом она испугалась. Она рассказала мне о том, что Притиан, Верховная Жрица Аскави, утверждала, будто мальчик нужен ему в роли корма, будто ему нужен сосуд свежей крови, чтобы поддерживать свои силы. Поэтому женщина отдала ребенка Притиан, обещавшей спрятать его, и сбежала. Когда она вернулась за сыном, Жрица отказалась рассказывать, где он, только смеялась ей в лицо, и…
— Мэнни, — тихим, холодным голосом произнес Деймон. — В последний раз спрашиваю, кто мой отец?
— Князь Тьмы.
Еще чуть шире.
— Мэнни.
— Жрец — Повелитель, разве ты не понимаешь? — воскликнула она.
— Его имя.
— Нет.
— Его имя, Мэнни.
— Прошептать имя — то же самое, что призвать человека.
Дверь неожиданно распахнулась, и воспоминания хлынули потоком.
Деймон уставился на свои руки, на длинные, окрашенные в черный цвет ногти.
Мать-Ночь.
Он с трудом сглотнул и покачал головой. Это было невозможно. Как бы ему ни хотелось поверить в это, такое не могло произойти.
— Сэйтан, — тихо произнес он. — Ты хочешь сказать, что мой отец — Сэйтан?!
— Тише, Деймон, тише!
Он вскочил, перевернув кресло:
— Нет, я не буду молчать. Он мертв, Мэнни. Всего лишь легенда. Предок, давно почивший в могиле.
— Твой отец.
— Он мертв.
Мэнни облизнула пересохшие губы и закрыла глаза.
— Он один из живых мертвецов. Один из тех, кого называют Хранителями.
Деймон медленно поднял кресло и сел. Он чувствовал себя больным. Неудивительно, что Доротея избивала его, когда он, лелея свои обиды и боль, притворялся, будто его отец — сам Сэйтан. Это вовсе не было притворством.
— Ты уверена в этом? — наконец спросил Деймон.
— Уверена.
Деймон жестко рассмеялся:
— Ты ошибаешься, Мэнни. По-другому и быть не может. Я не в силах представить, что Повелитель Ада лег бы в постель с этой сукой Хепсабах.
Мэнни взвизгнула.
Воспоминания нахлынули на него, маленькие кусочки головоломки вставали на свои места.
— Нет. Не Хепсабах, — медленно произнес Деймон, сокрушенный, раздавленный огромной паутиной лжи, составлявшей всю его придуманную жизнь. Нет, определенно не Хепсабах. Демланская ведьма, которую выгнали из двора. — Терса. — Он опустил голову на руки. — Кто еще, если не Терса?
Мэнни потянулась к нему, но не решилась прикоснуться.
— Теперь ты все знаешь.
Руки Деймона дрожали, когда он зажег черную сигарету. Он наблюдал за тем, как дым по спирали поднимается вверх, и чувствовал себя неспособным на любые осмысленные действия.
— Да, теперь я знаю. — Он закрыл глаза и прошептал: — Мой лучший союзник или злейший враг. И выбор будет за мной. Благая Тьма, ну почему это должен быть именно он?!
— Деймон?
Он покачал головой и попытался ободряюще улыбнуться.
Деймон провел еще один час с Мэнни и Джо, наконец вернувшимся из своей мастерской. Бывший воспитанник развлек их довольно легкомысленными историями об аристократах Крови, которым ему довелось служить в различных дворах, ухитрившись ни слова не сказать о своей жизни. Ему причинило бы ужасную боль знание того, что Мэнни стала бы думать о нем как о Хейллианской Проститутке.
Покинув наконец их гостеприимный дом, он шел пешком несколько часов. Его безудержно трясло. Было невыносимо осознавать, что вся его жизнь была сплошной ложью. Боль нарастала с каждым шагом до тех пор, пока разгоревшийся гнев не начал угрожать сорваться с привязи, и без того уже истончившейся.
Наступил рассвет, когда он вскочил на Красный ветер и отправился в Дрэгу.
Впервые в своей жизни Деймон хотел увидеть Доротею.
Глава 5
1. Террилль
Выйдя из своих покоев и направляясь к приемным, Картан Са-Дьябло невольно гадал, не слишком ли смелым с его стороны было выпить стаканчик бренди для храбрости, прежде чем предстать перед своей матерью и официально вернуться к ее двору. Может, он перебрал? Если нет, значит, весь двор ведет себя несколько странно. Аристократы Крови носились по коридорам и залам, оглядываясь назад с суеверным ужасом. Причем передвигались они только маленькими группами. Мужчины при дворе обычно именно так себя и вели, толкаясь и перепихиваясь локтями до тех пор, пока одного из них не выталкивали вперед, как жертву к алтарю. Оказаться в центре внимания Доротеи, вне зависимости от того, была ли она довольна или разгневанна… скажем так, не самый приятный опыт. Но чтобы женщины вели себя точно так же…
