Покрутив фартук в руках, и даже приложив его к груди, девушка скептично хмыкнула и снова посмотрела на этерок:
– А где моя одежда?
Те что-то защебетали, прищелкивая языком и махая руками куда-то в ночь.
– Ясно, – Марина прервала их излияния. – Похоже, выбора у меня нет.
Поднявшись, она примерила фартук. Тот едва прикрыл полную грудь и треугольник светлых волос, зато сзади все оказалось довольно прилично, если, конечно, не делать резких движений.
Пока землянка пыталась надеть местный наряд, этерки накинули ей на шею связку широких бус, потом жестами показали, что надо несколько нитей вплести себе в волосы, обвить руки и ноги. Сами они тоже были украшены с ног до головы, даже на их поясах бренчали разноцветные камешки.
– Оххоа! – всплеснула руками одна из дикарок и заулыбалась, оглядывая белокожую гостью. – Хешрем!
Поддаваясь их магнетизму, Марина шагнула из шатра в тропическую ночь.
На площади уже горели костры. Потрескивал хворост, пламя взметалось в чернильное небо красно-оранжевыми языками, рассыпалось тысячью искр. Красные отблески падали на лица сидящих вокруг воинов, женщин, детей. Длинные тени от шатров и деревьев ложились на белый песок, которым была покрыта площадка. Между тенями скользили фигуры, щедро наливая в деревянные плошки пряный напиток. Г’тари неторопливо смаковали его, прищелкивая языком, и довольно щурились.
Но не это заставило девушку споткнуться и замереть, не веря своим глазам.
Под стелой, где еще днем сидел вождь, сейчас стоял то ли трон, то ли просто высокое кресло. Две полуголые г’тари танцевали перед ним, изгибаясь так, будто в их телах не было ни единой кости, ни единого сустава. Украшения на запястьях и лодыжках постукивали в такт движениям, их сопровождали глухие удары ног и мелодичное пение.
Г’тари двигались медленно, в завораживающем танце, перетекая из одного положения в другое как ртуть. Вот еще одна поднялась со своего места и вышла в круг света. Подняла руки над головой, тряхнула узкими бедрами и пошла, мелко переступая на цыпочках.
Ее тонкий голос естественно и изящно вплелся в общую песнь.
А в кресле, вальяжно развалившись и подперев рукой скучающее лицо, полулежал Сингх Диз Раенг.
Почти обнаженный – ведь узенькую полоску грубо выделанной кожи, прикрывающую его пах, вряд ли можно назвать одеждой. Излучающий рассеянный молочный свет. Со стекающими на грудь струйками серебристо-белых волос.
В свете костров его рельефное тело казалось застывшей статуей, высеченной из куска белого мрамора.
Онемев от неожиданности, Марина хватала ртом воздух, пока кто-то не потянул ее в сторону зрителей. Она стряхнула с себя чужие руки, чувствуя, как внутри разгорается праведное возмущение. И решительно шагнула мимо танцующих прямо к трону.
Почувствовав ее приближение, тарианец поднял голову:
– Не правда ли, невероятное зрелище? – он улыбнулся, глядя на танцовщиц.
Те, подбодренные его взглядом, начали изгибаться еще усерднее, то складываясь пополам, то вытягиваясь всем телом, то приникая грудью к самой земле.
К ним присоединились еще две, жаждая получить свою порцию внимания от божественного Тахакатири.
– И невероятная наглость! – дикой кошкой прошипела Марина.
– Не пойму твоего возмущения, – он пожал плечами. Потом кивнул на ступеньку у своих ног. – Сядь.
– И не подумаю!
– Тогда, мне придется тебя усадить, глупая женщина.
Он не повысил голос, не сделал ни единого движения. В его тоне не прозвучало даже намека на угрозу.
Но каким-то непостижимым образом Марина обнаружила, что уже сидит у его ног. Сидит – и не может пошевелиться.
– Что ты со мной сделал?! – вспылила она.
– Успокойся. Ради нас эти создания устроили праздник, а их вождь – самый мудрый и почитаемый мужчина в деревне – уступил мне свой торжественный трон. Не стоит устраивать скандал и топтать их святыни.
– Так может, ты перестанешь им врать о своей божественной сущности?!
– А кто сказал, что я вру? – он спокойно посмотрел на нее. – Тысячи лет назад твои предки поклонялись моим, как богам.
– Что?!
– Мои предки посещали Землю еще в те времена, когда твои передвигались на четвереньках. Они дали твоим огонь и ремесла. Научили сеять пшеницу, выделывать шкуры и строить дома. Мы дали вам само понятие «цивилизации». Или вы, люди, настолько тщеславны, что считаете это собственным достижением?
Она ловила ртом воздух, не в силах найти слова, чтобы достойно ответить. Потом все же выдала:
– Это всего лишь теория! Не стоит сбрасывать со счетов эволюцию!
– Эволюцию? – тарианец расхохотался.
– Не вижу причины для смеха.
– Ты права. – Он оборвал смех и серьезно посмотрел на нее. – Над заблуждениями грешно смеяться. Особенно, если заблуждается целая раса.
Ей не хотелось развивать эту тему, тем более, однозначного ответа ученые так и не дали. Периодически находились доказательства то одной, то другой теории. Кто-то с пеной у рта доказывал, что человек стал разумным сам по себе, совершенно случайно, кто-то, что это был проект внеземных цивилизаций, который еще по старинке называли «божественным». Сторонников у обеих теорий было достаточно.
Но Марина сама имела кое-какое отношение к научному миру. И она понимала: это всего лишь теории. Ни одна внеземная раса так и не подтвердила свое вмешательство. Наоборот, все они сторонились землян, как чумных. А ученые, как бы не бились, так и не смогли заставить ни одну обезьяну эволюционировать до уровня человека.
И все же Сингх был прав: сейчас не время и не место выяснять отношения.
Подняв голову, девушка огляделась.
Кто-то поднес ей плошку с напитком.
– Пей, – кивнул Сингх. – Все, что тебе может грозить от местной еды и питья, это легкое несварение желудка. Как оказалось, нуарато не слишком отличаются от землян. Даже планету свою они называют Нуэре – твердь под ногами.
– Вижу, ты с ними хорошо пообщался, – буркнула, делая первый глоток.
Пряная густая жидкость с кисловатым освежающим вкусом хлынула в рот.
Волнующее тепло ударило Марине в голову, когда она допила. Захотелось беспричинно смеяться и петь, прижаться спиной к ногам Сингха. Положить голову ему на колени. И чтобы он запустил руку ей в волосы, медленно перебирал их, поглаживал, давая понять всем вокруг, что она принадлежит только ему…
Тряхнув головой, она отогнала странные мысли. И подняла взгляд на танцующих женщин.
Тех стало больше, почти десяток, и половина уже сбросили с себя так называемую одежду. Теперь они танцевали обнаженными, ничуть не стесняясь своих тел. Трясли плечами, наклоняясь вперед и назад, выпячивали тощие зады, совершая круговые движения бедрами.
