— Нормально, — сказал Палыч пассажиру «лексуса», который больше не улыбался, и, поставив автомат на предохранитель, принялся запихивать его в извлеченный из кармана куртки мятый пакет из шуршащего черного полиэтилена.
— Брал бы вместе с сумкой, — сказал парень из «лексуса». — Типа бонусом. Чего мелочиться-то?
— Нам чужого не надо, — буркнул Палыч и, не прощаясь, направился к своей машине.
Когда белая «девятка», лихо развернувшись среди щербатых колонн, первой покинула недостроенный паркинг, пассажир «лексуса» нервно закурил и, вооружившись мобильным телефоном, нажал клавишу быстрого вызова.
— Это Горшенин, — дождавшись ответа, заговорил он. — У нас чисто. Только… В общем, сумку он не взял. Да, отказался наотрез — чужого ему, говорит, не надо… Но… Да, но не мог же я силой! Может, сесть ему на хвост? Да, вы правы, мне тоже так показалось. Да. Есть. Отбой.
Прервав соединение, он посмотрел на дисплей телефона, чтобы убедиться, что звонок действительно завершен, и только после этого, набрав полный рот слюны, от всего сердца звучно сплюнул на сухой пыльный бетон. Потом подошел к до сих пор открытому настежь багажнику, пошарил по углам пустой спортивной сумки, с треском что-то надорвал и, вынув оттуда, опустил в карман невесомую металлическую таблетку радиомаяка.
— Айда в офис, — сказал он водителю, плюхаясь на сиденье справа от него. — Как пишут в компьютерных играх, когда игрок облажался: «Миссия провалена».
— А нечего было умничать, — запуская двигатель, высказал свое авторитетное мнение водитель. — Научно-технический прогресс — это хорошо, но где прогресс, а где этот ископаемый бычара? За ним надо было пустить нормальный хвост, он бы ровненько привел наших пацанов к своей берлоге, и все было бы в шоколаде… Вот где его теперь искать? Ты хоть номер тачки срисовал?
— Срисовал, — кивнул пассажир. — Только чует мое сердце, что ни хрена это нам не даст. Уж больно он крученый, этот твой бычара… Поехали, поехали, а то шеф и так от злости на стенку лезет.
— Сам виноват, — сказал водитель, плавно трогая внедорожник с места, — перемудрил. Ох и не любит же он хвосты за собой оставлять!
— Что не любит, то не любит, — катая в пальцах сигарету, со вздохом согласился пассажир. — Чистота — она всем нравится, особенно когда наводит ее кто-то другой…
У себя в офисе Петр Кузьмич Стрельцов откинулся на мягкую кожаную спинку дивана и закурил, разглядывая лежащий на краю журнального столика выключенный мобильный телефон так внимательно и пытливо, словно надеялся получить от этой коробки с микросхемами дельный, конструктивный совет. Он действительно очень не любил оставлять за собой хвосты, всегда стараясь их подчистить, уничтожить следы до мельчайшей пылинки, до последней молекулы. Очередная попытка это сделать неожиданно провалилась; выпущенный из рук автомат с полным рожком патронов пошел гулять по свету, и оставалось только гадать, где он всплывет и чем это может кончиться, если его нового владельца ненароком возьмут за хобот.
Петр Кузьмич поднял взгляд к потолку, устремив его приблизительно туда, где двумя этажами выше располагался рабочий кабинет его работодателя и старинного друга Андрея Викторовича Вышегородцева.
— Спонсорство тебе надоело, — обращаясь к нему, сквозь зубы процедил Стрельцов. — А я, сука, от него просто в восторге! Гляди, допрыгаешься со своим спонсорством, меценат ты хренов…
* * *
— Значит, план у нас будет такой…
Покосившись на закрытые и надежно запертые ворота бокса, Палыч отодвинул переполненную пепельницу и расстелил поверх липкой, прожженной сигаретами клеенки лист оберточной бумаги. Края листа были неровно оборваны, поверхность украшали расплывшиеся масляные пятна, черно-бурые отпечатки грязных пальцев и набросанная от руки простым карандашом схема чего-то с виду напоминавшего дворовую автомобильную парковку.
Его подручные придвинулись ближе, с ожиданием переводя взгляды с Палыча на схему и изо всех сил стараясь придать своим физиономиям умное, сосредоточенное выражение. Хуже всех, как обычно, это получалось у Тормоза — он просто глазел, глупо таращась и приоткрыв от усердия рот. Багор курил короткими, нарочито нервными затяжками, щуря от дыма один глаз, с таким значительным выражением лица, словно две мелкокалиберные пули, всаженные в бронежилет кавказца, автоматически сделали его правой рукой хозяина. Валдай то и дело неприязненно косился в его сторону и демонстративно разгонял ладонью дым, который сизыми космами клубился под свисающей с потолка на длинном, обросшем мохнатой коричневой грязью шнуре голой электрической лампочкой.
— План у нас с вами, пацаны, будет простой, — подавив тяжелый вздох, продолжал Палыч. В руке у него возник огрызок карандаша, которым он принялся один за другим рисовать на схеме крестики. — Это его двор. Работать будем тут, около спортзала мы уже дважды засветились, больше рисковать не стоит. Вот это, — кончик карандаша легонько постучал по одному из крестиков, — его подъезд. Охранник приедет за ним ровно в девять пятнадцать, чтобы отвезти на тренировку. Машину он всегда ставит вот здесь, напротив подъезда. Ты, — карандаш указал на Валдая, — будешь ждать его вот тут, на контейнерной площадке. Прикинешься бомжем…
— Может, лучше дворником? — под довольное хихиканье Багра предложил не столь унизительный способ маскировки Валдай.
— А может, сразу участковым? — вопросом на вопрос ответил Палыч. — А если нарвешься на настоящего дворника, что тогда? Ну вот что ты ему скажешь? Московские дворники — народ ушлый, они всякого насмотрелись. Даже последний таджик хрена лысого поверит, что ты перепутал участок или там решил принципиально бороться за чистоту родного двора. Сразу поднимет гвалт, позвонит ментам… а если даже не позвонит, охранник на раз прокнокает, что к чему, и вкатит тебе свинцовую пилюлю прямо в шарабан… Короче, если сказать нечего, лучше помалкивай. И вообще, молчите и слушайте, кто вякнет — схлопочет в репу.
Внимательно оглядев слушателей и убедившись, что никто из них не имеет возражений, Палыч продолжил инструктаж.
— Вы двое будете на подхвате, — сказал он Багру и Тормозу. — Багор за рулем, Тормоз на заднем сиденье. Машину поставите вот тут, за трансформаторной будкой. Двигатель не глушить, быть наготове — передача включена, нога на сцеплении. Теперь слушай меня внимательно, — повернулся он к Валдаю. — Нынче все зависит от тебя — от того, как ты сработаешь. Главное, не торопись, спешка нужна при ловле блох, а еще — при сильном расстройстве желудка. Охранник приедет и войдет в подъезд. Поднимется наверх, вызовет этого чурку, они вдвоем спустятся вниз, и охранник опять выйдет на улицу один — поглядеть, что да как, нет ли засады. Первым валишь его — сразу, как только высунется из подъезда. Надо закопать этого урода, чтоб больше не отсвечивал, поэтому не стесняйся — всади в него весь рожок. Только длинными очередями не бей, имей в виду: у «калаша» точно в цель ложится только первая пуля, остальные летят веером, куда бог пошлет. Поэтому пали короткими, штуки по две, по три, — понял?
Валдай кивнул. На Багра он больше не смотрел, лицо у него заострилось и побледнело: сопляк дрейфил, и притом не на шутку. Особого значения это не имело: сухие у него будут штаны или мокрые, но дело свое он сделает как надо, в этом Палыч не сомневался. И потом, кто бы на его месте не дрейфил? Даже Тормоз, при всей его вошедшей в поговорки тупости, и то, наверное, чувствовал бы себя не в своей тарелке, впервые в жизни собираясь почти в упор расстрелять человека из автомата.
