«Ладно, — подумал он, потихоньку смиряясь с тем, чего все равно не мог изменить, — переживем. Будет теперь моя тележка кататься по какой-нибудь Чечне. Чтоб вы там на ней с серпантина в пропасть сверзились и в лепешку разбились, уроды! А я себе новую куплю, еще круче».
Утешение было слабое. Оно, конечно, невелика потеря, но сам принцип: воруйте на здоровье, я себе еще куплю, — ни к черту не годился, потому что целиком и полностью устраивал в первую очередь угонщиков. Ты покупай, дядя, покупай, а уж мы придумаем, как твоим добром распорядиться — эх, раз, да еще раз, да еще много-много раз…
Надо было потихонечку двигаться: тут, на превращенной в сплошную парковку тихой улице, поймать случайно проезжающий мимо мотор ему не светило. Ник-Ник сунул в зубы сигарету, с недовольством отметив, что в пачке осталось всего три штуки, чиркнул колесиком зажигалки и, попыхивая дымком, сошел с ярко освещенного крыльца на исчерченный тенями оголившихся ветвей тротуар. Над улицей неподвижно висела легкая туманная дымка, небо над головой было того мутного, неопределенного цвета, какой можно увидеть только ненастным вечером в большом городе. Оно действительно напоминало купол — неновый, подбитый грязноватым, потерявшим первоначальный цвет брезентом шатер, которым город по вечерам отгораживался от неба, чтобы оттуда, сверху, не подсматривали, чем его обитатели занимаются под покровом ночной темноты.
Из-за угла, на мгновение ослепив фарами, вывернул какой-то автомобиль. Ник-Ник наудачу махнул рукой, и машина затормозила рядом, оказавшись серебристым седаном, сошедшим с конвейера той же корпорации, что и угнанный пикап Безродного. Стекло с едва слышным шорохом скользнуло вниз; наклонившись, Ник-Ник назвал адрес и, поскольку сигарета в его руке была зажжена буквально только что, поинтересовался, можно ли курить в салоне.
— Можно, — сказали ему в ответ. — Тут все можно: пить, курить, целоваться с девчонками и даже перевозить свежие трупы.
Ник-Ник вздрогнул. Мимолетная радость, испытанная оттого, что так легко удалось поймать машину, улетучилась в мгновение ока: ночной бомбила говорил странные вещи, да и голос его показался Безродному подозрительно знакомым.
— Не рад, что ли? — послышалось из глубины неосвещенного салона. — Садись, прокачу с ветерком!
Ник-Ник неохотно опустился на сиденье рядом с водителем. Он затруднился бы толково, аргументированно объяснить, в чем причина этой неохоты, но регулярность, с которой сидящий за рулем человек случайно подворачивался ему под руку в многомиллионном мегаполисе, становилась подозрительной.
Когда он открыл дверцу, свет в салоне не загорелся. Это было неудивительно: светобоязнь сама собой не проходит, а чтобы отключить нехитрую автоматику внутреннего освещения, достаточно просто протянуть руку и передвинуть рычажок на потолочном плафоне.
— Сколько лет, сколько зим, — будничным тоном произнес Федор Молчанов, плавно трогая машину с места. — Ты какими судьбами в этих краях? В дружинники решил записаться?
— Машину угнали, — буркнул Ник-Ник.
— Это плохо, — без видимого сочувствия сказал Молчанов. — Но бывает и хуже, так что не горюй.
— Легко тебе говорить!.. Скажи лучше, ты сам-то как здесь очутился?
— Обыкновенно, — пожал плечами бывший телохранитель Марата. — Ехал мимо, гляжу, знакомая личность голосует…
— Ты мне не вкручивай, — резко произнес Ник-Ник. — Тебе не кажется, что вторая случайная встреча подряд — это уже перебор? Сначала ты совершенно случайно оказываешься со мной в одном кафе, когда мне позарез нужен телохранитель, потом случайно куда-то исчезаешь… И, что характерно, вместе с твоим исчезновением покушения на Марата прекращаются, как по волшебству!
— Так-так, — спокойно произнес Молчанов. — Я гляжу, у тебя накипело. Давай выкладывай, что там еще?
— Ну, если этого тебе мало, могу добавить, что сразу после того, как ты испарился, тобой интересовались очень серьезные люди.
— Знаю, знаю, — кивнул Молчанов. — Не парься, разногласия с твоими спонсорами я уже урегулировал.
— Успешно?
— Вполне. Видишь ведь: жив, здоров и полон сил!
— И даже трезвый, — добавил Николай Николаевич. — И совершенно случайно проезжал мимо… Я так понимаю, что вопрос о твоей связи с покушениями на Марата так и останется без ответа.
— А разве был вопрос? — изумился Молчанов. — Мне показалось, что я слышал какой-то не слишком приятный и совсем неумный намек. Но если тебе так уж не терпится обсудить именно эту тему, изволь. То, чем ты сейчас занимаешься, называется «валить с больной головы на здоровую».
— Что?
— Что слышал. Ты что, забыл, где мы познакомились, кем я был раньше? Или просто не принял этого во внимание? А зря! В нашем деле бывших не бывает, и это следовало учесть, когда вздумал водить меня за нос. Я тебя за язык не тянул, ты сам напросился, так что теперь молчи и слушай. Когда на заре лихих девяностых лидеры одной из подмосковных ОПГ решили вплотную заняться повышением уровня физической и боевой подготовки своих быков, они наняли профессионального инструктора по рукопашному бою. Люди они были серьезные, небедные и могли позволить себе не мелочиться и выбирать лучшее из того, что предлагал рынок. И выбрали уже тогда известного в определенных кругах обладателя черного пояса по карате, мастера спорта международного класса по боксу и одного из первых, тогда еще неофициальных чемпионов Москвы и области по боям без правил. Звали эту легендарную в спортивных и криминальных кругах личность Лисом… Продолжать?
— Мало ли что бывало, кто чем на хлеб зарабатывал, — пожал плечами Безродный. — Я и ментов тренировал, и вас, захребетников… Этим-то ты меня не попрекаешь, хотя я лично большой разницы не вижу.
— То есть можно продолжать. Оч хор! Идем дальше. Именно там, в Люберцах, Лис познакомился и сблизился с неким Бесом, в миру, по паспорту, Игорем Павловичем Бессоновым. Через некоторое время они расстались — не по своей воле, а ввиду активизации борьбы властей с ОПГ и повсеместному восстановлению того, что упомянутые власти стыдливо именуют конституционным порядком, — но связи друг с другом не потеряли. Чем занимался все эти годы Лис, ты знаешь лучше меня. А Бес, вдоволь набегавшись от милиции и отмотав наконец какой-то смехотворный срок, остепенился, бросил быковать по рынкам и даже открыл собственную СТО. Полагаю, менты до сих пор разыскивают некоторых его клиентов, рискнувших заехать к нему на станцию на особенно дорогих и престижных машинах, но действовал он осторожно и ни разу не погорел. Лис тем временем перешел на нормальную тренерскую работу, и в результате у него под крылышком образовался потенциальный чемпион мира — парень, спору нет, талантливый и перспективный, но упрямец, каких поискать. Ему предлагают сдать финальный бой чемпионата мира за очень и очень приличные деньги, а он ни в какую! Вот Лис и решил, что после пары-тройки покушений — ну, разумеется, неудачных! — его чемпион станет намного сговорчивее. Потому что о какой спортивной форме можно говорить, когда перед самым финальным выступлением парень чувствует себя не претендентом на мировое первенство, а мишенью, без пяти минут покойником?
