− Это - многолетнее растение
из семейства суккулентных, из порядка Гвоздичноцветные, − блеснула я умом
(не зря перечитала столько информации), на губы нацепила невинную улыбку. -
Разделяются на четыре подсемейства. Раньше использовались в пищу, для
религиозных церемоний, в качестве медицинских препаратов, как источник красящих
веществ, строительный материал и материал для живых изгородей. В наше время
широко используются как экзотические комнатные растения. Я дала исчерпывающий
ответ на твой вопрос?
В глазах Самаэля вспыхнуло пламя, но
он так ничего и не сказал. Кактусы сгорели аккуратными столбиками огня, оставив
после себя маленькие кучки пепла. Я, молча, вышла.
Сегодня приходили только
″мусорные″ заявки. Несколько раз попробовала уговорить Падшего
взять их, но дождалась только того, что Самаэль на меня накричал (впервые за
все время). А потом он решил преподать мне ″урок″. Что именно это
будет, Дьявол не сказал.
Я оказалась в каком-то городе, одна,
одетая в лохмотья. Попробовала перенестись - не получилось. Поговорить с прохожими
тоже не удалось - я не могла говорить, выходило только мычание. Окружающие
бросали на меня взгляды полные отвращения, презрения, ненависти, злобы. Потом
пристали какие-то подростки - толкали, обзывались, один раз ударили. Было очень
больно, из глаз брызнули слезы. Я мысленно звала Самаэля, но тот не отвечал.
Отчаяние, боль, обида, страх, досада... Это то, что я чувствовала. В одном из
переулков натолкнулась на бомжа, он прогнал меня, перед этим надавав
болезненных тумаков. Я ходила по улицам, но везде меня прогоняли. Так прошло не
меньше двух часов.
− Мир людей, порой, очень
жесток, Ангел, − произнес Падший, появившись возле меня. - Очнись и
посмотри на все по-настоящему. Ты стремишься им помочь, но, ни один из них не
помог тебе сейчас.
На тираду Самаэля я не ответила -
понимала, что он прав. Мне никто не помог, но я не могу оставаться безучастной
к чужому горю. Молча, мы вернулись назад в кабинет. Говорят, что на ошибках
принято учиться. Обожжешься раз - больше подобного не совершишь. Но в каждом
правиле есть исключение. И это точно обо мне.
Я меланхолично перебирала заявки,
стараясь не вчитываться в них. на глаза попал небольшой кусочек старой газеты,
мятый и в жирных пятнах. Корявым почерком и с ошибками на нем было написано
желание женщины с упоминанием продажи души. Мать алкоголичка продавала свою
трехлетнюю дочь в обмен на то, чтобы в доме всегда была выпивка. Прочитанное
вызвало во мне волну злости. Преподанный урок Падшего был забыт. Я спрятала
заявку, запихнув ее в бюстгальтер.
− Ангел, что у тебя там? - от
неожиданности я подпрыгнула в кресле. Самаэль стоял рядом, нависнув надо мной.
- Доставай.
− У меня ничего нет, −
как можно честнее сказала я.
Падший попытался достать заявку,
засунув руку мне за пазуху. Я успела достать первой. Вы когда-нибудь ели
бумагу? В шпионских фильмах показывают, что это легко и герои с удовольствием
поедают оную. Мой совет - даже не пробуйте. Фэ-э-э.
− Ангел, что было в заявке?
− недовольно спросил Самаэль, не убрав руку.
− Какой заявке? −
изобразила удивление, наконец-то проглотив кусочек газеты, и отлепила
конечность Дьявола от своей груди.
− Ангелина, даю тебе последний
шанс, − сурово изрек Падший. - По-хорошему скажи. Что было в заявке,
которую ты проглотила?
Я молчала, не хуже партизана. Бросив
на меня угрожающий взгляд, Самаэль ушел к себе.
″Мне очень нужно найти эту
женщину. Нельзя позволить ей продать собственного ребенка. Но как найти
отправителя заявки? Может нужно подумать?″ Так я и сделала, как только
закончилось рабочее время.
Старый, покосившийся, давно
некрашеный, с выбитыми оконными стеклами домик ютился на краю деревни. Во дворе
ни одного дерева, ни цветов, только бурьян. Деревянная ограда прогнила и давно
развалилась. Все вокруг говорило о бедности живущих здесь. Из дома доносились
пьяные голоса, ругань. Ближе к входу, в траве игралась маленькая светловолосая
девочка, одетая в рваное пальтишко не ее размера.
− Здравствуй. Как тебя зовут?
- я присела возле малышки.
− Мася, − ответила
девочка и беззубо улыбнулась.
− Маша. Красивое имя. А где
твоя мама?
Малышка указала пальчиком на дом.
Мать нашлась в компании двух пьяных мужиков. Она остановила свой мутный взгляд
на мне.
− Ты кто такая, б*? −
грубым и хриплым голосом спросила она.
− Здравствуйте, я бы хотела
поговорить о Вашей дочери.
− И чё ты хочешь?
− Я хочу ее забрать. Отдайте
ее мне, пожалуйста, − ″Господи, помоги мне. Пусть она
согласится.″
− И зачем тебе Машка?
− Я буду заботиться о ней.
Обеспечу всем нужным.
− Во как! Скока дашь? -
женщина задумалась. − Десять тыщ и можешь забирать.
− Приготовьте свидетельство о
рождении Маши. Я сейчас вернусь с деньгами, − не дожидаясь ответа
женщины, я вышла на улицу и переместилась в свой город.
В разных банкоматах (карточка данная
Самаэлем везде читалась) я насобирала нужную сумму и вернулась в дом матери
Маши.
− Вот, все, как и
договаривались, − я выложила деньги на стол перед женщиной.
− У, какая ты быстрая.
Забирай.
− Документы девочки, −
напомнила я. Женщина принялась рыться в каких-то лохмотьях.
− На. И проваливай, −
все внимание было обращено на деньги.
Машу не пришлось уговаривать.
Девочка с удовольствием пошла со мной. Я вместе с малышкой переместилась в
город. Мы прошлись по магазинам. Маша очень радовалась новой одежде и мягкой
игрушке. Дома, после ванной и хорошего ужина, мы сидели на полу перед
телевизором и смотрели мультики. Смотря на восторженное лицо малышки, у меня
щемило в груди. Вдруг рядом появился Самаэль, хмурый как грозовая туча.
− Я восстановил заявку и уже
подписал контракт с матерью девочки, − без эмоций произнес он. У меня
внутри все похолодело.
− Но... - суровый взгляд серых
глаз и слова застряли в горле. - Что с ней будет? - тихо спросила и кивнула в
сторону малышки.
− Девочка принадлежит мне, как
и ты.
Никогда в жизни не поверила бы в то,
что сделала. Я упала на колени перед Самаэлем и обняла его за ноги.
− Позволь мне оставить
малышку. Самаэль, умоляю, − подняла голову, но взгляда Падшего не
поймала. - Не губи ее душу, прошу. Ведь это невинный ребенок. Она не виновата.
Что имеет такую мать. Самаэль, прошу...
