Степан тяжело вздохнул и опустил голову.
— Ладно. У нас с тобой намечается тяжелый вечер, а то и ночь, — проговорил Слепой, закрывая фотографии, к которым не было никаких комментариев. — Тебе в «Африку» надо собираться…
— Можешь мне не верить, — не поднимая глаз, сказал Степан, — но это не я тебя фотографировал.
— Верю, Степан, и для нашей общей безопасности, для пользы дела очень прошу тебя не делать никаких резких движений. Тогда есть надежда хотя бы что-то довести до конца.
— Я не знаю, как теперь себя вести…
— Теперь ты пойдешь в «Африку», а я отправлюсь в свинг-клуб…
— А что это такое свинг-клуб? — поинтересовался Степан.
— Да… Вот теперь я действительно вижу, что передо мной провинциал. Чистый, искренний провинциальный пацан…
— Ну зачем ты так… — вздохнул Степан.
— В свинг-клуб приходят те, кто любит заниматься любовью сразу с несколькими партнерами. Завсегдатаи меняются там любовниками, мужьями, женами…
— И что, ты тоже будешь этим заниматься? — удивился Степан.
— А что делать? Не тебя же мне туда посылать… Ты уж скромненько смотри на стриптиз и засовывай девочке в трусики мелкие купюры…
— А почему мелкие?
— Чтобы чаще ее трогать, — сказал Слепой и встал из-за компьютера.
Степан сам закрыл страницу и выключил ноутбук.
Сиверов даже про себя улыбнулся. Ему, Слепому, придется играть воистину вслепую. Придется собирать факты, сопоставлять их, систематизировать, анализировать, делать выводы и действовать — и в паре со Степаном, и самостоятельно. Только в этом случае он сможет выполнить свою миссию.
Глава 10
После того как Макс узнал о гибели своих родителей, он сутки не мог прийти в себя. А начиналось все так здорово. Он дождался десяти часов утра. Мама всегда учила их, что культурные люди звонят только после десяти утра. Позвонил. Услышал лишь длинные гудки. Перезвонил через несколько минут — с тем же успехом. И еще через полчаса — снова никто не снял трубки. Макс поднатужился и вспомнил телефон соседей — позвонил туда. Трубку подняла молодая девушка. Он объяснил ситуацию — звоню, дескать, Лущикам, а там никто не отзывается. Спят, наверное, старики — не могли ли бы вы к ним постучаться? А девушка в ответ ойкнула и тихо молвила:
— А вы что, не знаете? Их год как убили…
— Как, кто?!.. — едва сумел выдавить он.
А она в ответ:
— Ну как же, вы что, не знаете? Все же газеты писали. Вообще-то это нетелефонный разговор, но я отдыхать на месяц сейчас улетаю. Поэтому я вам могу рассказать. Вы, наверное, кто-то из их родственников?..
— Девушка, так что там случилось? — спросил Макс.
— В газетах писали, что их сыновья были связаны с производством наркотиков. И кто-то родителям вот так страшно отомстил. Ну вот, уже такси приехало. Мне вещи нужно вниз нести…
Макс заказал водку прямо в номер, но и она не дала ему забытья. Сутки провалялся в постели. Он проваливался в сон и опять видел, как они с Федором едут забирать из роддома младшего брата. Но теперь этот сон кончался аварией, взрывом, и они с Федором, взявшись за руки, взлетали в небо и падали, падали и никак не могли долететь до земли…
Надо было что-то делать, как-то действовать… Но он теперь не знал, куда ему податься. Он ведь хотел первым делом навестить родителей. Они бы подсказали, где искать Рыжего. Где его теперь искать? А как с Федором говорить? Знает он или нет о гибели родителей?
Он проваливался в сон и снова, снова видел тот же сон… После взрыва они с Федором, взявшись за руки, взлетали и падали с неба, падали и никак не могли упасть. Самое жуткое — это бесконечность падения, это бесконечное ожидание удара о землю, ожидание боли, ожидание собственной гибели…
К вечеру следующего дня Макс понял, что больше не может безвылазно сидеть в номере. Нужно было срочно выйти куда-то развеяться. И он полез в Интернет. Ночных клубов в Москве было предостаточно. И Макс попросту ткнул пальцем в экран и прочитал вслух:
— Клуб «Африка».
Он чуть призадумался и, нервно хохотнув, прошептал:
— Мне только сафари сейчас и не хватает…
Но, открыв страничку «Африки», Макс понял, что фраза «Особенно любят «Африку» и ее темпераментных обитательниц настоящие мужчины» обозначает, что в этом ночном клубе можно будет заказать не только коктейль «Сафари»…
Оставалось принять душ, одеться и вызвать такси. Таксист, когда Макс попросил отвезти его в «Африку», многозначительно хмыкнул и предупредил:
— Только на такси деньги спрячьте подальше. А то мы по карточке не берем, а где-где, в «Африке» у вас всю наличку точно вытянут.
Макс лишь кивнул. Алкоголь выветрился, и опять накатились воспоминания. Он будто бы грезил наяву, и опять они с отцом и Федором ехали забирать из роддома младшего брата. И опять был взрыв, и они взлетали в небо и падали, падали и никак не могли упасть на землю.
— Эй, ты что, уснул? — позвал его водитель такси. — Все, «Африка», приехали.
Машина стояла у небольшого здания, на фасаде которого светились две пальмы и красовалась ярко-оранжевая надпись «Африка». У входа курили какие-то довольно демократично одетые молодые люди и стояли внушительного вида охранники. Макс расплатился и направился к входу.
Фейсконтроль он прошел, хотя, как ему самому казалось, выглядел изрядно помятым и перегар не смог перебить даже дорогой арабский парфюм. «Африка» с порога приняла его в свои горячие объятия. Две яркие полуголые полногрудые негритянки тут же попытались взять его в оборот, но Макс терпеть не мог конвейерного секса, поэтому поспешил отстраниться.
— Может, наш господин хочет мальчик? — спросила одна из встретивших его негритянок.
— Пока не надо ни мальчиков, ни девочек, — улыбнулся им Макс. — Дайте мне спокойно посидеть!
Девушки вопросительно глянули на молодого мужчину-администратора, который тут же знаком приказал им оставить посетителя в покое.
Макс вошел в зал и выбрал столик подальше от сцены, на которой уже крутила у шеста свой танец аппетитная мулатка. Народу в зале было довольно много. Были люди постарше, была молодежь. Вечер только начинался, и публика, потягивая коктейли, вела себя еще довольно сдержанно. В углу сцены играл небольшой джаз-банд, и мулатка в ярко-синем блестящем открытом купальнике двигалась хотя и довольно сладострастно, но еще без усердия. В царящем в зале полумраке гуляли, время от времени пересекаясь и сливаясь, разноцветные лучи. Когда свет падал на стены, там, казалось, оживали изображенные на фотообоях дикие гепарды, львы и жирафы. Хотя в зале никто не курил, над столиками витал какой-то сладковатый легкий дым.
— Мама папу зар-ругает! Зарругает! — вдруг послышалось из дальнего угла.
