— Ладно, лежите… — кивнул доктор и спросил: — Вы помните, что с вами произошло?
Макс подумал и покачал головой. Он действительно с трудом вспоминал, что именно с ним стряслось. Помнил пар, баню, голых мужчин… А чуть раньше — два лица в зеркале. Свое и Федора. Этот доктор назвал его Федором. Значит, он — Федор.
— Вы вчера в бане упали на пол и очень сильно ударились головой. Даже швы на рассеченную кожу пришлось накладывать. Ну да ладно. Отлежитесь у нас, будете как новенький.
Доктор осмотрел его, дал какие-то таблетки. Ему принесли кашу и чай с булкой. Он поел и опять провалился в глубокий сон.
— Эй, ты, дрыхнешь, что ль? — вдруг услышал он над ухом хриплый скрипучий голос и почувствовал тошнотворный запах. Это воняло изо рта у наклонившегося над ним сморщенного, как сморчок, щетинистого востроносого мужичка с мутными серыми глазками и изукрашенными наколками тощими длинными пальцами.
Макс сглотнул и почувствовал, что в голове немного прояснилось. В палате было уже почти темно.
— Ну, дрыхнешь не дрыхнешь, а слушай сюда! Не думай, что тебе в больничке отлежаться получится! Я тебя из-под земли достану! — прошипел мужичок.
Двери скрипнули, мужичок поспешно запрыгнул в свою койку и громко застонал. В палату вошел тот же доктор. Он включил свет и посмотрел на кровать, на которой корчился морщинистый мужичок.
— Доктор, умираю, дайте! Дайте мне чего! Ой, живот! — хрипло завопил тот.
Доктор подошел к нему и покачал головой.
— Заключенный Пенкин! — рявкнул он. — Прекратите этот спектакль! Если вам удалось обмануть мою жену, которая меня заменяла днем, то меня вы не проведете! Я знаю, как вы умеете вызывать рвоту, бледнеть и покрываться испариной. На ночь глядя я вас, конечно, не выгоню. Но завтра утром, чтобы были готовы к труду и обороне!
— Доктор, как вы можете так со мной!
— Уймитесь! Здесь человек с сотрясением мозга лежит. Ему спокойствие нужно… — проговорил доктор и, подойдя к Максу, подал ему стакан и таблетки. — Ужин вы проспали, хоть лекарство примите. И если хуже станет, кричите, зовите медсестру. Я тоже здесь неподалеку буду. А завтра из области специалист приедет. Может, придется свозить вас на томографию мозга. А там и в областную клинику перевести. После такой травмы может быть амнезия.
Макс только горестно покачал головой.
— Ладно, отдыхайте, — вздохнул доктор, выключил свет и, уже открыв двери, добавил: — А вы, Пенкин, готовьтесь к выписке в карцер.
— Пошел ты! — крикнул Пенкин и грязно выругался.
Доктор ничего не сказал, лишь закрыл и запер с другой стороны двери.
В коридоре послышались удаляющиеся шаги. Пенкин тут же снова оказался у кровати Макса.
— Лущик! Не придуривайся! Это этих лохов в белых халатах ты можешь развести! Не помнит он! Счас вспомнишь! Ты че человека моего на воле подставил?! — зашипел Пенкин, тряся Макса за грудки.
— Какого человека? — прошептал Макс, осознавая, что ему угрожает реальная опасность.
— Мне с воли от Штыря маляву притаранили, что, мол, когда он отчалился, ты ему дело навязал. Найти там коробку какую-то, в которой лимон зеленых. Ну, адресок дал, наводку. А он всю хату перевернул, даже старичков замочил, коробку нашел, а там не президенты, а ерунда какая-то. Ты что, развести его хотел? А ты знаешь, какие на мокруху расценки?
— Подожди, так что, я посылал Штыря кого-то убивать? — переспросил Макс, не веря в то, что Федор мог такое задумать.
— Нет, Штырь пишет, что мокруха случайно нарисовалась. Но нарисовалась же. Миллиона он не нашел, долго мыкался, а теперь на дно залечь нужно. А за какие бабки?! — вышел из себя Пенкин и тряхнул Макса так, что у того в глазах потемнело.
— Подожди! Я не помню. Мне вспомнить нужно. Но если я правда должен кому-то деньги, то я отдам, — не зная, что еще сказать, воскликнул Макс.
— Тише ты, малахольный! — зашипел Пенкин, закрывая рот. — Тебе еще два месяца чалиться, а Штырю бабки сейчас надо. Так что подумай, кто его спонсировать на воле сможет.
— Мой брат, — наконец сообразил Макс, — мой брат Макс. Он из Штатов прилетел. И в отеле остановился. Запоминай…
И Макс продиктовал отель и номер комнаты, где должен был вот-вот появиться Федор в его, Макса, образе. Пусть сам тогда и разбирается со своими делами.
— Ладно, запомнил, — кивнул Пенкин. — А твой брат, как и ты, Лущик?
— Нет, он Виннер. Он фамилию жены взял, — поспешил предупредить Макс.
— Ладно, чиркну Штырю на волю. Пусть стрясет с твоего братца, — удовлетворенно кивнул Пенкин.
— А если письмо случайно в руки чужие попадет? — с тревогой спросил Макс.
— Ну и что с того?! — передернул плечами Пенкин. — У нас со Штырем своя феня. Ее ни один полицай не просечет. И имей в виду, если брат Штыря кинет или, того хуже, ментов или как их теперь там натравит, я тебя здесь урою! Понял, гнида! — прошипел Пенкин и так тряхнул Макса, что тот опять потерял сознание.
Глава 13
Степана вызвали на ковер. Сам генерал, конечно, не собирался с ним встречаться, но его посланец высказал ему все, что тот о нем думает. До сих пор в ушах звенел резкий надрывный голос:
— Генерал не понимает, почему ты, оставаясь наедине с раненым Хозяином, не узнал, где, когда, при каких обстоятельствах он познакомился с твоим напарником. Они же наверняка вместе занимались сбытом наркотиков…
— Да не занимался Глеб никакими наркотиками! — попытался возмутиться Степан.
— Но ты же сам видел на фотографиях, как твой напарник покупает наркотики у одного из дилеров, — продолжал наступать куратор.
— Это нужно было по делу, — попытался защитить Глеба Степан.
— Генерал попросил записать наш с тобою разговор, — сказал куратор. — Боюсь, услышав этот твой лепет, он отстранит тебя от выполнения задания.
— Я все проверяю. Меня просили быть в отношении Глеба объективным, — пробурчал Степан.
— А эта история с клубом «Африка» и свинг-клубом! Ты же сообщал, что в конфетных фантиках будет экстази. Утверждал, что люди могут погибнуть. А что в результате?! Мы подняли элитное подразделение, чтобы изъять аскорбинку. Это что, розыгрыш?
— Но Глеб выдавал их из тех самых привезенных Хозяину коробок… — пытался оправдаться Степан.
— А ты не подумал, что твой Глеб подменил наркотики и теперь сам займется их сбытом? И получит за них за твоей спиной приличные деньги?! И вообще, он тебя, как нам кажется, раскусил. Теперь не он у тебя на крючке, а ты у него! — скептически заключил куратор.
— И что мне теперь делать? — спросил Степан.
— Генерал будет решать, — покачал головой куратор и спросил: — Чем вы теперь занимаетесь?
