За время разговора с Федором он понял одно: наркотики и даже Вован, за которым он послал его следить, волнуют его постольку поскольку. Он нацелен на что-то более серьезное.
— Знаешь, а давай-ка я тебя провожу, — вдруг предложил Федор. — Сто лет по ночной Москве не гулял…
— Не боишься?
— После зоны, брат, я уже ничего не боюсь. Где ты живешь?
— Далеко, пешком не дотопаем. Метро закрыто, так что все равно такси ловить придется.
— Да ладно, хоть немного пройдемся… — сказал Федор.
Когда они вышли из отеля, Степан взглянул на стоящие у входа такси и предложил:
— Мы прогуляемся, а потом я сяду в такси, а ты вернешься в отель.
— Можно и так, — пожал плечами Федор.
Они вышли на набережную Москвы-реки, и Федор окунулся в воспоминания:
— Представь, Рыжий, здесь я впервые поцеловался с девушкой. Лена ее звали. А вон там набил морду какому-то алкашу, который начал к ней приставать.
— Здесь теперь наркоманы кучкуются, — сказал Степан, завидев вдалеке группу молодежи.
— И что, ты их боишься?!
— Давай лучше здесь немного на лавочке посидим, — предложил Степан.
— Ну, давай посидим, — согласился Федор, но добавил: — А потом все равно дальше пойдем! И нечего их бояться!
— А где теперь эта твоя Лена? — спросил Степан.
— Теперь… Она тогда еще за какого-то прыща из МГИМО вышла замуж. Теперь где-то с ним на дипломатической службе.
— А ты сам так и не женился?
— Обижаешь! Я давно женатый человек, — сказал Федор с какой-то невеселой улыбкой.
— И кто она?
— Женщина, — хмыкнул Федор.
— А как ты с ней познакомился?
— По переписке!
— И как ее зовут?
— Какая тебе разница! Фигня все это! — сказал Федор, затем достал сигареты, закурил и побрел вдоль набережной.
Степан, потупив взгляд, остался сидеть на скамейке.
И тут из темноты послышался возглас:
— Получай от Штыря!
Когда Степан подбежал, Федор уже лежал без сознания. Его голова была разбита в кровь, рядом валялись очки, как ни странно, с целыми стеклами.
Степан подобрал очки и сунул их в карман братниной джинсовой куртки, затем уложил Федора на скамейку и, прошептав ему: «Федя, потерпи!», побежал к обочине. Ему повезло: как раз ехала «скорая помощь».
Когда санитары с носилками подбежали мейке, там, увы, никого не увидели. Лишь лужа крови свидетельствовала о том, что на скамейке действительно лежал раненый.
— У нас ложные вызовы платные! — недовольно заметила молоденькая врач.
Степан молча достал из кармана десять долларов.
Когда «скорая» уехала, он бросился обшаривать кусты, но никого и ничего не нашел. Лишь Москва-река в добротных гранитных берегах переливалась разноцветными огнями.
Глава 14
Когда Лара узнала, что все ребята, которые попали в психбольницу, скончались, она тут же позвонила доктору Шевченко. Его мобильник долго не отвечал, а потом отозвался чьим-то незнакомым строгим голосом.
— Але! — сказал мужчина и тут же продолжил: — Доктор Шевченко подойти не может. Кто это звонит?
— Это его знакомая. А что с доктором Шевченко? — спросила Лара.
— Доктор Шевченко убит, ведется следствие. И если у вас есть что сообщить, подъедьте в районное отделение полиции для дачи показаний, — все так же строго сообщил незнакомец.
— Хорошо, я сейчас подъеду, — сказала Лара и тут же отключилась.
Она не собиралась никуда ехать и звонить еще кому-нибудь тоже не собиралась. Даже этому странному Глебу, с которым они подвозили раненого капитана Митяева. Лара решила действовать самостоятельно, вот разве с Митяевым посоветуется.
В госпитале ей сказали, что капитана уже выписали домой. Она долго звонила, затем дверь распахнулась и на пороге квартиры капитана Митяева показалась ее собственная мать.
— Доча, ты?! — заулыбалась она.
— А где Митрич? — спросила Лара.
— Где-где, у тебя на бороде! — проговорила заплетающимся языком мать и добавила: — В морге, где же ему еще быть.
— Как «в морге»? — опешила Лара.
— С сыном разбирается. Сказал, что никому его смерти не спустит! — выкрикнула мать и погрозила кому-то кулаком, а потом добавила: — Завтра Димку хоронить будем. Завтра! Чтоб была! При полном параде. Он тебя любил. Я тебе говорю. И Митрич подтвердит. Он тебя любил. Может, и было у вас чего? А? Может, ребенка его в себе носишь? Ты скажи матери, не таись. Митрич тогда сильно рад будет.
Лара покачала головой и спустилась вниз, решив дождаться Митрича на улице.
Митрич, увидев на лавочке Лару, сел с ней рядом и закурил.
— И мне дайте сигарету, — попросила Лара.
Митрич молча протянул ей пачку и дал прикурить.
— Диму завтра хоронить будете? — спросила Лара.
— Да, завтра, в двенадцать, — кивнул Митяев.
— А от чего он умер? — спросила Лара.
— От чего… — пожал плечами Митяев. — Лекарство им там кололи, а они взяли и умерли. Лекарство новое, непроверенное, какой-то доктор Шевченко предложил…
— Я знаю, то есть знала его, — сказала Лара.
— Кого знаешь?
— Доктора Шевченко. Он хороший специалист, помочь ребятам хотел… — попыталась защитить врача Лара.
— Уже помог! Так помог, что лучше не придумаешь! — покачал головой Митяев.
— Кстати, доктора Шевченко тоже убили, — наконец сообщила Лара. — Я ему звонила сегодня. А мне ответили, что его уже нет в живых. И чтобы я, если что знаю, пошла показания давать…
— Ну а ты?
— Что я? Я ж ничего не знаю. Да и говорила я с этим доктором Шевченко всего один раз, в больнице, когда ребят проведывать приходила.
— Эх, Димка, Димка! — вдруг заплакал Митяев. — Что же ты наделал!
— Ладно. Идите, там вас мать моя ждет… — сказала Лара и пошла в соседний двор, где обычно, как стемнеет, в беседке собиралась их компания и шли в ход пиво-чипсы, травка, снежок, крокодил, в общем — кто что достал… Они пели под гитару, травили анекдоты, трепались, хохотали… Жители близлежащих домов поначалу пытались возмущаться, но после того, как кто-то из пацанов проколол особо ретивому пенсионеру шины его авто, а вызванный участковый не смог никого за это прищучить, народ свыкся с их шумным присутствием. Да и стоило пенсионерам поднять крик, как тут же находился кто-нибудь из заинтересованных в отсутствии чада дома родителей. Какой-нибудь качок или дама с сигаретой выходили на балкон и кричали в ответ:
