Лара назвала и спросила:
— А когда вы приедете?
— Давай встретимся через час, — взглянув на часы, предложил Слепой.
Попрощавшись с Ларой, Слепой умылся, а потом отправился на кухню варить кофе.
И только по квартире поплыл горьковатый аромат свежесваренного кофе, как хлопнула входная дверь.
— Степан, ты?! — крикнул Слепой.
— Я, — устало ответил Степан.
— Вот и отлично! На запах пришел! — не меняя тона, громко сказал Слепой.
— Ты же, наверное, себе варил… — пробормотал Степан.
— И тебе хватит! Садись! — сказал Слепой, разливая кофе в чашки.
— Спасибо, — кивнул Степан, не глядя на собеседника.
— Устал или что-то случилось? — спросил Слепой, тоже усаживаясь к столу.
— И устал, и случилось… — поморщился Степан, поднося к губам кофе.
— Я тебе могу помочь?
— Не знаю. Но что совет дать сможешь, это точно…
— Тогда рассказывай, а то меня ждут… — предупредил Слепой.
— Долгая история. Но если не расскажу тебе, ты ничего не поймешь, — проговорил Степан.
— Рассказывай, рассказывай… — кивнул Слепой.
— А ты куда, если не секрет? — поинтересовался Степан.
— В Люберцы, — сказал Слепой.
— За товаром?
— Да нет, с товаром я уже разобрался…
— А чего тогда?
— Да девчонка одна утверждает, что там человек есть, который знает, кто из врачей порешил этих страдальцев, которых в психбольницу перевели. Некто Штырь.
— Штырь?! — загорелся Степан.
— Ну да, — кивнул Слепой.
— Я поеду с тобой. Я сейчас тебе все расскажу, и ты поймешь, что я обязательно должен ехать с тобой…
— Ты давай рассказывай, не тяни! — сказал Слепой.
— Вчера брата моего какие-то подонки чуть ли не до смерти избили.
— Брата?! — удивился Слепой. — Ты мне не говорил, что у тебя брат есть.
— Два брата, — уточнил Степан. — У меня есть два старших брата-близнеца. Максим и Федор. Настоящая моя фамилия Лущик.
— Значит, у тебя два брата… — кивнул Слепой.
— Да, старшие. Близнецы. Оба — химики по профессии. Это они в девяностые годы наладили в Подмосковье выпуск экстази. А с ними был еще один человек. Их однокурсник по кличке Вован. Он теперь профессор…
— Профессор? — переспросил Слепой.
— Ну да… — кивнул Степан. — Я тоже думаю, что это тот самый профессор, с которым ты должен встретиться. Так вот, теперь этот Вован — доктор химических наук, профессор Владимир Ильич Кочергин. Взял фамилию жены. Думал затихариться. Да. После всей той истории Федора арестовали, и он отдувался за всю компанию. Макс уехал за границу. А Вован вообще сухим вышел из воды…
— Так, продолжай, — кивнул Слепой.
— Федору еще осталось сидеть около двух месяцев или чуть меньше, но он… он поменялся местами с прилетевшим из Штатов Максом и приехал в Москву, — сказал Степан и глянул прямо в глаза Слепому.
Тот пожал плечами и заметил:
— Ты очень правильно сделал, что решил мне сказать всю правду.
— В общем, я пришел в отель к Максу, чтобы расспросить его кое о чем. А вместо Макса нашел там Федора. Мы с ним поговорили, а потом он пошел меня провожать. И на набережной Москвы-реки его сильно ударили по голове…
— Не понял, — удивился Слепой. — А ты где в это время был, Степан?
— В нескольких шагах от него. Но когда я подбежал, рядом с братом никого уже не было. Федора они очень сильно покалечили, голову разбили. Я побежал за «скорой». А когда вернулся с врачами, на скамейке, куда я его положил, Федора не нашел. Его куда-то утащили.
— А при чем здесь Штырь? — спросил Слепой.
— Один из нападавших кличку эту выкрикнул. И вот ты теперь говоришь про какого-то Штыря… Ты же сам понимаешь, что это не может быть простым совпадением.
— Ну дела… — покачал головой Слепой и, глянув на часы, добавил: — Ладно, в общих чертах я все понял. Этот Штырь похитил твоего брата Федора, который сбежал из места заключения и теперь выдает себя за брата-близнеца Макса, который, в свою очередь, прилетел из Штатов.
— Да, — кивнул Степан. — В общих чертах так.
Уже сев в машину и выехав на дорогу, Слепой спросил:
— И Федор, как я понял, сбежал, чтобы рассчитаться с компаньоном Вованом, который сухим из воды вышел?
— Да вроде как у него какое-то еще дело есть. Но какое именно — он мне не сказал.
— А какое отношение ко всему этому имеет Штырь?
— Понятия не имею, — пожал плечами Степан.
— Кто-нибудь из братьев называл его имя?
— Да нет…
— Может, Федора приняли за Максима?
— Не исключаю, — кивнул Степан, — но мне почему-то кажется, что все-таки дело касается Федора. Не знаю почему…
— Ладно, сейчас съездим к этому Штырю и все узнаем, — проговорил Слепой, затормозив у подъезда Лары.
Лара все в той же своей черной кожаной курточке с заклепками и джинсах в обтяжку уже стояла у крыльца и курила.
Устроившись на заднем сиденье, она настороженно спросила:
— А это кто с нами?
— Свои! — кивнул Слепой и уточнил: — Это мой друг Степан.
— Ну, если друг, тогда поехали.
Когда Лара назвала адрес заброшенного клуба и со слов Лысого попыталась рассказать, как туда доехать, Слепой понял, что он уже бывал там в лихие девяностые. Тогда в этом здании барачного типа по вечерам кипела жизнь. Люберецкая братва качала мышцы, параллельно обдумывая будущие великие дела. Тогда кто-то пошутил, что пройдут годы, и здесь откроется музей братвы. Здание бывшего клуба находилось на безлюдной окраине, за гаражами, у заросшего крапивой, одуванчиками и репейником пустыря. Кирпич начал уже кое-где крошиться, а расположенные под самой крышей узкие пыльные окна изнутри были забиты фанерой. А двери — и узкие, к которым вели выщербленные ступеньки, и широкие, двухстворчатые — были закрыты на амбарные замки.
Но как раз в тот момент, когда их машина затормозила у здания, одна из дверей, казалось бы запертая с улицы на ржавый амбарный замок, странным образом открылась изнутри и два подростка выволокли на улицу мужчину с перевязанной головой.
— Федор! — крикнул Степан и набросился на одного из подростков.
Слепой выскочил вслед за ним и, крутнувшись на правой ноге, носком левой сбил с ног второго подростка. Федор упал на землю. Лара подбежала и наклонилась над ним.
Слепой достал из плечевой кобуры пистолет и махнул рукой, приказывая подросткам убраться прочь. Те охотно повиновались.
