— Как старика зовут? — спросил Слепой.
— Пал Палыч, — ответил Штырь.
— Пал Палыч? — переспросил Степан.
— Ну да, — кивнул Штырь.
Слепой приказал Степану и Ларе остаться со Штырем, а сам поднялся на лифте на пятый этаж и остановился у знакомой ему уже двадцать пятой квартиры. Она была опечатана, но Слепой без особого труда определил, что кто-то туда недавно входил. Осторожно сняв бумажную страховку, Слепой с помощью отмычки вскрыл замок и вошел в квартиру. В ней царил все тот же живописный беспорядок, но на кухне Слепой обнаружил кое-что новое: подоконник был поднят, обнажая небольшую нишу, в которой, очевидно, и лежала до недавних пор жестяная коробочка.
Еще раз осмотрев квартиру, Слепой спустился и сел в машину.
— Ну что?! — в один голос спросили Степан и Лара.
Слепой еще и рот не раскрыл, как Штырь грязно выругался и раздраженно проворчал:
— Ищи-свищи теперь ветра в поле!
— В отель! — сказал Степан. — Он появится в отеле, ведь у него там вещи!
— Это вряд ли, — покачал головой Слепой, заводя мотор, — но проверить не помешает.
Степан подошел на ресепшен и даже вместе с дежурным поднялся в номер. Федор там не появлялся.
До позднего вечера они просидели у входа в отель. Лара часов в пять пошла, как она выразилась, «тусоваться». Штырь сначала спал, а потом начал канючить, чтобы его отпустили. И поскольку пользы теперь от него не было никакой, Слепой действительно отпустил Штыря, оставив себе номер его мобильного. Степан таким его демократизмом был страшно недоволен, но выбирать ему не приходилось. Больше всего в этой истории его раздражало то, что Федор как неожиданно появился, так неожиданно и исчез, не сообщив главного — где же именно было налажено производство экстази.
— Куда теперь? — спросил Степан, когда Штырь, созвонившись с кем-то из своих, вылез из машины. — Я даже предположить не могу, куда еще может сейчас поехать Федор.
— А я могу, — сказал Слепой. — Это может быть цех, где в девяностые годы они с братом производили наркотики, может быть квартира или дом этого их бывшего сообщника, который вышел сухим из воды.
— Ты имеешь в виду Вована? — чуть оживившись, уточнил Степан.
— Да, — кивнул Слепой, — с него и начнем. Нужно с самого утра обзвонить все вузы, где читаются лекции по химии, и узнать, не преподает ли у них Владимир Ильич Кочергин.
— А что сейчас? — спросил Степан.
— А сейчас мы поедем с тобой домой, — сказал Слепой, — и ляжем спать. Заслужили.
С этими словами он завел мотор, и «фольксваген», набрав приличную скорость, помчался по залитой разноцветными огнями ночной Москве.
Глава 16
Таблетки экстази, которые Федор с Максом делали по инициативе Вована, для Федора лично были ширпотребом. Главное, что Вован наладил поставку в цех компонентов, из которых можно было создавать уникальные, вправду чудодейственные препараты. Федор давно интересовался научной, особенно зарубежной, литературой и был в курсе новейших разработок. Кроме того, у их соседа Пал Палыча сестра всю жизнь проработала в какой-то закрытой фармакологической лаборатории и по просьбе Пал Палыча приносила ему разные новые экспериментальные препараты. Но Пал Палыч к ним вскоре охладел, и они мертвым грузом валялись в углу его лаборатории, которую он оборудовал у себя в гараже. Сестра его умерла рано, а таблетки остались вместе с рекомендациями, как и от чего их принимать. И Федор, еще будучи школьником, сам еще не зная для чего, успел кое-что перенести домой, а потом, уже в студенчестве, исследовать. Исследовать для того, чтобы создать в конце концов чудодейственные таблетки, благодаря которым их родители будут жить долго и счастливо. Это была его тайна. Об этом не знал даже Макс.
Но для реализации идеи нужен был исходный материал и, самое главное, было необходимо сложное химическое оборудование. И поэтому предложение Вована стало для Федора настоящим подарком судьбы. И самое удивительное, он смог создать то или почти то, о чем мечтал. Когда-то Пал Палыч, действительно химик от Бога, сказал гениальную фразу: «В нашем деле главное — точность и скрупулезность». Завершив синтез, Федор был настолько уверен в положительном результате, что первый образец проверил на себе.
Удачный повод представился, когда на него в подворотне напала группа подростков. Похоже, они были под кайфом и единственным их желанием было получить деньги на дозу. Завладев его бумажником, они тут же скрылись. А у Федора хватило сил лишь достать из кармана и проглотить единственный образец нового препарата. Минут через десять он не только встал и самостоятельно дошел до дома, но и, никому ничего не сказав, умылся, поужинал, лег спать и только утром проснулся от дикой боли. В больнице, куда его забрала «скорая помощь», врачи констатировали перелом двух ребер, внутреннее кровоизлияние и сотрясение мозга. Именно тогда, лежа на больничной койке, Федор понял, что на всякий случай всегда нужно иметь минимум две таблетки. Он понимал, что действие этого чудо-препарата похоже на действие наркотиков. Но в отличие от обычных синтетических наркотиков, таблетка эта действовала на весь организм мягко, избирательно и, главное, не нарушала деятельности коры головного мозга.
Когда из-за жадности Вована над их бизнесом нависла угроза, Федор впал в ярость. Все, что он успел, — это изготовить несколько таблеток и вместе с описанием синтеза спрятать их в жестянке в вентиляционном люке у родителей. Он был уверен в том, что жадный Вован не подведет и его, Федора, очень скоро выпустят. И Вован, и Макс, по мнению Федора, были слишком слабы и могли выболтать много ненужной информации. Цех могли конфисковать, а значит, ему пришлось бы распрощаться со своей мечтой о промышленном выпуске чудо-таблеток. Именно поэтому он сделал все для того, чтобы и Макс и Вован проходили по делу лишь дальней обочиной.
Впрочем, и следователи и, позже, судьи вполне удовлетворились версией о том, что экстази он варил у себя на кухне, используя купленные с рук химические реактивы и немудреную синтетическую оснастку. Вопрос о цехе даже не поднимался, что, вероятно, было связано с тем, что цех по сути был частной собственностью Вована и если бы зацепили его, то зацепили бы и его родителей, на тот момент занимавших высокие посты. Именно поэтому Федор был уверен в том, что Вовану без труда удастся, как он обещал, вытащить его из заключения. Но что-то пошло не так, и Федору пришлось чалиться от звонка до звонка. Он понимал, что родители не вечные, что с ними может что-нибудь случиться, а коробку его может случайно обнаружить какой-нибудь мастер-ремонтник. В общем, когда пришло время выйти на волю одному из его товарищей по несчастью, Штырю, Федор решил использовать эту возможность и дал тому конкретное поручение — забрать коробочку в доме родителей и отдать ее Пал Палычу, который к его выходу не только сберег бы ее, но и, руководствуясь описанием синтеза, нашел бы новые пути развития богатой идеи. Но получилось не совсем так, как он рассчитывал. То есть совсем не так, как он рассчитывал.
