— И что за спецзаказ, если не секрет? — поинтересовался Слепой.
— Да вы наверняка слышали про паленые таблетки экстази?
— В общем да, — кивнул Слепой.
— Ну вот, их мне принесли на анализ. Это смертельный яд. И еще какие-то таблетки, которые оказались обычной аскорбинкой. В общем, в ночных клубах паника. Покупаешь колеса — или копыта откинешь, или аскорбинку сжуешь. И вместо глюков получишь витаминную атаку. Кстати, — вдруг задумался Павел, — в состав этого паленого психотропа входит тот самый наркотик, что и в эту добавку. Только в добавке доза значительно меньше.
— Спасибо за консультацию, — кивнул Слепой, пожимая Павлу руку.
— Подождите. — вдруг оживился Павел, — покажите-ка мне вашу коробочку.
Слепой протянул ему коробку с зеленой наклейкой.
— Я вспомнил, где я ее видел! — кивнул Павел. — В соседней аптеке. Если не такая, то похожая.
— Странно, — пожал плечами Слепой, но в аптеку зашел.
Молодая улыбчивая девушка с интересом взяла в руки коробочку.
— Посмотрите, я у вас покупал такую добавку и хотел бы купить еще… — сказал Слепой.
— Нет, — покачала головой девушка. — Такой добавки у нас не было. Но с похожей этикеткой — была. Тоже экологически чистый продукт.
— Можно посмотреть? — попросил Слепой, улыбнувшись девушке.
— Увы! Все продано, — пожала плечами девушка и добавила: — Но если вы хотите продолжить курс, можете обратиться к оптовому продавцу. Я дам вам телефон.
Девушка написала телефон, который показался Слепому знакомым.
— Нонна, продавца зовут Нонна, — уточнила девушка.
Слепой поблагодарил ее и вышел на улицу. Получалось, что эта активистка Нонна распространяет не только наркотики, но и пищевые добавки.
Глава 18
Квартира, которую Федор снял на ночь, была вполне приспособленной для комфортного проживания. Федор выспался на широкой, застланной свежим бельем кровати, принял душ и даже смог заварить себе кофе, банка которого стояла рядом с джезвой. Сев пить кофе, Федор чисто механически нажал на лежавший на столе пульт телевизора. И первое, что он увидел, было его собственное лицо. Выпуск новостей заканчивался, и все, что понял Федор, — это то, что его разыскивает полиция. Чтобы разобраться и сориентироваться в ситуации, нужно было дождаться следующего выпуска. Федор подошел к окну, открыл форточку и, не выключая телевизора, нервно закурил.
Все утро, пока потягивался в постели, принимал душ, он чувствовал необыкновенную легкость. Ведь и таблетки, и методики синтеза были у него. У него были деньги, кредитка, машина, на которой он неделю сможет разъезжать. Но он не собирается разъезжать. Он поедет туда, где располагался их цех, и сможет наконец проверить те свои предположения, которые он выдвинул, находясь в зоне. Да, ему, можно сказать, повезло, он на тот момент оказался самым образованным из зэков, и его определили работать в библиотеку. Но он смог использовать это на все сто процентов. Он и на зоне обдумывал, какие дополнительные свойства можно придать придуманному им лекарственному средству, уникальной таблетке. Правда, он думал, что родители живы, и главным для него было помочь им поддерживать здоровье.
Когда же он узнал, что родители убиты, то подумал, что главное для него теперь — отомстить за их гибель. Но потом, лицом к лицу столкнувшись с убийцей своих родителей, он вдруг понял, что прежде всего стремится поскорее добраться до аппаратуры, до материалов, из которых можно создавать лекарства. Кроме того, там, в цеху, хранилось еще кое-что.
Дело в том, что в те далекие девяностые Федор сумел-таки увести у Вована последнюю порцию полученных за экстази денег — увесистый чемоданчик с плотно упакованными пачками долларов. Он последним и в изрядной спешке покидал лабораторию перед ее консервацией, поэтому решил спрятать чемодан в неприметной нише за одним из холодильников. Ему и в голову не приходило, что вернуться в лабораторию он если и сможет, то очень нескоро.
Федор как раз думал об этом, когда подоспел следующий выпуск новостей.
Увиденное и услышанное несколько успокоило Федора. Узнав, что мистера Смита забили до смерти, он лишь вздохнул и еще более нахмурился. Запись видеокамер, конечно, не аргумент, но увеличенная, обработанная компьютером его фотография, несомненно, представляла опасность. Вряд ли, конечно, постовые службы сразу бросятся проверять все выезжающие из Москвы машины, но это вопрос времени. Федор допил холодный кофе, собрался и спустился вниз. Теперь единственное, чего он хотел, — поскорее доехать до обнесенной высоким забором территории их цеха.
По дороге его несколько раз останавливали. Однако показанные стражам порядка документы вполне их удовлетворяли и никаких лишних вопросов они не задавали.
По радио, как привет из прошлого, звучали полузабытые им мелодии. Одна была совсем в тему…
Ветер за кабиною носится с пылью,
Слева поворот — осторожней, шофер!
Как-нибудь дотянет последние мили
Твой надежный друг и товарищ мотор.
Федор даже взялся подпевать.
Не страшны тебе ни дождь, ни слякоть,
Резкий поворот и косогор,
Чтобы не пришлось любимой плакать,
Крепче за баранку держись, шофер!
Пусть пропахли руки дождем и бензином,
Пусть посеребрила виски седина,
Радостно встречать тебя с маленьким сыном
Выйдет к перекрестку любовь и жена.
Федор только теперь вдруг понял, как истосковался он по обычной жизни, когда можно вот так сесть за руль и ехать куда хочешь.
Правильно говорят, что свобода — это состояние души. Но, находясь за колючей проволокой среди чужих людей, он не мог чувствовать себя свободным. Хотя он прилагал к этому неимоверные усилия. Даже вступил в переписку с одной женщиной из местных. Они познакомились. Клавдия работала в местном ресторане официанткой, была довольно полной темноглазой и темноволосой хохотушкой, которую почему-то несколько лет назад без всяких объяснений бросил ее гражданский муж. Она приносила на свидания вкусную еду, была нежной и ласковой. В общем, тоже как бы символизировала собой свободу. Но без росписи ни в какие отношения Клавдия вступать не хотела. Они расписались, стали законными супругами — это давало кое-какие привилегии. Федор вздохнул и подумал о том, что самым большим сюрпризом для Макса там, на зоне, будет, конечно, Клавдия.
Сам он не мог с уверенностью сказать, будет ли поддерживать с Клавдией отношения после того, как вернется к нормальной жизни. Ведь если там, на зоне, Клавдия ассоциировалась для него со свободой, то здесь, на свободе, Клавдия всегда будет ему напоминать зону, куда он ни за что не хотел возвращаться. В конце концов, сколько там осталось Максу досидеть? Всего несколько недель. И это ведь будет более чем справедливо. Он за него отмотал без каких-то пары недель целый срок. Да и теперь, после всех этих событий и гибели мистера Смита, он, Федор, попал в ту еще передрягу. В аэропорту тут же начнут задавать вопросы. А если отправиться в ту Тмутаракань на поезде, приедешь как раз к последним дням. Да и стоит ли опять рисковать? В общем, сколько раз ни возвращался Федор к рассуждениям на тему возвращения на зону, приходил к однозначному решению не возвращаться. А с Максом они потом по-братски разберутся.
