И Маша достала из сумочки те самые таблетки, что показывали по телевизору.
— Ты же не вздумай глотнуть на пробу, — покачал головой Слепой. — А то тебе точно, как ты говоришь, полный кирдык будет.
— Я что — дура?! — обиделась Маша. — Но на память пусть валяются. Все-таки по телику показывали. И потом… Представляете, если мне нужно будет от каких-то врагов избавиться? Или от соперницы, например? Хороший яд в доме — это предмет первой необходимости! У отца моего и у брата пистолеты есть. А я вот стрелять не умею. И боюсь. Мое оружие — яд.
— Как у змеи, что ли? — спросил Слепой.
— У кобры! — хихикнула Маша. — Ну да, что-то вроде того.
Между тем они уже приехали в столицу, и Степан, как и просил Слепой, припарковался в одном из дворов.
— Ладно, спасибо, Маша, я все понял, — сказал Слепой. — Куда тебя везти? Называй адрес.
— Я не знаю, чего это вы на ночь глядя в эту Москву поперлись? Я ж с родителями и братом за городом живу. Дом наш возле того клуба на Рублевке, где мы с вами встретились.
— Че ж ты сразу не сказала! — возмутился Степан.
— А вы и не спрашивали, — пожала плечами Маша.
— Да, тут мы, Степан, сами виноваты, — покачал головой Слепой.
— Виноваты! А мне опять руль крутить да на педали жать! — раздраженно отозвался Степан.
— Давай я за руль сяду, — предложил Слепой.
— Я тоже могу за руль сесть, — сказала Маша и поспешила добавить: — Вы на меня такими глазами не смотрите! Я просто придуривалась! А так я в форме. Не пила, не кололась и колес не глотала. Меня хоть в космос отправляй!
— Давай сядем с тобой вперед, а Степан пусть передохнет, — сказал Слепой и, уже заводя машину, спросил: — Там с вами парень был, Оксанин друг детства, Павел, он-то где? Я ему сколько ни звонил, не мог дозвониться.
— Павел? Павел у меня в комнате. Оксанка, когда поняла, что он, считай, сдал ее с потрохами, убить его хотела. Но потом сказала, что ей нет времени с ним разбираться, и поручила эту миссию мне, — заявила Маша.
— Так как же он у тебя в комнате оказался? — удивился Слепой.
— Клубные охранники его в дом к нам завезли и, думаю, сделали, как я просила…
— И как ты просила?
— К стулу его веревками привязать и рот скотчем заклеить. Чтобы меньше болтал. Так что наш Павлик сейчас сидит смирненько у меня в комнате и осознает свои ошибки. Он еще студентом таким занудой был, не передать! — покачала головой Маша. — Выскочка и заучка.
— Так чего же вы его к себе позвали? — спросил Слепой.
— Так они же с Оксанкой с малолетства знакомы. То ли она его в коляске возила, то ли он ее… Она его на все тусовки всегда звала, — сказала Маша.
— Слушай, а как ты так смело его домой к себе отправила? А что родители твои подумают, брат? — спросил Слепой.
— Родители сегодня в городе ночуют. У нас две квартиры в городе. Ну а брат… А, кстати, я вас с ним сегодня познакомлю. Гарик как раз сегодня должен из свадебного путешествия вернуться. Они на Бали летали, — сказала Маша и вдруг оживилась: — Слушайте, а как вас зовут?
— Глеб.
— Отлично! — воскликнула Маша. — Давайте я скажу, что вы — мой парень. У Гарика, а особенно у этой его Риты, челюсть отвалится. Они же все на меня: «Малая, малая! Да кому ты нужна?!» А тут бах и в дамках. На один вечерок. На одну ночку. Ну пожалуйста! Вы у меня останетесь ночевать. А я буду кричать, охать, оргазм изображать. Чтобы они подумали, что мы с вами любовники…
Слепой улыбнулся:
— Хорошо, я тебе подыграю. Только за это…
— За это отпустить вашего Павла? Да ради бога. Он мне на фиг не нужен. Оксанка уже не вернется, а мне с ним возиться резону нет, — серьезно сказала Маша и добавила: — Мне свою личную жизнь устраивать нужно.
Когда они через открывшиеся по звонку Маши ворота въехали во двор, девушка удивленно пробормотала:
— Только вот не пойму, почему во всех комнатах свет горит… Брат уже прилетел? Или родители вернулись? Только этого мне еще не хватало…
Слепой, повернувшись к Степану, знаком приказал ему оставаться в машине.
— Но мы все равно с вами всем представимся, — уверенно продолжила Маша. — Пусть обзавидуются, какого я мужика отхватила. Я скажу, что вы — засекреченный полковник. Можно? Потом, если я вам надоем, скажу, что вы в командировку полетели и не вернулись, героически погибли за Отчизну. Нет, лучше вы останетесь живы и я иногда буду с вами встречаться… Типа как со Штирлицем. Посидели, посмотрели и песенку запели…
Слепой только покачал головой.
Маша перезвонила дежурному охраннику и спросила:
— Слушай, а чего там свет горит?
— Так все дома. Родители вернулись, следом за ними приехали Гарик с Ритой.
— И как они отреагировали на парня в моей комнате?
— У меня никто ничего не спрашивал. А передо мной Тимка дежурил, но он не успел ничего рассказать. Спешил очень.
— Нужно быть готовыми к любым неожиданностям, — предупредила Маша, выходя из машины.
— Хорошо, — кивнул Глеб.
Они поднялись наверх. Дверь в Машину комнату была распахнута настежь. Привязанный к стулу Павел лежал посреди комнаты с заклеенным скотчем ртом и рассеченной до крови бровью, а на полу валялись разорванные серебристые упаковки от экстази.
Увидев Слепого и Машу, Павел выпучил глаза и замычал, задвигал бровями, давая понять, что хочет сообщить что-то очень-очень важное.
Слепой, взявшись за краешек скотча, предупредил:
— Прости, брат, сейчас будет очень-очень больно.
И с этими словами он резко рванул скотч на себя.
Павел застонал от боли, но затем, откашлявшись, воскликнул:
— Идите скорее! Они таблетки взяли. Я пытался предупредить! Но они не поняли…
— Мама! Папа! Гарик! — закричала Маша, выбежав из комнаты.
Слепой разрезал лежащими на столе ножницами веревки, которыми был привязан к стулу Павел, и они вдвоем побежали вслед за Машей.
Маша, не в силах пошевелиться, застыла на пороге родительской спальни. Отец и мать в шелковых пижамах неподвижно лежали на огромной итальянской кровати и, похоже, не дышали.
— Я убью его! — глянув на Слепого, воскликнула Маша. — Я найду и убью его…
— Кого? — стараясь сохранить спокойствие, спросил Слепой.
— Профессора Кочергина… — сказала Маша.
Павел подошел к Машиным родителям и прослушал пульс.
— Ну что? — без особой надежды спросил Слепой.
Павел только пожал плечами.
— Где твой брат? — спросил Слепой.
