Джесс радостно взвизгнула. Она лучше, чем кто бы то ни было, знала, сколько времени и сил я потратила на свой проект.
– Ричард Уэстлейк, я хочу иметь от тебя детей! – заорала она во все горло, одновременно барабаня по столу.
Я засмеялась.
– Думаю, у мужа Ричарда могли бы возникнуть некоторые возражения на сей счет.
– Эта деталь носит второстепенный характер, – сказала Джесс, быстро помахав рукой перед своим лицом. – Можешь не сомневаться, Хлоя, твои декорации сделают «Невроз» самой широко обсуждаемой постановкой нашего театра за все время его существования. Критики будут от них в полном восторге.
– Хм-м, давай пока что не будем считать, сколько мы получим премий Оливье
[5], – сказала я, пристально глядя на стоящий на моем столе макет. – Я все еще не знаю, удастся ли мне превратить эту кучу картона и полистирола в настоящие декорации.
– Ой, да ладно тебе – ты же не сомневаешься в себе всерьез, не так ли?
Я пожевала свою нижнюю губу.
– Должна признаться, что, хотя в офисе Ричарда я не подавала виду, в глубине души я была готова обделаться от страха. Технически изготовить эти декорации будет невероятно сложно. Так что, возможно, Брайан и прав; возможно, мой замысел и впрямь слишком амбициозен. Но я знаю одно… я лучше умру, чем докажу его правоту.
Джесс ухмыльнулась.
– А я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
– Отлично, можешь начинать организацию моего совещания с нашей командой технарей, чтобы я смогла услышать их мнения относительно моей идеи вращающегося зеркала. Оно играет в моем проекте декораций принципиальную роль, и, если мы не сможем изготовить это зеркало, как надо, можно отказываться от всей этой концепции уже сейчас. Первым делом сверься с моим расписанием. Я знаю, на этой неделе для такого совещания нелегко будет выкроить время… да и на следующей неделе тоже.
Пока Джесс стучала по клавишам своего компьютера, я начала просматривать содержимое моего лотка входящих бумаг и нахмурилась, наткнувшись на предложение, касающееся цены изготовления по нашему заказу пары французских окон. Предлагаемая фирмой-поставщиком цена была куда выше, чем я ожидала, и я мысленно отметила, что надо будет связаться с этим поставщиком и постараться сбить цену. Если добиться этого мне не удастся, я должна буду снизить технические требования к окнам. В конечном итоге театр – это бизнес, и мне было необходимо внимательно следить за балансом его доходов и расходов, хотя это и давалось мне нелегко. Я потерла виски, думая обо всех делах, которые мне еще надо будет сделать на этой неделе. Я знала, что должна буду постоянно отслеживать ситуацию, не давая ей выйти из-под контроля, потому что, когда я чувствую, что не справляюсь и у меня начинается стресс, мой мозг словно окутывает густой туман, лишающий меня и способности логически мыслить, и сил.
Остаток дня пролетел в водовороте дел. Я провела затянувшуюся на целую вечность встречу с главным механиком театра, обсудив хитроумную систему тросов, разработанную им для сложного процесса смены декораций для мюзикла, который мы должны были скоро показать. Затем я нанесла визит художникам-декораторам, чтобы посмотреть, как идет работа над написанием предназначенных для той же постановки задников по моим эскизам. На обед я съела салат, одновременно обшаривая «иБэй» в поисках винтажной ткани, необходимой мне для мудборда
[6], над которым я сейчас трудилась. Затем посмотрела всю генеральную репетицию спектакля, премьера которого должна была состояться вот-вот, а потом еще и задержалась, чтобы руководить внесением последних небольших корректив в оформление сцены.
С работы я ушла уже совершенно измотанная. Бредя от станции к дому, я с нетерпением ожидала встречи с Меган и предвкушала, как буду рассказывать ей о своей небольшой победе над Брайаном. Только придя домой и обнаружив, что там темно и пусто, я наконец вспомнила – сегодня у Меган в клинике вечерняя смена. А на обеденном столе в кухне я нашла торопливо нацарапанную записку, в которой Сэмми сообщала, что отправляется на вечеринку по случаю запуска в продажу новой линии ювелирных украшений и вернется домой поздно. Раздраженная тем, что мне придется провести вечер в одиночестве, и слишком усталая, чтобы что-то готовить, я положила на тарелку немного сыра и крекеров и съела их, смотря телевизор. К десяти часам глаза у меня уже закрывались, и я поднялась на второй этаж, чтобы по-быстрому принять душ и рухнуть в постель. Пока я засыпала, мой мозг по-прежнему бурлил идеями относительно нашей новой постановки.
* * *
Какая-то сила медленно высасывала из моих легких воздух. Рот мой широко раскрылся в отчаянной попытке вздохнуть, руки царапали душащее меня пуховое одеяло. Комната вокруг меня тонула во мраке, но я чувствовала, как у моего носа клубится черный дым. И слышала треск пламени, лижущего снаружи дверь моей спальни. Мне было страшно, невыносимо страшно. Охваченная смятением, я плохо понимала, что происходит. Мне было ясно одно – надо бежать, спасаться любой ценой. Я скинула с себя одеяло и вскочила с кровати. Комната ходила ходуном, словно корабль во время качки, и у меня начала кружиться голова. Я инстинктивно знала – спуститься по лестнице невозможно, и повернулась к окну; виднеющийся в нем мягкий свет далеких уличных фонарей указывал мне путь к безопасности. Нетвердой походкой бредя к окну, я чувствовала лихорадочный стук своего сердца, который, казалось, исходил не из моей груди, а откуда-то извне, словно кто-то колотил в дверь. Внезапно я споткнулась обо что-то, лежащее на полу, и у меня чуть не подкосились ноги, но я вытянутой рукой схватилась за какой-то предмет меблировки и умудрилась не упасть. Я упорно двигалась в сторону окна, подгоняемая ревом пламени и звуками моего собственного сбивчивого дыхания. Добиралась я целую вечность, но когда наконец достигла цели, раздвинуть тонкие прозрачные занавески и поднять оконную раму было уже легко. Задрав подол ночной рубашки, я перебросила одну ногу через подоконник и приготовилась к прыжку в находящийся далеко внизу сад…
* * *
Проснувшись, я почувствовала, что моя левая рука совершенно онемела от локтя до плеча, как будто на нее всю ночь давила какая-то невидимая тяжесть. Я села на кровати, чувствуя странную усталость, еще более сильную, чем та, которую испытывала, ложась спать. В щель между занавесками струился неяркий свет, а в комнате вокруг меня царил разгром. Накрытый чехлом из набивного ситца пуфик был опрокинут, и несколько предметов, прежде находившихся на туалетном столике: мой лак для волос, коробка с бумажными носовыми платками и все мои кисточки для нанесения макияжа, – валялись там и сям, разбросанные по всему полу. Первой мыслью, пронесшейся в моем мозгу, было то, что в доме побывал грабитель. Затем мое внимание привлекло движение – прозрачная занавеска, развевающаяся на ветру, который дул из открытого окна. Хотя то, что происходило минувшей ночью, я помнила лишь крайне смутно, я ощутила смесь ужаса и отвращения, едва не вызвавшую у меня тошноту. От пронзившей мое сознание уверенности меня бросило в дрожь. Я знала, что все это означает: то, что уже бывало со мной раньше, начиналось опять.
