Мы с Питом оба являлись членами больничного Комитета по этике – мультидисциплинарной площадки для обсуждения вопросов этического плана, влияющих на оказание помощи пациентам; собственно, Пит в данный момент был исполняющим обязанности председателя этого комитета. Вскоре после того, как я начала работать в больнице, Комитет распространил призыв к вступлению в его ряды новых членов, и я решила, что это будет хорошим способом поддерживать контакты с коллегами из других отделений, а также украсит мое резюме. Комитет заседал раз в квартал, и сегодня во второй половине дня мне предстояло участвовать в его заседании впервые.
Я кликнула по электронному письму Пита, и оно тут же открылось.
«Привет, Меган!
Пишу, чтобы удостовериться, что ты придешь на сегодняшнее заседание. В составе Комитета пока нет специалиста по фармацевтике, так что твое участие в его работе будет очень полезным. Не знаю, когда у тебя заканчивается смена, но после заседания некоторые из членов Комитета вместе идут куда-нибудь, чтобы немного выпить, и мы будем более чем рады, если ты пойдешь с нами.
Я кликнула «Ответить».
«Я с нетерпением ожидаю сегодняшнего заседания и буду рада внести посильный вклад в работу Комитета. Предложение выпить звучит заманчиво. Возвращаюсь к работе:)
Заседание Комитета оказалось куда интереснее, чем я ожидала. Сегодня обсуждались вопросы установления критериев, которым должны соответствовать пациенты с почечной недостаточностью, чтобы быть включенными в лист ожидания пересадки почки, а также озабоченность врачебного персонала больницы тем, что на очередность оказания хирургической помощи тем или другим пациентам, включенным в лист ожидания плановых операций, влияет давление со стороны местных СМИ. До начала заседания у меня не было возможности поговорить с Питом – он был слишком поглощен беседой с одним из старших специалистов по клиническим исследованиям, – но как только оно началось, он тепло меня поприветствовал и, похоже, с огромным интересом слушал то, что я имела сказать о токсическом воздействии некоторых препаратов на пациентов с хроническими болезнями почек. Заседание закончилось около пяти, большинство его участников сразу же ушли, и только несколько человек задержались, болтая между собой. Поставив кружку, из которой я пила кофе, обратно на поднос, я подумала, что, возможно, никто так никуда и не пойдет, чтобы выпить, но тут рядом со мной возник Пит.
– Ну что, идем в паб? – спросил он, слегка приподняв брови.
Я кивнула.
– Веди. Я за тобой.
И только когда мы уже шли по коридору, я заметила, что за нами никто не идет.
– А остальные встретят нас уже там? – спросила я Пита.
Он открыл дверь, выходящую на парковку, и галантно отступил в сторону, пропуская меня вперед. Когда я проходила мимо него, наши тела на миг соприкоснулись, и я почувствовала аромат его лосьона после бритья, в котором преобладали цитрусовые нотки.
– Боюсь, там будем только мы. Я не знал, что у всех остальных имелись другие дела. Надеюсь, ты не слишком разочарована.
– Я нисколько не разочарована, – ответила я, подавляя улыбку.
Мы направились не в «Митру», ближайшее к больнице питейное заведение и обычное место сборищ работающих в больнице врачей. Вместо него Пит повел меня в элитарный и дорогой гастропаб «Три короля», расположенный в десяти минутах ходьбы. Поскольку была пятница, клиентов здесь было довольно много, однако Пит сумел добыть нам столик на антресольном этаже, вдали от гула голосов, так что мы могли слышать друг друга. Он заказал у бармена первую порцию выпивки и принес ее наверх, после чего мы какое-то время обменивались больничными сплетнями, говорили о том, как прошло заседание Комитета, и обсуждали нового руководителя отделения онкологии, который, похоже, кое-кого раздражал.
– Итак, как тебе нравится твоя новая работа? – спросил он, когда мы приступили к нашей второй порции напитков, причем он настоял на том, чтобы заплатить и за нее. – Это ведь твоя первая должность в больнице?
Я кивнула.
– Я в полном восторге, хотя посменный график работы оказался более утомительным, чем я ожидала.
– Да, он сбивает биологические часы организма и здорово мешает общению с друзьями и походам в свет, но ты еще молода – ты к этому привыкнешь, – сказал он, и в уголках его голубых глаз собрались очаровательные морщинки. Потом провел большим пальцем по краю своего пинтового пивного бокала. – А твоя вторая половинка тоже работает в области медицины?
Я покачала головой.
– Вообще-то говоря, у меня нет спутника жизни.
– В самом деле? Мне удивительно это слышать.
Я почувствовала, как на моих щеках расцветает смущенный румянец.
– Думаю, я еще не встретила того, кто бы мне подошел. А как насчет тебя? Твоя жена тоже врач?
– Нет, она юрист. – На его челюсти заходили желваки. – Но судя по тому, куда все движется, она скоро перестанет быть моей женой.
Его откровенное признание застало меня врасплох. Мы с Питом, в общем-то, не были друзьями, для этого мы были знакомы друг с другом недостаточно долго, и мне показалось странным, что он вот так мне доверился, разве что… У меня вдруг началось трепетание в груди, как будто там била крылышками каким-то образом попавшая туда бабочка.
– В самом деле? – сказала я, не зная, как правильно реагировать на такое признание.
Он печально улыбнулся.
– У Фионы и у меня уже давно две разные жизни. Когда-то нам казалось, что мы могли бы исправить дело, но в конце концов нам обоим стало ясно, что наши попытки ни к чему не приведут.
– Мне очень жаль это слышать.
– Не надо об этом жалеть. – Он посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Я ощущала тепло, исходящее от его бедра, которое почти касалось моего.
Я прочистила горло.
– А у вас с Фионой есть дети?
– Да, двое – сын и дочь. Они оба сейчас учатся в частной школе-пансионе.
– Разве ты по ним не скучаешь?
– Скучаю отчаянно. Я бы предпочел, чтобы они жили дома, вместе с нами, но Фиона считает, что это нецелесообразно, поскольку мы оба работаем допоздна. Правда, детям нравится их нынешняя жизнь, и они оба учатся невероятно успешно. Если честно, это даже хорошо, что они сейчас не дома, потому что из-за наших с Фионой натянутых отношений атмосфера там весьма напряженная. – Он положил руки на стол ладонями вниз. – Но я не буду утомлять тебя рассказами об удручающем состоянии моего брака. Ты уроженка Лондона?
– Нет, я выросла в Ригейте, в графстве Саррей. Мы жили там в основном потому, что оттуда недалеко ездить в аэропорт Гатвик. Папа раньше был пилотом в одной крупной авиакомпании, а мама работала стюардессой – до тех пор, пока не родила меня. – Я замолчала, рисуя в голове мысленный образ моих родителей. – Они по-настоящему влюблены друг в друга даже после сорока лет брака. Представь себе, они даже держатся за руки, когда вместе закупают продукты или ходят по магазинам.
