Ближе Хлои у меня никого нет, она для меня все равно что семья, и я скорее умру, чем позволю ей уйти из моей жизни. Уехав в университет, я сразу же оборвала все контакты с моими матерью и отцом. Я даже не знаю, живы ли они еще или нет, а они сами явно не делали попыток отыскать меня, хотя меня было бы не так уж сложно найти. Все те, с кем я общаюсь, думают, будто мои родители живут райской жизнью в некой счастливой волшебной стране вместе с моим воображаемым братом-летчиком. Несмотря на то что мои «любящие» родители живут далеко, они никогда не забывают ни моего дня рождения, ни Рождества, и у меня есть пачка поздравительных открыток и куча подарков, чтобы это доказать. Похоже, Хлоя не замечает, насколько почерк моей матери на всех этих открытках похож на мой собственный, но она вообще никогда не отличалась наблюдательностью.
Справедливости ради должна признать, что в том, что Хлоя потянулась к Сэмми, в какой-то мере виновата и я. Я сама оставила дверь широко открытой, когда позволила себе отвлечься на роман с этим говнюком Питом Чемберсом. Хлоя всегда испытывала нужду в эмоциональной поддержке, так что, когда меня не оказалось рядом, чтобы собирать осколки, когда ее хрупкая маленькая жизнь начала распадаться на глазах, ей пришлось искать другую жилетку, в которую она могла бы пускать сопли.
Я всегда знала, что Сэмми будет нелегким противником. По ее манере держать себя я быстро поняла, что она «порченый товар» – человек с психической травмой (что ж, как говорится, рыбак рыбака видит издалека), но внутренний стержень у нее был стальной. И было в ней также что-то такое – какое-то всезнайство или неуместное любопытство, – которое подсказывало мне, что она может – может – раскусить меня, понять, какова я на самом деле. Я была готова пойти на такой риск, но не готова была пойти на риск того, что она сумеет настроить против меня Хлою. Ведь я как-никак потратила двенадцать лет, выстраивая нашу идеальную дружбу.
Я подозревала, что, если она почует с моей стороны непосредственную угрозу, она, скорее всего, упрется, вместо того чтобы просто перекувырнуться назад, как поступили бы большинство людей. А потому мне пришлось сосредоточиться не на Сэмми, а на Хлое, но, чтобы убедить ее в том, что на самом деле Сэмми коварна, склонна к манипулированию людьми и интригам, иными словами, что как соседка она настоящий кошмар, мне потребовалась немалая творческая изобретательность.
Люди всегда удивляются, обнаруживая, что специалисты в области точных и естественных наук склонны к творчеству. Они считают, что эти специалисты имеют дело только с фактами и более ни с чем, но большая часть научных прорывов никогда бы не произошла без изрядной дозы воображения. Наука полагается на полеты фантазии и вдохновенные догадки не меньше, чем на точно установленные факты и объективный анализ. Только посмотрите, как я расквиталась с Питом. Довольно изощренно, не так ли? До меня дошел слух, что он подал заявление о приеме на работу в частную больницу в Хайгейте. Что ж, скатертью дорога, скажу я. Если честно, то этот малый даже не понимает, как ему повезло. Мужчина, попытавшийся меня надуть до него, получил дозу колхицина, подсыпанную мною в смузи, который он имел обыкновение выпивать за завтраком. Этот препарат используется для лечения подагры, но у здоровых людей он вызывает колики в животе и сильнейшую диарею. Если доза слишком высока, это может привести к отказу органов и в конце концов довести человека до смерти. Но не беспокойтесь, я не такая садистка, мне хватило и того, что из того малого при всех брызнула мощная струя говна.
Однако я отвлеклась. Поначалу я забавлялась с Хлоей, просто мороча ей голову, – из ее комнаты начали пропадать вещи, из кармана пальто исчезли ключи, я стерла важную для нее работу из ее ноутбука. Я знала – она ни на одну наносекунду не заподозрит, что это дело рук безукоризненно честной Меган, члена Комитета по этике. И перст вины неизбежно повернется в сторону Сэмми, а чтобы усилить эти подозрения, я заявила Хлое, что странные вещи начали происходить и со мной.
Чтобы быть вполне честной, должна признать, что пару раз я обвинила Сэмми несправедливо. Через некоторое время после того, как это произошло, я вспомнила, что сама оставила окно своей спальни открытым, в результате чего по ней разлетелись документы с подноса для бумаг. Накануне я зажгла ароматическую свечу, купленную мной в магазине подержанных вещей, и, когда проснулась утром, в моей комнате пахло, как в гостиной пожилой старой девы. Прежде чем уйти на работу, я открыла окно, чтобы хорошенько проветрить помещение, а затем начисто об этом забыла. Что же до моего нарядного шифонового платья… то, оглядываясь назад, я теперь вспомнила, что достала авторучку из сумки, чтобы заполнить бланк заявления о страховом возмещении в связи с посещением стоматолога, а затем просто небрежно бросила ее, не глядя куда. Странное дело – подобные пустяки часто полностью вылетают из головы.
Разумеется, я отлично знала, что некоторые препараты могли бы усугубить у Хлои чувство дезориентировки и паранойю, что помогло бы мне осуществить свой замысел быстрее. Я даже начала думать над тем, как подмешать ей соответствующий препарат так, чтобы она об этом ничего не знала, но – о ирония судьбы! – она сама облегчила мне задачу, спросив меня, не могу ли я достать какое-нибудь средство, чтобы помочь ей лучше спать. Само собой, я была только рада выполнить ее просьбу.
Мой выбор пал на седативное средство, которое в дозе, которую я рекомендовала Хлое, не только вызывает глубокий сон, но также затрудняет мыслительные процессы и замедляет осуществление когнитивных функций. Эти побочные действия только усугубились, когда Хлоя весьма опрометчиво по собственной инициативе удвоила дозу – но кто я такая, чтобы ей мешать? Так что немудрено, что эта дуреха так напортачила в работе над декорациями к «Неврозу»; насколько я поняла из ее рассказов, ей вообще повезло, что ее не уволили. Честно говоря, думаю, совсем неплохо, что она получила выговор от Ричарда Уэстлейка. Она боготворила этого типа – меня прямо-таки тошнило от ее восторженных панегириков в его адрес. Надо ли говорить, что теперь ее мнение о нем вряд ли осталось столь же высоким.
Наверное, я могла бы на этом и остановиться, но я получала от всего этого слишком большое удовольствие, чтобы просто прекратить игру. К тому же мне хотелось преподать Хлое урок за то, что она имела наглость примерить роль закадычной подруги на ту, которую и знала-то всего две секунды, особенно после всего того, что я для нее сделала за последние двенадцать лет. Неблагодарная сучка. Отсюда и бедная киска, которая благородно пожертвовала своей жизнью ради высшего блага. Отправив ее на тот свет (тут мне следует добавить, что я сделала это гуманно, одним-единственным ударом по голове), я собрала вылившуюся при этом кровь, чтобы осуществить вторую часть моего плана. Полностью отключившись от двойной дозы таблеток, Хлоя лишь чуть шевельнула веками, когда я мазала ее руки кларетом, прежде чем своей собственной рукой оставить на перилах лестницы и парадной двери кровавые следы. После этого мне оставалось только повесить тело кошки на забор таким образом, чтобы удар был как можно сильнее, и вскоре разбудить Хлою, бросая мелкие камушки в ее окно. Затем я спряталась за полноприводным внедорожником одного из наших соседей, выбрав место для укрытия так, чтобы все видеть, и начала ждать начала представления. И что это было за представление! Должна признаться, что я была слегка разочарована тем, что Хлоя и словом мне не обмолвилась о своем ужасном открытии, поскольку я с нетерпением ждала возможности сказать ей слова, которые ободрили и утешили бы ее. Полагаю, ей было столь отвратительно то, что она, по ее мнению, совершила, что она не могла признаться в этом никому, даже своей лучшей подруге.
