– Я услышала, – наконец объявила богиня, а у меня подкосились колени от внезапно накатившей слабости.
Если бы не Аскелир, успевший ухватить меня за запястье, и чаша, и я равновероятно оказались бы на полу. Но нет, отменной реакции лорда не повредил даже храм.
– Чашу нужно поставить на алтарь, – шепотом подсказал жрец.
Жених утвердительно кивнул, но не стал торопиться. Дождался, пока я приду в себя и смогу устоять на ногах без его поддержки.
Вымученно улыбаясь, я кивнула в сторону алтаря. Пора заканчивать с этим фарсом. Взметнулось пламя, принимая подношение. Мое бедное, покалеченное запястье словно само вспыхнуло. С трудом удержавшись от ругани в священном месте, я со злостью смотрела, как по коже расползается витиеватый узор. То же самое происходило и на руке моего теперь уже мужа.
– Мамари благословила ваш союз, – с поклоном обратился к Аскелиру жрец.
Впрочем, мы и без его слов это поняли. Цветные рисунки проявлялись крайне редко, говоря о полной совместимости внутри пары и обещая одаренных детей.
Я хмыкнула, разглядывая брачную татуировку. Не заметить, что кроме традиционных цветочков и листиков я получила еще острые колючки, было невозможно. И тут уж никуда не деться: решили боги не игнорировать мою колючую натуру и показать «мужу», с кем он связал свою жизнь.
Я хотела было рассмотреть, что досталось Аскелиру, но не успела. Герцог спрятал свою метку под расшитой золотом рубашкой. Отчего-то ему было позволено сразу облачиться в положенные императору цвета, и, покидая полумрак храма, я отчетливо видела, как сияли в лучах заходящего солнца золотые нити парадного мундира.
Гул, мгновенно стихший при нашем появлении на лестнице, перерос в оглушительный крик. Я с трудом удержала улыбку, когда над нашими головами громыхнул салют и с неба посыпались разноцветные ленточки. Слабенькие артефакты на удачу, которые ударными темпами зачаровывали все специалисты столицы ради этого дня. Не удержавшись, поймала одну из них.
– Я помогу, – предложил император, протягивая руку. Я вложила ленту в его пальцы. – Не знаю, о чем вы просили Мамари, но надеюсь, смогу помочь вам в исполнении желания.
– Никто не сможет, – тихо ответила я, понимая, что перекричать возбужденную толпу мне не дано. Но лорд услышал… или прочитал мои мысли.
– Вы можете остаться во дворце, – предложил Аскелир, беря меня за руку с брачной татуировкой и показывая ее толпе. Едва ли кто-то мог разглядеть мою руку, но традиции следовало соблюдать.
– Дворец отныне ваш. И я надеюсь на вашу честность.
Император не ответил, но я не могла его осуждать. За любое из решений, которое ему придется принять.
Эпилог
«С прискорбием сообщаем, что в ночь на шестнадцатое эйера после продолжительной борьбы с болезнью нас покинула ее величество Майя Альран Дейон Альтресс Анаир, императрица Тарская. В связи с чем в империи объявлен двухмесячный траур. Отменяются все намеченные на осень развлекательные мероприятия. Бал дебютанток будет перенесен на конец осени. Подробнее о расписании траурных мероприятий читайте на странице 2 “Имперского вестника”…»
Я хмыкнула и отложила газету. Что ж, пора прощаться с императрицей Майей, грозой дворца и возлюбленной супругой императора. Отчего-то в нашу любовь верил каждый обитатель дворца от поломойки до канцлера. Магия – не иначе. Мне даже пришлось серьезно поговорить с Даероном, чтобы убедиться, что его воздействие не скажется фатально на мозгах казначейства. Последнее могло вылиться в огромные проблемы для страны, а я после свадьбы начала чувствовать перед ней некоторую ответственность, побороть которую удалось с трудом. Но я смогла.
Так что упомянутую в некрологе болезнь, навязанную мне императорской короной, я сумела победить. Не сумела бы – так и осталась бы в Тарине, благо Даерон обещал поспособствовать моему дальнейшему обучению в Высшей Таринской. Да и всему тому, что не будет бросать тень на доброе имя императорской четы. К счастью, вместе с мужем мне достался и иммунитет к его чарам. В противном случае не сидеть мне в скромном вдовьем одеянии в ресторанчике на центральной площади Разара и не предаваться воспоминаниям.
Я собиралась покинуть город следующим утром. Экипаж уже был нанят, вещи куплены. Все – новое, от старой жизни у меня не осталось ничего. Ни имени, ни друзей, ни сильного дара, даже от денег его величества отказалась: не хотелось светить тайные счета, благо доступ к ним не к имени привязан, а к крови.
Единственное, что осталось со мной в память о Тарине, – брачная татуировка. Свести ее, как сказали жрецы, может лишь смерть кого-то из супругов. Все же мы женились по всем правилам, в храме, с дарами и жертвенной кровью, заключая традиционный для императорской семьи брак. И это было одной из причин, по которой я спешно покидала страну. Ставший вдовцом юридически, император мог пожелать этого и фактически, во благо империи. А мне еще хотелось пожить. Желательно долго и по возможности счастливо. Ведь когда-нибудь и я смогу забыть…
Я пригубила горячий напиток. Первый в меню, лишь бы подавальщик отстал и не мешал мне смотреть на здание городской стражи. Не хватало только пирожков, но продавец, распродав все, что у него было, покинул площадь еще полчаса назад.
– Леди, вы не подскажете… – начал было чей-то смутно знакомый голос, но я даже не обернулась. Не было у меня сил на знакомства, пусть даже это оказался бы сам мэр.
За моей спиной недовольно закашляли, намекая, что игнорировать собеседника невежливо, и, когда я обернулась объяснить незнакомцу, что думаю о его способах привлекать внимание, добавили:
– …где находится центральное управление стражи?
Чашка выскользнула у меня из рук, упала на пол, расплескивая по полу свое содержимое, звякнула, разрезая повисшую тишину, и с чувством выполненного долга разлетелась на кусочки. А я смотрела на призрака. Уставшего, запыленного, словно провел в седле весь день, и… настоящего. Пахнущего конским потом, который, казалось, не смог перебить ни один парфюм. Смотрела, а перед глазами все расплывалось, но я не делала попыток пошевелиться, боясь спугнуть внезапное наваждение.
Наверное, я для того и приехала сюда, чтобы еще раз, пусть даже в последний, пусть после дозы хорошей отравы (не могут же мертвые оживать), но увидеть того, кого больше всего хотела.
– Передайте его величеству, что я его прощаю, – шепотом (голос меня не слушался) сказала я.
– А он предполагал, что ты захочешь его убить. Как и меня, – с укоризной посетовало видение, и тот, кого я считала призраком, обнял меня, позволяя плакать на своем плече.
– Я вас убью. Обоих, – пообещала я, уткнувшись в плечо Дайрина. – Не разбираясь в причинах.
– Я знаю, – тихо сообщили мне, обнимая крепче. – Заслужил.
