— Я тебе не позволю уйти от меня. Ты это понимаешь, верно?
Он притянул ее ближе к себе и крепко обнял.
— Никогда.
Она открыла свои щиты, почувствовала весь поток его страсти, и ее тело вздрогнуло в ответ.
— Конлан? Я должна тебя почувствовать сейчас. Мне нужно испытать твое тепло.
— Я буду держать тебя всю ночь, mi amara. Я всегда буду держать тебя, — прошептал он ей в волосы, мягко лаская ее руки.
— Нет, — она его оттолкнула, и села. Пытаясь избавиться от камня, который сдавил ее легкие. — Мне необходимо почувствовать себя живой. Мне нужно сказать тебе… показать тебе…
Она перекатилась, теперь почти лежа на нем, и взяла его лицо в ладони.
— Мне нужно, — прошептала она.
А потом поцеловала его так, словно умирала от жажды, а на его губах была последняя капелька воды.
Конлан застонал от ее ощущений. Он так старался быть нежным. Дать ей комфорт и безопасность, в которых, разумеется, она нуждалась, вместо того, чтобы ошеломить ее своим голодом.
Но она целовала его, как будто хотела проглотить. Страсть в ее прикосновениях опустила плотины желания, которое он так старался сдержать. Страх, который он пережил, когда увидел ее безвольное тело там на полу.
Облегчение оттого, что она осталась жива.
— Райли, моя анэша, я люблю тебя. Ты мне нужна. Мне нужно быть внутри тебя прямо сейчас, прямо сейчас, прямо сейчас, — простонал он ей в рот.
Она улыбнулась, и открыла ему свой разум и сердце, позволив ему почувствовать свой жар и потребность. Бессмысленно, не думая, он сорвал свою одежду, отчаянно желая ощутить своей кожей ее.
Райли трепетала от желания. Потребности в нем. Потребности почувствовать его внутри себя, чтобы она могла понять, что жива. Его большое тело вздрогнуло, когда он сорвал и разорвал свою одежду, пока не остался таким же обнаженным, как она. Он снял с нее одеяло и заменил его своим телом, расставляя ее ноги и вводя пальцы внутрь нее, чтобы почувствовать ее, попробовать ее, узнать, готова ли она для него.
Он издал низкий горловой звук и устроился на ней. Она почувствовала полноту его напрягшейся плоти и выгнулась, чтобы помочь ему. Он был настолько возбужден, что ему пришлось пробиваться в нее, и она растянулась почти до боли, пока его долгая и широкая эрекция потихоньку входила в нее.
Она вскрикнула от желания, от голода и поцеловала его. И укусила его рот, как будто поглощая его. Он немного отодвинулся, и она захныкала, потом он снова вошел в нее так далеко, насколько мог.
И она закричала. Кричала и царапала его, впивалась ногтями в его плечи, в спину. Просила его о большем, большем, сильнее, сильнее. Убедившись, что жива, что он жив, что он тут с ней.
По крайней мере, сейчас.
Увидела дикого хищника, которого выпустила на свободу. И пировала на нем.
— Ты — моя, Райли. Моя, mi amara анэша, мой любимый эмпат. Я сейчас возьму тебя, оттрахаю, отпечатаюсь в твоей душе, — прорычал он, стискивая челюсти из последних остатков самоконтроля, которые у него остались. Она чувствовала, как горячий ритм овладевает ею, что потрясло его тело и душу.
Она выгнула шею, по ней прокатились жар и желание, и она затаила дыхание. Потом медленно улыбнулась ему, в глазах ее горело тепло какого-то знания.
— Нет, Конлан. Ты будешь заниматься со мной любовью. Потому что ты меня любишь.
Она коснулась его лица.
— И я тоже люблю тебя.
Он застыл, его руки дрожали на ее коже.
— Повтори, — хрипло потребовал он. — Повтори то, что сказала мне.
— Я люблю тебя, Конлан. И ты принадлежишь мне.
Он закрыл глаза, но она почувствовала взрыв его эмоций, который затронул и ее. Экстаз, ярко горевшая радость. Удивление. Восторг.
Потом он снова открыл глаза и поцеловал ее. И очень долго занимался с ней любовью.
Варрава изучал завернутый в ткань Трезубец, не желая трогать его голыми руками. Ведь, разумеется, существует наказание за то, что он осмелился украсть у Бога, и оно будет невероятно жестоким.
Он получил его так просто. Увидев, что люди и Атлантийцы умирают на полу, он просунул ветку дерева в дом и перетащил Трезубец через порог. Он не мог войти, так как не был в первой волне, которую глупый человечишка невольно пригласил войти.
Ведь главнокомандующие никогда не шли на передовой.
Трезубец. Инструмент истинной силы Посейдона, если верить свиткам. Предназначался Высокому Принцу Атлантиды, чтобы использовать его в священных ритуалах. Как, например, ритуал восхождения для принца-наследника.
Значит, тем хуже.
Кажется, мальчишка не станет королем.
Дракос материализовался в комнате с бетонными стенами в дюжине шагов от него, его лицо выражало чистое любопытство.
— Вы уже пробовали его использовать? — спросил он.
Варрава презрительно улыбнулся.
— А ты бы стал нахально играть с игрушкой Бога Морей? Вот поэтому я — мастер вампиров, а ты — лишь мой слуга.
Дракос даже не попытался казаться испуганным.
— Значит, генерал — лишь слуга? И как же Анубиза? Вы рассказали ей про свою новую игрушку?
— Нет! И ты также не скажешь. Я еще не готов передать свое приобретение, а она, разумеется, сразу его отберет.
Варрава пролетел над столом, чтобы противостоять своему генералу, напрягая свой разум. Дракос не съежился на полу, но напряжение на его лице показало, чего ему стоило остаться стоять.
— Ах, мелкая дерзость, генерал? Зачем же это? Ты хотел бы подняться в моих глазах теперь, когда Терминуса не стало?
Дракос кивнул.
— Если вы того пожелаете, милорд. У меня есть несколько стратегий, как справиться с этими атлантийцами. Стратегии, которые помогут вам собрать силы, пока вы не станете непобедимы.
Варрава не мог не выразить хоть какой-то интерес. Он видел результаты прекрасного планирования битв Дракоса.
Вероятно, он сейчас не убьет своего дерзкого генерала.
Он снова посмотрел на Трезубец.
— Нам необходимо снова посмотреть свитки. Может, мы найдем там намек на то, как контролировать ту силу, которая содержится в этом оружии.
Дракос поклонился.
— Мудрый план, милорд.
Варрава протянул руку, почти коснувшись предмета, потом отдернул ее.
— Приведи мне нескольких вампиров из моей кровавой стаи. Я полагаю, что мы испробуем несколько вариантов, чтобы посмотреть, какую месть заготовил Посейдон для вампира, который попытается поиграть с его игрушкой.
— Напоминаю, что у нас несколько атлантийцев в плену. Они, разумеется, знают что-то про его силу, — заметил Дракос. — Есть несколько простых способов развязать людям язык. Эти не могут быть иными.
