Меня бросили на заднее сиденье огромного чёрного внедорожника, завели двигатель и оставили в одиночестве. Я по-прежнему не могла пошевелиться, но уже хотя бы чувствовала дрожь – видимо, отпускала слабость. Искажение не возвращалось. Я взывала к нему, мысленно кричала, умоляла, просила – бесполезно. Как будто его и не было.
– Через Белоглинск или через Саратов? – послышался снаружи мужской голос.
На фоне неба, видимого через кусочек приоткрытого окошка, проплыла дымка. Потянуло противным запахом сигарет.
– Через Белоглинск – отозвался второй. – Блокиратор перестанет действовать к тому моменту, когда мы будем проезжать через Устиновск, надо будет вколоть ещё. Там есть одно место, я тебе покажу… лучше всего подходит для таких дел.
– Звучит так, будто ты маньяк, и это твоё логово, – фыркнул первый.
Новая порция дымки. Пахло преотвратно, меня затошнило.
– Нет, – отозвался второй. – Я слышал, там что-то типа места слабости для этих. Может, аномалия геомагнитная или ещё что, но блокиратор работает лучше, а искажение отключается. Место такое…
Шорох, шаги. Одновременно открылись дверцы, эти двое уселись на сиденья, щёлкнули ремнями безопасности. Дверцы захлопнулись одновременно. Автомобиль вздрогнул, завёлся двигатель. Включилась музыка.
– Вперёд и с песней! – хмыкнул один из них.
Мелодия была весёлой, под такую захочется танцевать… если только тебя, обездвиженную, не везут на заднем сиденье неизвестно куда, неизвестно зачем, и неизвестно, выживешь ли ты после всего этого.
Под инструментальную музыку тонул Титаник. Под зажигательную танцевальную мелодию, похоже, заканчивалась моя жизнь.
Устиновск. Шестое июля, день
Воспоминания о выпускном, наверное, были самой неуместной мыслью, какую только можно представить в этой ситуации, но я пришла к ней очень даже логично. Понимая, что конец, скорее всего, неизбежен, и что мне никогда не вернуться к прежней жизни, я перебирала в мыслях всё то, что не успела сделать. Не успела найти себя в этом мире и всё делала только по советам других. Не успела в последний раз обнять родителей, а сестру и вовсе видела полтора года назад. Не успела узнать по-настоящему, каково это – быть рядом с Денисом безо всех этих странностей и искажений. Только я, только он и пламя чувств. Больше ничего.
А ведь это почти случилось тогда. Мы половину вечера протанцевали с Денисом, и я с трудом могла дышать – меня прожигали завистливыми взглядами все одноклассницы, даже Дарина, которая никогда не была замечена в толпе его поклонниц. Не могу сказать, что мне это не нравилось; в конце концов, выпускной – это всегда особая страница в жизни любой девушки, и мне хотелось, чтобы она стала по-настоящему особенной. Поэтому когда Денис прижался ко мне всем телом, его ладонь скользнула на мою задницу, а сам он шепнул мне на ухо: «не хочешь уединиться?», я без раздумий согласилась. Так мы и оказались за дальним углом кафе, так и случился тот поцелуй, а из-за Магдалены не случилось того, что могло бы. То, о чём я продолжала мечтать даже после того, как произошло всё это, начиная с той ночи в лесу – боги, как давно это было? – но только так, чтобы не было всех этих сложностей с искажением.
Не знаю, как долго мы ехали, у меня не было возможности даже посмотреть в окно и попытаться сориентироваться. Я чувствовала, как тянул сквозняк – видимо, кто-то из тех двоих приоткрыл окошко – как воняло противным табачным дымом, как пахло какой-то синтетикой от сиденья. Дорога была ровной, музыку со временем убавили, в какой-то момент она стала медленной, убаюкивающей, и я задремала. И на этот раз – отчётливо помню! – я мысленно молила о помощи если не искажение, то хотя бы своего двойника. Сколько раз она говорила о том, что знает ответы на какие-то вопросы, может быть, пришло уже время отвечать?
И сон всё-таки случился. И двойник, и сцена, и пыльный запах – случилось всё, ровно так же, как обычно. Моя копия всё так же жалась в комочек, а я вновь оказалась на расстоянии от неё, и пришлось опять преодолевать его на невыносимо высоких каблуках. Хоть бы раз неведомые костюмеры предоставили бы мне кеды?..
– Я ничем не могу помочь, – глухо заговорила двойник ещё до того, как я оказалась на расстоянии вытянутой руки от неё. – Уходи.
Я молча приблизилась, опустилась рядом с ней на пол и прижалась плечом к её спине. Она едва ощутимо дрожала, и это было похоже на то, что она замёрзла, а не плакала, и я обняла её за плечи. Двойник тут же перестала дрожать.
И у меня тут же сложилась вся картинка в голове. Вообще не представляю, почему этого не случилось раньше.
– Ты же искажение, – тихо сказала я. – Так?
– Почти, – глухо отозвалась копия. – Та часть тебя, что связана с ним. Мост между тобой и им.
Я машинально пожала плечами.
– А что, я сама не могу с ним договориться? Зачем ты нужна?
– А что, ты уже можешь понять его образы, какие оно тебе показывает? – Копия подняла голову и оглянулась на меня. – Что это была за видение с Сашей, знаешь? Может быть, понимаешь, почему я собирала тебя из осколков пару дней назад?
Я смутилась и отвела взгляд в сторону. Копия хмыкнула, я ощутила, как она пошевелилась – наверное, опустила голову обратно на колени.
– Можешь считать, что я ваш переводчик, – послышался её глухой голос. – Можешь спрашивать, мы ответим.
Вопросов было так много, что я даже не знала, с чего начать. Наверное, самым простым было…
– Ты говоришь, что не можешь помочь, – тихо сказала я. – Это значит…
– Мы идём ко дну, – перебила меня двойник. – К моменту, когда искажение ослабнет настолько, что будет забирать твои, э-э-э… жизненные силы, если так будет понятнее, хотя меня тошнит от этих слов. Сверху его ещё и заблокировали. Оно здесь точно не помощник.
– Заблокировали? – переспросила я и обернулась к своей копии.
Та кивнула.
– Люди живут с искажением бок о бок не первый десяток лет, – тихо сказала она. – Кое-что они уже научились контролировать. Это очень нестабильная штука, действует не на всех и деактивируется через раз… но она есть. Тут ничего не попишешь.
– Деактивируется? – снова переспросила я.
– Ага, – отозвалась двойник. – У всех по-своему. Ну, в смысле, у тех, кто вообще смог это сделать.
Я устроилась в такой же позе, как она, всё так же прижавшись к ней, и притихла. Мне нужно было о многом подумать.
– Скажу сразу, я не знаю, как деактивировать у нас, – добавила копия. Её голос стал мягче. – Тебе самой нужно всё понять. И это, и как договорить с искажением, и как освободить его…
– Освободить? – вскинулась я. – То есть…
– То есть избавиться от него, – кивнула двойник. – Оно тебе не принадлежит, иначе ты не проходила бы через его принятие. А значит, его можно вернуть… скажем так, владельцу.
