– Что?
– Я говорю, что нельзя вот так разбрасываться жизнью, – еле слышно промямлила девчонка. – Она одна, и…
Я отмахнулся и едва не сорвался вниз. Девчонка рванула ко мне, но в шаге от бортика замерла. Темнота окутала её со всех сторон, но я всё равно заметил, что она задрожала. Холод дошёл наконец.
– Если тебе взбрело в голову меня остановить, придумай что-нибудь получше, – сказал я. – Для меня это единственный выход.
– Это не выход, – тихо сказала она. – Это конец. Точка. Финал истории.
– И это всё, на что ты способна?
Она всё-таки шагнула ко мне и неожиданно обняла. Сжала мои руки, прижалась щекой к спине, и её не смутило даже то, что мой свитер был довольно грубым на ощупь и неприятно кололся.
– Просто… не надо, – прошептала она. – Я тебя прошу. Я не умею говорить красиво, не знаю тебя, не знаю, чем подбодрить… я даже жить не хочу! Но я хотя бы могу тебя обнять, хорошо? Вместе теплее.
– Жить не хочешь? – переспросил я.
И ощутил, как она кивнула.
– Откуда ты только свалился, – пробормотала она. – Это я собиралась шагнуть туда, а ты…
Она притихла. Кажется, кризис миновал. Я принялся осторожно перелезать через бортик, и девчонка убрала руки и шагнула назад.
– Ты появился буквально из ниоткуда, – тихо сказала она, – и как раз в тот момент… не может быть.
Я как раз повернулся лицом к ней, когда она протянула ко мне руку и опустила её на то место, где как сумасшедшее колотилось сердце. Это было странно, но для девчонки, избежавшей самоубийства, видимо, нормально.
– С ума сойти, – пробормотала она и подняла взгляд, посмотрела мне в глаза. – Ты кто такой вообще?
Я пожал плечами.
– Иван Небылицын, клинический психолог. – Я взял её руку, убрал от своей груди и сжал. – А ты?..
– Ника. Ника Сафонова, – отозвалась девчонка. Осторожно попыталась высвободить свою руку, и я отпустил её. – Небылицын, фамилия-то какая… постой. Ты клинический психолог?
– Да.
Она обняла себя за плечи, я снова заметил, как она дрожит.
– А знаешь, тебя очень не хватает в одном месте, – протянула Ника. Она старалась сохранить бесстрастный тон, но её голос предательски задрожал. – Я ведь не одна, э-э… кому жить не хочется. Нам всем очень нужна помощь.
– Прямо сейчас?
– Да, – ответила она. – Однозначно. Прямо сейчас.
Я больше не мог смотреть на то, как она мёрзнет, быстро стянул с себя свитер и протянул ей. Ника смотрела на меня так, будто я пытался подсунуть ей что-то подозрительное, вроде оставленного в метро неопознанного пакета.
– Да брось, тебе же холодно, – сказал я. – Он тебя не укусит.
Ника протянула руку и осторожно взяла свитер. Медленно накинула на плечи, завязала узлом рукава.
– Тёплый, – неуверенно сказала она.
– Конечно, тёплый, – не унимался я. – Не дури.
Она кивнула и в несколько быстрых движений натянула свитер на себя, как положено. Я изо всех сил старался сохранить каменное лицо. Свитер висел мешком на мне, Ника в нём просто тонула.
– Так где те люди, которым прямо сейчас нужна помощь? – спросил я.
– Пойдём, – она взяла меня за руку. – Это недалеко.
Второе, чему научило меня всё это – что путь героя заводит тебя совсем в неожиданные места, а зов приключений не стихает никогда. Даже если тебе кажется, что всё вокруг притихло, и что больше тебя точно никуда не занесёт, поверь – жизнь найдёт, чем тебя удивить.
В ту ночь Ника провела меня на несколько кварталов вглубь города, и я оказался возле института имени Соболева – новенького, сверкающего стеклянными панелями здания. Я знал, что его достроили пять лет назад, но чем занимался этот самый институт и кто такой Соболев, понятия не имел.
Ника провела меня к дверям и нажала на кнопку на динамике селекторной связи.
– Сафонова вернулась, – тихо сказала она. – Только не убивай, пожалуйста.
Послышался шелест.
– Пусть Соболев убивает, я-то что, – раздался равнодушный мужской голос, искажённый плохим динамиком.
– Он на месте? У меня к нему срочное дело.
Из динамика послышался смешок.
– На месте, даже не спит. Ты точно суицидница.
– Какая есть.
Ника шагнула назад, дверь сама по себе распахнулась. Девчонка оглянулась на меня, кивнула в сторону двери и шагнула в ту сторону. Я последовал за ней, и уже через пару мгновений оказался в длинном тёмном коридоре. Не знаю, почему здесь не зажигали свет; Ника шла впереди и подсвечивала дорогу экраном мобильного телефона, тусклый свет выхватывал из мрака неясные тени канделябров, громоздкие рамы картин, и я едва успевал уворачиваться, чтобы не удариться и не уронить что-нибудь.
– Ещё недолго, – послышался голос Ники.
– А что, тут за свет принципиально не платят? – не удержался я.
– Так безопаснее.
Я бы поспорил, но не успел – мы вышли в хорошо освещённый коридор, шедший перпендикулярно тому, который мы только что покинули. За столом сидел мужчина, кажется, кавказец или грузин, в форме, похожей на форму полицейского участкового, только рубашка была другого оттенка, и не было погонов и фуражки. Мужчина встал, заметив Нику; едва завидев меня, он в одно движение перелетел через стол и навёл на меня пистолет. Я машинально отступил назад.
– Ника, какого чёрта? – выдохнул мужчина.
– Мне срочно нужен Александр Сергеевич, – тихо сказала Ника. – Он пойдёт со мной.
– Но…
– Это искажение, – перебила она. – Пожалуйста, доверься мне.
Мужчина медленно опустил оружие, нехотя кивнул.
– Лейтенант Оздоев, – сказал он.
– Иван Небылицын, клинический психолог, – машинально ответил я и протянул руку.
Оздоев так же машинально пожал её. Его глаза округлились.
– Только не говорите мне, что…
– Потом, – упрямо сказала Ника.
Я едва успел выпустить руку лейтенанта, как она схватила меня и потянула за собой, вперёд по коридору. Только когда мы преодолели половину пути, я решился спросить:
– Вы всегда встречаете гостей вот так?
– Нет, – отозвалась Ника. – Обычно дежурный сначала стреляет, потом спрашивает.
Я не решился узнать больше.
Прежде чем познакомиться с Александром Сергеевичем, мне пришлось выждать в пустой приёмной не меньше получаса. Всё это время из кабинета за запертой дверью слышался разговор на повышенных тонах – похоже, Нике влетело за всё сразу. Я успел отметить камеру видеонаблюдения, рассмотреть со всех сторон пальму в горшке и выпить пару стаканчиков холодной воды из кулера, как дверь наконец открылась, и за ней показался молодой мужчина. Клянусь, я выглядел старше него.
