– Несс, подумай хорошенько, – тихо сказал Алек. – Эти двое убили Кейна. Понимаешь? Его больше нет, и всё это – благодаря им.
– А может, и не им, – вырвалось у меня.
– Что ты имеешь в виду?
Я видела, как навострили уши Кир и Даен, как напрягся Алек. Он всё ещё держал парня за плечо, и тот тихо охнул сквозь кляп.
– Я… – мне понадобилась вся сила воли, чтобы произнести правильные слова, а не те, которые хотелось из себя выдавить. – Я не видела их там. Я не знаю правду. Это могли быть они, а могли быть вообще случайные люди. Где доказательства?
– Доказательства… – процедил Алек и толкнул парня, тот снова рухнул на красный мрамор. – Ты не веришь мне?
Я покачала головой.
– Тогда подумай своей головой, хотя бы на секундочку, – он постучал по виску, в его голосе слышалась злость. – Она же тебе не только для того, чтобы волосы носить, правда? Подумай! Для чего мне это?
– Чтобы снова испытать меня? – я тоже повысила голос. – Ты только этим и занимаешься, разве нет? А тут прекрасный повод, и это очень в твоём стиле!
– Несс, – выдохнул Даен.
– Что? Он всегда меня ненавидел, – я указала на Алека. Он сжимал кулаки и, казалось, еле сдерживался, чтобы не полезть в драку. – Иначе как объяснить, что он предлагает мне это сделать? Мне, через полчаса после смерти Кейна! Не побыть со мной, не присутствовать на церемонии прощания, а убить тех, кто убил его!
Алек разжал кулаки. Мне показалось, что он растерян, но это могло быть просто игрой воображения.
– Потому что этого хотел бы люблю настоящий волевой воин, – всё так же тихо сказал он. – Это в нашей крови, понимаешь? Сражаться. Воевать. Мстить обидчикам.
– А не потому ли война продолжается, что это в вашей крови? – не удержалась я.
Алек молчал. Я несколько долгих секунд смотрела в его глаза, и, не дождавшись, что он мне ответит, развернулась и зашагала прочь, сама не зная, куда. Тесса отскочила от двери, едва я поравнялась с ней, и правильно – если бы она этого не сделала, вряд ли я обращалась бы с ней нежнее, чем Алек с пленниками.
Дальше – снова провал. Я не знаю, сколько прошло времени, где я была до этого мгновения. Я просто помню себя дома у Кейна – в его новом доме, хотя я была там всего дважды. Позади угловатого здания светлело небо – близился рассвет, а значит, отец Кейна скоро вернётся с ночной смены. Во всех окнах дома было темно, и только в ближайшем к двери горел свет, а потому я не побоялась постучаться. И мне открыли.
– Моя милая девочка, – прошелестела ла Клара, мама Кейна. – Я уже слышала. Проходи…
Она не плакала, да и я не проронила ни слезинки. Мы ни о чём не говорили, просто молча сидели рядом, взявшись за руки. Ла Клара была яркой, сильной женщиной, полной жизни, но этой ночью в ней будто выключили свет. Во мне, наверное, тоже, потому что единственное, что она мне сказала за это время, было то, что я бледная, как снег. И на это я не смогла ответить – у меня просто не было сил. Ла кивком указала на кувшин с водой, стоявший на столе около нас, я так же молча покачала головой. Удивительно, как порой общее горе за мгновение учит почти незнакомых людей понимать друг друга без слов.
Я уходила, когда небо за домом посветлело. И уже на пороге сказала то, что всё это время скреблось изнутри.
– Ла Клара… я не из вашей семьи, но всё же… я смогу прийти на прощальную церемонию?
Она побледнела. Если бы не это молчание, разделённое нами на двоих, я бы насторожилась, но тогда я почему-то этого не заметила.
– Я… – она беспомощно оглянулась по сторонам, как будто искала у кого-то поддержки. – Несс, я не знаю. Я не уверена. Просто…
– Пожалуйста, – взмолилась я. – Я понимаю, что это традиции, и так положено. Просто… У нас было так мало времени. Мне его так не хватает…
В то мгновение я заплакала в первый раз. Просто потому, что вспомнила, для чего нам не хватило времени – чтобы узнать, что там, дальше. Что скрывается за этими прикосновениями и поцелуями. Есть ли на свете что-то большее, чем та любовь, что уже была у нас… и да, только в тот момент я поняла по-настоящему, что это была любовь. То, что я на самом деле это чувствовала, но так и не смогла сказать ему об этом. Так и не смогла…
– Несс, милая, всё немного сложнее, чем просто традиции, – ла Клара закусила губу. – Я… я не имею права. Церемония прощания будет происходить в зале совета. У них нужно спросить разрешения, и…
– Спросите, – я сжала её руку, и на переплетение наших пальцев падали мои слёзы. – Умоляю. Спросите. Он закрыл меня от удара. Он защитил меня, а я даже не смогла…
А я даже не смогла сказать ему, что люблю.
– Хорошо, – дрогнувшим голосом сказала ла Клара. – Подойди завтра к зданию совета, я дам тебе ответ.
Я ощущала, как дрожат её руки. Тогда я даже не обратила на это внимания, просто попрощалась и ушла домой. Но теперь, когда я всё это записываю, я вижу, как всё это странно. Как и эта война, как и наш проклятый мир, как и поведение Алека. И наши традиции, и всё это… Похоже, то пятно скрывает гораздо больше тайн, чем кажется мне или Эстер. И прямо сейчас я вытру слёзы, немного приду в себя и начну думать. Кейн не смог принять решение, но я приму за нас обоих: я буду жить ради нас обоих и связывавшего нас чувства. И ради него, ради того, чтобы это чувство связывало не только нас по обе стороны жизни, я сделаю всё, чтобы прекратить эту войну.
Чего бы мне это не стоило.
Запись семнадцатая. Июнь, 132 год от начала Нового времени.
Полчаса назад я вернулась с церемонии прощания. Она прошла без меня. Я встретила ла Клару возле дверей, она сказала, что мне не позволили туда войти. На страже здания стояли Тесса и Даен, они пообещали задержать меня, если я попытаюсь пройти туда сама. Я не стала рисковать – не потому, что боялась, а потому, что не хотела, чтобы волевые восставали против меня раньше времени.
Вот, значит, как, дорогая Ткагарада. Пусть будет по-твоему. Ты воспитала из меня воина, ты дала мне знания, как вести войну. Так не обижайся, если я направлю их против тебя.
В конце концов, ты создала меня именно за этим.
Запись восемнадцатая, тот же день, чуть позже. Июнь, 132 год от начала Нового времени.
Это был небольшой всплеск эмоций, но отчасти всё всерьёз. Сегодня меня не пустили на церемонию прощания с человеком, которого я любила, который закрыл меня собой от удара. Когда я вернулась домой и попыталась расспросить маму, она сказала, что всё не так просто. И что, конечно, наш новый мир существует всего сто тридцать два года, у него уже есть традиции, которые появились не просто так. Которые надо уважать.
Я ушла в свою комнату и долго лежала на своей кровати, глядя в потолок. Пыталась сложить два плюс два, понять, что не так. Скверно выходило, если честно.
