«Нас» было восемь. Вся наша старая компания: Тэй и Тесса, Кир и Даен, а так же парень по имени Кай – в детстве он много болел и редко появлялся среди нас. Правда, Тессы и Даена не было – они вместе заступили в дневной рейд.
Главным в казармах был Алек, волевой воин слегка за сорок. Он был единственным, кто дожил до этого возраста и продолжал участвовать в рейдах и вылазках в Маргандалор, и оставалось только удивляться, как у него это получалось. Иногда он пропадал ненадолго, и тогда ходили слухи о его гибели, но он всегда возвращался спустя несколько месяцев.
Алек выглядел сильным, строгим и надёжным – именно в таком порядке. Он был невысоким, даже ниже меня ростом, а это в некотором роде показатель. Он был широкоплечим, носил бороду и усы, а также волосы до плеч, как Кейн, только был огненно-рыжим. Алек носил плотную, облегающую чёрную одежду с огромным количеством карманов, каждый был обшит изнутри чем-то серебристым, и это что-то тускло поблёскивало на свету. Когда я спросила, что это такое, Алек только усмехнулся и немного оттянул вперёд карман на груди. Оттуда мгновенно выскользнул волевик и обернулся вокруг запястья его правой руки.
– Волевик никогда не бывает просто в самородках или в кристаллах, – пояснял Алек. – Чаще всего его находят рядом с жилами ратия, нередко – закованным в его самородки. Волевик и ратий идут рука об руку… если так можно сказать о камне и металле. И если сделать тонкие пластины из ратия и обшить им карманы, волевик будет прятаться там, а не виснуть на запястье.
– А нам можно такое? – загорелась я.
– Можно, – Алек нахмурился. – Но только лучшим из лучших.
– Худшие не выживают, – добавил Кейн.
От этих слов у меня пошли мурашки по коже. На мгновение, кажется, даже поднял голову страх, но на этот раз мне удалось его сдержать. Жаль, я сама не поняла, как это случилось.
Новичку всегда показывали казармы изнутри, как будто здесь было что-то особенное. Ну, конечно, тренировочных залов я ещё ни разу не видела, как не видела и манекенов, созданных специально для волевых. Во время уроков самозащиты мы тренировались на соломенных куклах, а здесь стояли фигуры, созданные из камня, металла, дерева…
– Самое сложное в управлении волевиком – научиться его контролировать, – говорил Алек. – Сделать так, чтобы он стал проводником твоей воли, а не наоборот. Ты, наверное, уже поняла, о чём я?
Я смутилась. За эту ночь, которую мы с волевиком провели вместе, я несколько раз ощущала… что-то странное, скажем так. Если днём, сразу после церемонии, он казался мне другом, то теперь в нём что-то переменилось. Как будто он требовал ввязываться в битву, звал за собой, и этому зову было сложно сопротивляться.
– А почему манекены каменные? – спросила я.
– Ты знаешь, насколько могущественен волевик? – спросил Алек. – Он может разрубить камень, железо, даже алмаз. Не нужно много ума для того, чтобы ударить с такой силой.
– Быть волевым – значит уметь принять решение, когда ударить, а когда остановиться, – добавил Кейн. – Убивать и уничтожать у человека в крови. На что-то большее нужна сила воли. Поэтому мы учимс наносить такой удар, чтобы он не разрезал камень, но коснулся того, что за ним.
Алек оглянулся на него, нахмурился. На мгновение мне показалось, что сейчас он отчитает Кейна, но нет.
– Слова моего лучшего ученика, – кивнул Алек. – Молодец, что держишь марку. – Он обернулся ко мне. – Теперь ты знаешь, на кого равняться, девочка.
Я с трудом подавила смущённую улыбку.
– Я всегда равняюсь на него.
Прежде чем приступить к тренировкам, Алек долго говорил со мной наедине в том тренировочном зале, просил показать пару ударов. Каждый раз, когда я что-то делала, он хмурился; наверное, так он показывал, что ему что-то нравится – в конце концов, с таким же лицом он хвалил Кейна. Затем он провёл меня в комнату отдыха, где показал расписание рейдов.
– Теперь, когда ты с нами, мы сможем восстановить нормальное расписание, – задумчиво протянул Алек. Он склонился над столом, и я увидела, как он вписал моё имя в клеточку, отмечавшую завтрашнюю ночь. – Завтра рано утром придёшь на тренировку, посмотрим, кого поставить тебе в пару. А сейчас иди к Кейну, он тебе объяснит, что и как.
«Что и как» оказалось гаражом, заставленным внедорожниками. Кейн объяснял мне, как проходит рейд, как устроен автомобиль, как управлять им. Показывал карту, объяснял, где находится Маргандалор, какие дороги к нему ведут, чем занимаются разведчицы – Тесса и Тэй. Я не могла сосредоточиться, пропускала половину мимо ушей, потому что у меня перед глазами до сих пор стояло расписание, в которое уже было вписано моё имя. И я ощущала, как внутри растёт страх – жуткий, невыносимый, как огромное чудовище, справиться с которым я пока не в силах. Пока Кейн рассказывал, как наладить связь с машиной с помощью волевика и показывал очередную схему, я уговаривала монстра подождать, пока я окажусь дома. Он не хотел ждать.
В какой-то момент мне стало совсем невыносимо, казалось, ещё чуть-чуть – и я просто сожмусь в комочек на переднем сиденье и буду тихо поскуливать от страха. Сохраняя остатки разума, я вспоминала, удавалось ли мне побороть его раньше, и наконец вспомнила – да. Вчера. Потому что со мной был Кейн, и…
– Кейн, – еле слышно позвала я. – Помнишь, ты вчера поцеловал меня?
Он запнулся на полуслове, смутился, опустил взгляд.
– Да. А что…
Я ощутила, как краснею, и это чувство проступило даже сквозь страх.
– А можешь… можешь сделать это ещё раз?
Кейн удивлённо посмотрел на меня. Я закусила губу.
– Я… я, кажется, не умею этого делать, – промямлила я. – И… совершенно не понимаю, что это такое.
Кейн придвинулся ближе, коснулся моей щеки. Я сама не заметила, как мне стало жарко, а страх отступил.
– Я тоже ничего не умею, не знаю и не понимаю, – Кейн неловко улыбнулся. – Но, думаю, вместе нам будет легче… разобраться.
И, да. Похоже, его поцелуй – это самое лучшее лекарство от приступов страха.
Присутствие Кейна, его близость, его тепло помогло продержаться. Только потом, спустя несколько часов, лёжа в своей постели, я позволила монстру освободиться. Он поглотил меня полностью, казалось, я сама – страх, и во мне ничего не осталось от меня самой. Я не чувствовала даже связи с волевиком, и это было самым страшным во всём этом. Я – беззащитна, я – смертна, никто и ничто не защитит меня. Никто и ничто не сможет меня спасти.
Я пришла в себя, когда за окном потемнело, уже светили звёзды, а подушка насквозь промокла от слёз. Как мне удалось очнуться – до сих пор не понимаю. На этот раз Кейна не было рядом, и завтра его тоже не будет – он поменялся с Тессой, чтобы провести со мной мой первый день в казармах. Что делать – не представляю.
Прямо сейчас волевик крутится возле меня, как будто хочет подбодрить, и мне кажется, что я даже чувствую это – что-то похожее ощущается, когда животные на автоферме тычут носом в твою руку, желая, чтобы их погладили. Жаль, приятель, ты мне не помощник в этом деле. Я должна справиться сама, и только сама.
