– Если бы ты убила меня, тебе простили бы, – сказал он. – Но если ты, волевая, воин, будешь бездействовать, тебя могут отдать под трибунал. Этого ты хочешь?
Я покачала головой. Алек распрямился – он явно не хотел помогать мне подняться, и я села сама.
– Неужели это единственный путь? – неожиданно для себя самой спросила я. – Неужели мы можем жить только войной?
Алек долго молчал, прежде чем ответить.
– Если ты хотела, чтобы было иначе, тебе следовало родиться в другом мире, девочка.
Сейчас я пишу это для того, чтобы понять это и принять – Алек сказал, что если написать в дневнике, это поможет. Я не верю. Не может быть такого, что другого выхода нет. Но…
Но мне придётся с этим смириться, если я хочу оставаться под началом Алека. Потому что он сказал просто: если я не стану делать то, что и остальные волевые, меня просто выгонят из Ткагарады. И даже моя семья, и семья Ке йна не смогут на это повлиять.
И да. Ещё у меня есть прекрасная новость – этой ночью я иду в рейд с Алеком. Самое лучшее время, чтобы научиться его слушать…
Запись пятая, чуть позже. Начало мая, 132 год от начала Нового времени.
После дневных тренировок, перед ночным рейдом есть два часа, в течение которых ребята просто расслабляются в казармах. Чаще всего те, кому предстоит идти в ночь, в это время спят, но иногда ребята собираются все вместе. В подвале располагалась комната отдыха; там было составлено в круг несколько диванов, в шкафу всегда имелись книги и кристаллы с музыкой и фильмами из города. Алек небрежно обронил, что часто бывает там, а потому может привезти всё, что мы захотим. Правда, как я потом узнала, из ребят почти никто не знал других фильмов или музыкантов кроме тех, что уже слышали и видели, а потому Алек привозил что-то на свой вкус. Выезжать в город другим волевым запрещалось из соображений безопасности.
Перед тем, как выехать в рейд, я решила расспросить ребят о том, как проходили их первые дни в казармах. Запишу это на память.
– Я просто пришёл и сделал то, что требовал Алек, – нерешительно сказал Кай. – Тесса ударила по мне, а я… А меня направил волевик. Не знаю, как это получилось, но я сам по себе отклонился и защитился. А волевик стал щитом.
Щит. Кай увидел эту форму в тот день, когда впервые попытался коснуться волевика. Если что-то происходит, что-то угрожает Каю, волевик его защищает. Если что-то происходит, например, с Тессой, волевик парирует удар.
– Алек ударил меня без предупреждения, – сказала она, когда я спросила её. – Я не успела понять, что произошло, как уже отразила удар и выбила меч из его рук.
– У меня было что-то похожее, – добавила Тэй. – Правда, у меня выбить оружие у Алека не вышло. В этом Тесса превзошла всех нас.
– Ну, почти, – она улыбнулась. – Кейн всё равно оказался круче.
По их словам выходило, что он в свой первый день просто уходил от удара. Снова и снова, снова и снова, до тех пор, пока Алек не сдался.
– Я ещё ни разу не видел, чтобы кто-то ещё провернул такой трюк, – вмешался Алек. – Для меня это был сюрприз. Я до сих пор не могу до конца понять его волю, и в этом есть что-то особенное.
В это мгновение я чувствовала гордость. Это был мой Кейн. Он – особенный, я всегда это знала.
– А как было с Киром и Даеном? – спросила я.
Такие разные как люди, они были очень похожи как волевые. Кир использовал огромный лук, Даен – арбалет.
– Мне было проще, – сказал Даен. – Волевик подсказал, когда надо отступить и куда, я последовал его указаниям. А потом просто выстрелил и всё.
– А Кир атаковал первым, – добавил Алек. – Вот и вся история.
Мне показалось, что между мной и всем ими – пропасть.
– А каким был твой первый день? – спросила я у Алека.
Конечно, он остался невозмутимым, иначе и быть не могло; иногда мне казалось, что у него просто нет другого выражения лица. А нет, он ещё хмуриться умел, как я могла забыть. Так вот, в тот миг он оставался невозмутимым, но его глаза блеснули удивлением – они не умели притворяться.
– Это было слишком давно, – задумчиво протянул Алек, – я плохо помню детали. Моей учительницей была девушка по имени Эстер. Она умела хорошо скрываться, мне иногда казалось, что она сама не человек, а тень, в которых она пряталась. В первый день мне удалось на инстинктах найти её и напасть первым. В следующий раз это случилось три года спустя, за неделю до её смерти.
Его голос стал тихим и мягким, и на мгновение я подумала о том, что его могли связывать с той Эстер не только ученические отношения. Но сама мысль о том, что этот невозмутимый Алек способен хотя бы взглянуть на девушку как на девушку, заставляла меня если не смеяться, то нервно хихикать. И я решила перевести тему.
– Кстати, об этом… Здесь раньше была девушка по имени Эстер, она была моей близкой подругой. А как первый день прошёл у неё?
На несколько долгих секунд воцарилась тишина. Алек напрягся, и мне показалось, что он может в любой момент сорваться и атаковать – а что, после того, что было днём, я могла в это поверить.
– Никогда о ней не вспоминай, – прошипела Тесса.
– Почему?
Когда я спрашивала, я смотрела не на неё, а на Алека. Он не шелохнулся, а ответила снова Тесса.
– Узнаешь ответ, когда заслужишь.
На этой ноте наш разговор на эту тему закончился. Я видела, как Алек еле заметно покачал головой, как стушевались под моим взглядом Тэй и Даен. Тесса смотрела так же упрямо, как будто всем своим видом говорила что-то вроде “тебе никто ничего здесь не скажет”. Я собиралась снова сказать что-то, но Кай демонстративно указал мне на часы. У меня оставалось сорок минут до рейда, из которых пятнадцать минут мы с Алеком должны готовиться в гараже. Поэтому я решила притормозить.
Итак, что у нас получилось. Первая тренировка с волевиком – это познание своей воинской воли. Кто ты по своей сути – атакующий, защитник, снайпер там, не знаю… есть ли вообще какое-то деление? Так вот, суть в том, что я сюда не подхожу, если верить Алеку. Я – тот воин, который не хочет сражаться.
И что с этим делать, кажется, не знал никто.
Запись шестая, тот же день, чуть позже. Начало мая, 132 год от начала Нового времени.
Перед тем, как выйти в рейд, мы приняли смену от Кейна и Кира. Кейн бы уставшим и измученным; он наспех рассказал о том, как всё прошло, что обошлось без происшествий. Глядя в его серые глаза, я задавалась вопросом о том, как всё на самом деле должно происходить между нами. Должны ли мы всегда держаться за руки? Как часто должны целоваться? Нормально ли то, что он просто поговорил со мной, даже не наедине? Что даже не улыбнулся? Слишком много вопросов. Я понятия не имею, что такое любовь, а говорить об этом в то время, когда у меня проблемы с волевиком и страхами, мне казалось верхом глупости.
