«У меня факультатив», – говорила она.
А в школе становилась не похожей на себя – строгой и, как казалось Ольге, даже выше ростом…
Когда девочка в первый раз, радостно и громко крича, бросилась бежать навстречу матери по школьному коридору, та не заключила ее в объятия, а остановила, наклонилась к дочери и строго сказала: «Я – на работе, ты – на учебе. Здесь я – Людмила Юрьевна. Дома я – мама. Запомнишь?»
«Да», – еле слышно ответила Ольга.
Но самое трудное началось потом. Хоть Ольга и училась хорошо и поведение было как у нормального подвижного ребенка, но почему-то за малейшую провинность или недостаточно хорошо выученный урок с нее спрашивали строже: «Как же ты могла? (Громко говорить на уроке, дать списать, бегать по коридору и т. д.) У тебя мама учительница – не позорь ее!»
Многое было непонятно Оле: а другие дети? Почему им не говорят: «Сидоров! Не списывай! У тебя отец таксист! Не позорь его!» Когда она делала успехи в школе, то некоторые одноклассники могли сказать: «Да у Бояровой мать – училка, все за нее делает». Как это несправедливо! Ольга пыталась возмущаться и оправдываться, но это не помогало: каждый оставался при своем мнении. Легче было промолчать, сделать вид, что не замечаешь и не слышишь несправедливых слов, не видишь обидчиков и завистников. Тогда-то девочка и привыкла голову в плечи прятать (как черепашка, говорила мама) и сутулиться, чтобы казаться незаметной.
Да и дома все стало меняться. Папа больше не носил военную форму, которая ему так шла. Мама говорила странную фразу: «Его ушли». Людмила Юрьевна стала больше брать учебных часов, и не было у нее возможности поговорить с дочерью о том, как той трудно в школе. А если Ольга в какой-то момент и осмеливалась завести разговор о своих проблемах, то мама только вздыхала: «А кому сейчас легко? Я много работаю, папа ищет новую работу и привыкает жить без армии. Терпи». И Ольга терпела.
***
В младших классах она нашла друзей – книги, а став старше, записалась в кружок, который вел учитель истории, Степан Федорович Гладков. Это были необычные занятия.
Сначала Степан Федорович рассказывал историю или миф. В нем могли отсутствовать имена, какие-либо ориентиры на время, даты, место происхождения данной истории. Задача ребят состояла в том, чтобы к следующему занятию у каждого были какие-нибудь версии: что это – история, событие, миф или легенда? Все это походило на игру «холодно – горячо» или игру в детективов. В любом случае Ольга обожала состояние радостного трепета при разгадывании новой истории. Она перерыла массу справочников, научной и исторической литературы. Преподаватель предлагал включить интуицию, наблюдательность, смекалку при поиске ответа.
Однажды, Ольга тогда училась уже в 7-м классе, была задана на первый взгляд простая задача. Степан Федорович описал некое ритуальное действие и, как всегда, задал вопрос: кто, где, когда исполнял и исполняет этот ритуал, с какой целью? Но добавил маленькое замечание – не пользоваться Интернетом, которое очень смутило Ольгу.
Вторую неделю бились ребята над заданием, ни у кого не было правильной версии, ни разу от учителя не прозвучало хотя бы «тепло» на неуверенные предположения учеников.
«Завтра собрание клуба, а у меня ничего», – возмущалась про себя Ольга. Она готова была уже нарушить правило и залезть в Интернет. «Ну только одно словечко в поисковике наберу, а дальше я догадаюсь, где искать», – уговаривала себя девочка. Но и на это «противозаконное действие» оставалось все меньше времени. И тут еще мама затащила Ольгу в салон-парикмахерскую в надежде уговорить дочь изменить прическу:
– Посмотри, на кого ты похожа! Челка пол-лица закрыла, хвостик, как у мышки! Давай, сделаем каре?
– Нет, – тихо, но твердо сказала Ольга.
– Ну и ходи, как хочешь! Когда совсем зарастешь, сама к парикмахеру запишешься. А сейчас тебе все равно придется торчать в салоне. Ключи я захлопнула в квартире. Будешь сидеть и ждать, когда папа за тобой приедет, – махнула на Ольгу рукой Людмила Юрьевна.
«Времени все меньше остается. Ничего не успею! Даже подсмотреть что-нибудь в Инете… А вдруг там будет ссылка на книгу, которой у меня нет? И надо идти в библиотеку? Иначе ответ не принимается…» – злилась про себя Ольга.
В раздражении она взяла специализированный журнал, посвященный исключительно искусству парикмахеров и визажистов, и от нечего делать, не вчитываясь глубоко в смысл, стала водить глазами по строчкам какой-то статьи. И, уже почти прочитав, вернее, пробежав взглядом страницу, остановилась в недоумении. В середине одной статьи про питание для укрепления волос автор приводил пример древнего, очень древнего и забытого ритуала, который оказался похожим на задание Степана Федоровича. Ольга не поверила своим глазам, закрыла журнал, посмотрела на его обложку, снова прочитала описание ритуала и воскликнула:
– Да он издевается!
Ольга так громко возмутилась, что милая дама за стойкой администратора уронила трубку телефона, прижала руки с длинными, украшенными стразами ногтями к груди и, заведя глаза с наклеенными ресницами к небу, смешно выдохнула:
– О, господя-я-я!
Ольга, как черепаха, втянула голову в плечи.
– Извините… – прошептала она.
Кукольная дама с укоризной посмотрела на девочку и продолжила разговор по телефону. Ольга, пользуясь тем, что на нее перестали обращать внимание, тихонечко вырвала страницу из журнала.
На следующий день девочка с трудом дождалась заседания клуба. Ни у кого из ребят не было ответа на задачу двухнедельной давности, не было даже приблизительных версий.
– Ну что, дать вам еще недельку? – спросил Степан Федорович.
– Ага, дайте! Еще дайте подписку на «Космополитен», «Лизу» и «Парикмахерское искусство», – усмехнулась Ольга.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивленно поднял брови учитель.
Ольга встала из-за парты, подошла к столу преподавателя и почти бросила вырванную из журнала страницу. Степан Федорович еще больше удивился: такого дерзкого и непочтительного жеста от Ольги он никак не ожидал. Быстро прочитал статью, потом еще раз пробежал глазами то место, где описывался ритуал, громко и заливисто расхохотался. Настало время удивляться Ольге. Учитель смеялся так сильно и долго, что ребята устали ждать, когда же он остановится и даст объяснение своей радости. Наконец Степан Федорович успокоился и, вытирая слезы с глаз («Давно я так не смеялся»), сказал:
– Оль, клянусь. Я не в «Вестнике парикмахера и визажиста» нашел описание этого ритуала. Вот эта книга.
Он достал из кожаного портфеля старую, очень старую книгу на латинском языке, нежно погладил ее старую обложку и начал рассказ:
– Это описания путешествий, которые, как сейчас говорят, спонсировались католической церковью с целью изучения, а на самом деле завоевания новых земель, поиска золота и драгоценных камней, а также обращения «дикарей» в лоно церкви. Здесь описан ритуал островного народа, который благожелательно принял путешественников. Но, когда завоеватели решили взять в рабство немногочисленный, очень красивый и гордый народ, те предпочли рабству смерть: мужчины бились до последнего. И когда стало понятно, что чужеземцы сильнее и коварнее, то женщины с детьми бросились со скалы в океан, последние воины племени не сдались… Никто не попал в плен. Тайна этого народа умерла вместе с ним. У них была очень интересная, развитая культура, письменность, знания арифметики, астрономии – то немногое, что успели заметить завоеватели. На тот момент островной народ обладал большими знаниями, чем европейцы, только оружие не изобретали – воевать не с кем было. Отчего и пропали… Ничего не осталось. Главный жрец племени утопил все книги и карты…
