Забродов услышал стук в дверь и по силе звука догадался, что стучат уже довольно долго. Задумавшись, он совершенно отключился от действительности, что, вообще-то, случалось с ним нечасто. Убавив огонь под сковородой до минимума, он направился в прихожую, на ходу вытирая руки цветастым передником.
– Кто? – спросил он.
– Конь в пальто! – раздраженно ответил с площадки голос Мещерякова. – Уснул ты там, что ли?
Посмеиваясь, Илларион отпер дверь и вздрогнул: на полутемной лестничной площадке позади Мещерякова стоял еще кто-то, и ему на мгновение показалось, что это Слепой вычислил полковника и заставил его подставить Забродова, угрожая огромным вороненым «магнумом».
– Он не заснул, – сказала темная фигура. – Он просто жрал жареную картошку, чтобы нам ничего не досталось. Судя по запаху, картошка была – первый сорт.
Забродов облегченно вздохнул – это был вовсе не Слепой, а генерал Федотов, старинный знакомый и, в пределах того, что позволяла субординация, друг, – но тут же насторожился снова: визит генерала к нему домой вряд ли был просто дружеским жестом. Принимая во внимание все обстоятельства, это был именно визит, причем сугубо деловой, и бутылка дорогого коньяка, которой приветственно помахивал генерал, ничего здесь не меняла. Наоборот, судя по этой бутылке, которой с таким энтузиазмом размахивал непьющий генерал Федотов, новости у него были самого поганого свойства.
Это подтвердилось немедленно, стоило гостям переступить через порог и попасть в ярко, по сравнению с подъездом, освещенную прихожую. Улыбка Мещерякова выглядела несколько натянутой, а генерал вообще скалился, как лошадиный череп на обочине караванной дороги, и видно было, что это стоит ему поистине нечеловеческих усилий. Выглядел генерал совсем неважно, и Илларион с некоторым удивлением разглядел на рукаве его дорогого шерстяного пальто засохшие темные пятна, которые могли быть шоколадом или кетчупом, но вполне могли оказаться и кровью. Забродову почему-то показалось, что так оно и есть. Во всяком случае, вид у пятен был самый зловещий.
– Так, – сказал Забродов, окинув гостей критическим взором, – доктору все ясно. Диагноз: полное мозговое истощение на почве служебных неприятностей. Назначение: жареная картошка с колбасой и яичницей, водка в запотевшем графинчике, пара соленых огурчиков и общение с умным собеседником.
Продукты на кухне, умный собеседник перед вами.
– А коньяк? – спросил генерал Федотов, снова вымученно улыбаясь и делая такое движение рукой с зажатой в ней бутылкой, словно его кто-то дернул за веревочку, привязанную к запястью.
– Ну, и коньяк, – согласился Забродов. – В конце концов, в этой квартире никогда не было пьяного дебоша, если не считать того случая, когда Мещеряков пытался танцевать с новогодней елкой и упал на праздничный стол вместе с партнершей.
– Что-то я такого не припоминаю, – сказал Мещеряков.
– Еще бы ты припомнил, – усмехнулся Забродов, принимая у генерала пальто. – Проснулся-то ты дома, под боком у госпожи полковницы.
Илларион чувствовал себя немного глупо, поддерживая этот ненужный разговор: гости пришли по делу, но, как люди воспитанные, пытались соблюсти хотя бы видимость приличия и не вываливать свои неприятности на хозяина прямо с порога. Подыгрывать им в этом бездарном спектакле было тяжело и неловко, но Забродов решил: раз им удобнее сначала повалять дурака, то так тому и быть.
Он проводил гостей на кухню и наполнил тарелки огнедышащей картошкой, а рюмки – ледяной водкой.
Гости выпили, крякнули, закусили огурчиком и уставились друг на друга поверх поднимавшегося от картошки пара, пребывая в явном затруднении.
– Послушайте, товарищи шпионы, – взмолился Илларон, – давайте считать вечер юмора закрытым! Смотреть на вас больно, честное слово. Вы бы еще спеть попытались.., или это.., танец маленьких лебедей.
– Ладно, – с непонятной интонацией сказал генерал. Он полез в карман, достал сигареты и демонстративно закурил. – Наливай! – командным голосом распорядился он.
– Товарищ генерал! – увидев сигареты, ахнул Мещеряков. – Вы же бросили!
Забродов молча наполнил рюмки по второму кругу и несильно пнул голень Мещерякова под столом.
Мещеряков скривился, но промолчал.
Никак не отреагировав на замечание полковника, генерал хватил вторую рюмку подряд и шумно перевел дух.
– Уф, – сказал он, – а я и забыл, как это иногда бывает славно. А ты молчи, – сказал он Мещерякову. – Я сегодня заново родился, и все дурные привычки у меня, значит, по новой. А то бережешь здоровье, бережешь, а потом какой-нибудь Забродов колес наглотается и отправит тебя к Аврааму, Исааку и Иакову вместе с твоим здоровьем. Пуле все равно, здоровый ты или больной.
– Давай, – сказал Мещерякову Забродов, поднимая свою рюмку. Теперь он точно знал, что рукав генеральского пальто испачкан отнюдь не кетчупом.
Мещеряков вяло отсалютовал присутствующим своей рюмкой, и они выпили.
– Ну, – сказал Забродов, энергично хрустя огурцом и поддевая на вилку изрядную порцию картошки, – на обвинение в употреблении наркотиков я отвечать не стану ввиду его очевидной вздорности и несостоятельности. Хотелось бы узнать, кого шлепнули на этот раз.
– До хрена кого, – лаконично ответил генерал, тоже поедая картошку. Было хорошо видно, что он по-настоящему проголодался. – Хотели и меня, насилу отстрелялся.
– Быть того не может, – сказал Забродов. – Как-то даже не представляю участвующего в уличной перестрелке генерала.
Федотов бросил вилку, полез за пазуху и, вынув из кобуры тяжелую черную «беретту», сунул ее под нос Забродову.
– Понюхай, – сказал он.
Принюхиваться не было необходимости – из ствола пистолета отчетливо тянуло пороховой гарью.
– В общем, Илларион, шутки в сторону, – продолжал генерал. – Сегодня я встречался с Потапчуком, и Слепой застрелил его у меня на глазах. Уж не знаю, почему он не уложил заодно и меня, вряд ли потому, что я отстреливался, но главное, что он подслушал наш разговор и два часа назад расстрелял Поливанова прямо в его кабинете.
– Как – в кабинете? – опешил Илларион. – Дома?
– То-то и оно, что на работе. Это профессионал из настоящих.
– Как же он проник?.. Разве вы не предупредили Поливанова?
– Поливанова я предупредил, но, как видишь, этот парень всех обвел. Поливанов расставил вокруг снайперов и пустил вместо себя автомобиль с чучелом на заднем сиденье, а Слепой обесточил здание и как-то проник вовнутрь…
– А резервные генераторы?
– Он начал именно с них. Дизелист, дежуривший у генераторов, и часовой убиты выстрелами все из того же «магнума». Потом, пока все занимали места по боевому расписанию, готовясь к отражению атаки снаружи и эвакуации архивов, он преспокойно поднялся наверх, застрелил референта, а потом и генерала. Поливанов успел пару раз пальнуть в него из «Макарова»… Вообще, он подготовился, как мог: установил напротив двери фонарь и спрятался за столом…
